«Мэтушкэ уз», о любви вне брака в черкесской традиции. "Женщины у них самые красивые на всем Кавказе…"

Добрый вечер...хочу рассказать свою историю, так как никому до конца не рассказывала, мне стыдно и больно одновременно... Все началось года 4 назад мы учились в одной школе, и все бы ничего, но вдруг он, мой любимый черкес, заметил меня, хотя я даже не знала его, слышала пару раз, что он в драках участвовал и особо не интересовалась... Нравился другой мальчик... Так вот...ему вдруг приспичило познакомиться со мной, я не хотела с ним знакомиться, ну я как то по дурацки поступала, не красиво в общем- он мне ничего плохого не делал, вроде в одной школе учимся, но мне казалось круто говорить глупые фразочки типо "Я не знакомлюсь" ...короче глупо, согласитесь) в общем недельку он пытался раз говорить меня, я ему даже привет не говорила (дура)) он попросил номер, я сказала, найдешь сам, тогда может быть познакомимся)))) Вы наверное меня такой глупой считаете))) дурочка знаю)) короче перейду к главному...к встречаниям... Мы начали встречаться, он был такой заботливый...когда уезжал просил своих друзей, чтоб они за мной присматривали типо чтоб никто не обижал и тд.. Ну это отношение меня покорило, но прошло наверное недели две...он попросил расстаться!!! Мы расстались и хоть по началу мне он не слишком нравился, но я влюбилась бесповоротно, он стал моей первой любовью)) Но мой черкес вел себя очень странно, то возращался на недели две-месяц..я обретала счастье и чувствовала себя самой счастливой на планете!!! Хоть я сама понимала и его друзья даже мне говорили, что ты христианка, он -мусульманин его отец не простит. И не примет такую девушку.. Он мне тоже намекал на это...встречались мы тайно, мои родители не знали, его семья тоже..как то при встрече он излил мне душу..рассказал мне прямо в лицо, почему с русскими девушками общаются они, а женятся на своих,..помню тогда даже сказать ничего не смогла, такой прямолинейности и наглости не ожидала... Я с ним не спала, хотя иногда он просил после наших встреч тайных))) уж очень они страстные были)))в общем так продолжалось год наверное, он то уходил бесследно пропадал и все, потом так же возвращался...причем как будто ничего и не произошло, мы даже не ругались, это и отношениями не назовешь.. Я привыкла и ничего уже не говорила, не хотела надоедать своими расспросами почему он так делает-уходит и возвращается как ни в чем не бывало... В общем однажды после ссоры малочисленной нашей он пропал на год! За этот год писал, как дела, все ли хорошо у меня, но мы даже так и не встретились... И вот спустя год он пишет, что хочет вернуть меня, что я была самым искренним человеком(друзья его кинули его на деньги, в общем за год все ооочень круто изменилось в его жизни, а я его ведь ждала каждый день! Ни с кем не могла даде общаться из мальчиков...ну так вот я его в очередной раз приняла, до этого он мне никаких подарков не дарил даже на др) но мне ничего и не нужно было...а тут он говорит что любит меня очень, я самая искренняя и все такое, рассказал мне все про свой проведенный год хотя раньше никогда не откровенничал со мной, вроде столько знакомы были, а я считай и не знала ничего о нем... Так вот он мне рассказал, проводил домой и возле дома взял за руки, сказал будешь моей, на этот раз не потеряю тебя и подарил мне кулончик в виде сердечка! Вы не представляете, что значил для меня этот подарок!!! Я просто на седьмом небе была!!! ..начали мы опять встречаться, но он изменился за год оказывается, повзрослел и через месяц наверное стал просить очень активно заняться с ним любовью, в наших встречах я чувствовала, что он желает меня(вы понимаете о чем я) но я считаю, что до свадьбы нельзя и тд,на этой почве мы поругались, опять пропал мес на 4, потом вернулся, где то месяц общались, такие слова друг другу говорили, каких еще никогда не говорили, очень мило все было..переписывалась каждый дань(раньше такого не было) он говорил, что старается для нашего будущего работает, говорил, чтоб я никогда не переставала верить в наши отношения и тогда все будет хорошо...но опять же!!! Все было хорошо, он не просил меня и более близкой связи, но буквально через месяц опять начал просить!! Ладно бы просто попросил, но он сказал, что если я с ним буду заниматься любовью он не будет это делать с прастмтутками!!! Нормально вообще???? Мы расстались опять...вот уже почти год не общаемся, но он как попал мне в голову четыре года назад, так и не выходит из нее, я вообще не из тех, кто убивается своим горем, рыдает, я себя занимаю постоянно чем то...но...не могу, ночью моя голова становится приютом для его образа!!! Он моя первая любовь и я боюсь, что последняя... Но знаю ведь что не любит наверное..как забыть тоже не знаю, парни ухаживают, гуляю с мальчиком..но ночью все равно думаю о моем черкесе... Вот так вот... что делать ужас просто...

Девушкам, нам старики не милы.
И я полюбила тебя, молодого.
Любила я, да не долюбила,
Выдали замуж меня за седого.
Был девичий платок голубым, как небо,
Был голубым, а стал серым.
Большие поминки по мне устроят
На калым, что родные за меня заплатили.
Я, как на грех, тебя, молодого,
Больше всех на свете любила.
Почему ты грустить меня заставил,
Почему увезти меня не решишься?
Весной, когда сады расцветают,
Не срубают в зеленых садах деревья.
В пору цветения меня подрубили,
Сгубили, продали старому в жены.

Такой судьбе девушек посвящены многие народные песни. Например, песня о судьбе и гибели Адиюх. Аналогична судьба Ляцы в поэме Али Шогенцукова "Камбот и Ляца".
"Черкесский женский костюм чрезвычайно живописен. Поверх широких, суженных книзу шароваров, надевается длинная белая рубашка из бязи или кисеи, разрезанная на груди, с широкими рукавами и с небольшим стоячим воротничком. По талии рубашка стягивается широким поясом с серебряною пряжкою. Поверх рубашки надевается шелковый бешмет какого-нибудь яркого цвета. Бешмет шьется короче колена, с короткими, выше локтя рукавами, полуоткрытый на груди или украшенный серебряными или другими застежками. На ногах легкие сафьяновые чувяки, обшитые галуном, на голове круглая шапочка, обложенная серебряным галуном"
Обычаи, манеры, даже костюм и конская сбруя адыгов издавна были для остальных горских народов предметом для подражания. Женщина - хранительница очага, выступает в адыгской семье и хранительницей необходимых порядков, которых требует этикет по отношению к свекрови и свекру, к старшим. Соблюдая обычаи, которых в быту адыгов немало, женщина выступает хранительницей намыса и женской скромности в доме. "Как спартанцы в древности, черкесы посещают своих жен как бы тайком, а по отношению к своим детям не позволяют себе ни малейшего проявления нежности" (Дж. А. Лонгворт).
Женщины принимали активное участие во всех празднествах и увеселительных мероприятиях, но в народное собрание не допускались. Участвовали они и в адыгских игрищах. "Девушки, одетые в традиционный черкесский костюм, старались превзойти друг друга красотой нарядов, эстетикой поведения, искусством танцевать. Длинное, ниспадающее до пят платье туго перетягивалось массивным серебряным или золотым поясом, с которым гармонировал столь же массивный нагрудник. По бокам нагрудника иногда прикрепляли серебряные колокольчики - лъэныкъуэ щ1ы1у. Во время танцев каждое энергичное движение девушки сопровождалось переливчатым звоном бубенцов. Звук этот, помимо эстетического значения, имел еще и практический смысл как оберег, как средство спасения девушки от дурного глаза, от колдовства. Недаром адыги говорят, что влиянию дурного глаза подвержены в первую очередь красивые девушки" .
"В жизни и поэзии черкесская женщина является сдержанной, сосредоточенной, суровой; любит и страдает втайне. Внутренний мир ее души закрыт даже от самых близких людей. Она не меньше мужчины краснеет от невольного порыва души и таит его от постороннего взора. Оплакивая жениха, мужа, сына, она выражала как свои чувства к ним, так и сожаление о том, что они не будут в стане храбрых воинов. Похвала женщины побуждала мужчину проявлять отвагу. "Решительно все девицы здесь ценят доблесть больше богатства... И песни, которые они все слушали с таким наслаждением, были посвящены доблести" .
Знаток адыгской культуры, народный мудрец Жабаги Казаноко относился к женщинам с большим уважением. В те, далекие времена женщине приходилось очень много трудиться. Как-то раз к Жабаги приехали горцы. Въехав во двор, они были поражены тем, что народный мудрец сажал на огороде лук вместе с женщиной. Удивленные горцы обратились к Жабаги:
- Разве к лицу тебе вместе с женщиной сажать лук?
- Кто женщине не помогает, тот не мужчина, - ответил он.
Рассказывают, что на смертном одре Жабаги завещал: "Не унижайте своих жен и не судите дважды" .
С ранних лет все мечты девушки были направлены к одной цели: выйти замуж за самого бесстрашного воина и, сохранив чистоту, попасть в его дом. "Малейшее увлечение со стороны мужчины приводило девушку в робость, и она с неудовольствием и страхом отталкивала от себя соблазнителя. "Харам (нечисто, запрещено), - говорила она".
Упорное сохранение девичьей чести и признание, что все другое - "харам", говорит о том, что женщины, их воспитанницы в обществе адыгов знали религию и были богобоязненны. Эти категории этики адыгов, выработанные мудрым опытом, не отличаются от требований религии к чистоте и нравственности как женщин, так и мужчин.
"О нравственной чистоте адыгских девушек писали многие авторы прошлых веков (АБКИЕА. 1974. 51, 65, 89, 92, 220, 265, 297, 309, 310, 342, 441, 507, 588, 610 и др.)" (56). Одним из интересных и важных компонентов адыгского этикета и рыцарского отношения к женщине был обычай, по которому мужчине, возвращающемуся с охоты или военного похода, полагалось отделить часть добычи женщине, которая встретилась в пути. Кабардинская пословица гласит: "Щыхубз пшэрыхь хущаннэ" (Женщине добычу оставляют). Красотой и грацией черкешенок восхищались все, кто хоть раз побывал на их родине. Шотландец П. Генри Брус, принимавший участие в Персидском походе Петра I в 1722 году, спустя много лет писал о черкешенках: "Женщины удивительно хорошо сложены, с чрезвычайно тонкими чертами лица, гладкой светлой кожей и с прекрасными черными глазами, которые, вместе с их черными волосами, спадавшими в две косы с обеих сторон лица, придают им очень красивый вид. Все это, вместе взятое, с их красивыми, всегда открытыми лицами, и их хорошее расположение духа и приятная непринужденность в разговоре делают их очень желанными, несмотря на все это, они слывут очень целомудренными" (57). Все девушки, кроме княжеских дочерей, воспитывались у себя дома. Девочка-княжна отдавалась в чужой дом на воспитание уоркским и узденским женам. Здесь девочек держали в жестком повиновении, обучая вышиванию золотом и серебром, рукоделию, этике поведения, красноречию, искусству иносказаний. От своих воспитателей-матерей девушки узнавали о сокровенных тайнах брака и семьи. Словом, все, что необходимо было знать в жизни. Карл Кох, немецкий ученый-естествовед, писал: "Обычно девочка с раннего возраста знакомится с различными видами женских работ: часто уже на седьмом году жизни она умеет делать галуны, вязать кружева и даже шить платья. Для сохранения стройности фигуры верхняя часть ее тела бывает затянута в корсет. Вследствие этого замедляется развитие в груди, так как развитая грудь является по черкесским обычаям неприличной для молодой девушки, поэтому грудь остается плоской вплоть до рождения первого ребенка, а затем развивается нормально и приобретает ту красивую форму, которая свойственна молодым черкесским женщинам. Обувь также облегчает ноги. Скудная сама по себе, пища черкесов является еще более скудной у девушек, чтобы таким образом не допустить сильного развития тела. Благодаря этому черкесская девушка имеет, как правило, красивую фигуру, которой с особой гордостью любуется каждая черкесская мать" (58). Девушек учили вышивать, прясть, плести корзины, готовить еду, а также знакомили с легендами и обрядами, которые им надлежало передать следующим поколениям. В обучение отдавали девочек только из знатных семей, и то ненадолго. В простых семьях девочкам давалось такое же воспитание. Девушки, достигая возраста невесты, владели необходимыми навыками труда, ремесел, были полностью готовы к семейной жизни. Англичанин Джемс Белл в "Дневнике пребывания в Черкесии в 1837, 1838, 1839 гг.", изданном в Париже, писал: "На основании того, что я видел, я должен рассматривать черкесов, взятых в массе, как народ, наиболее естественно воспитанный, который я когда-либо видел или о котором я что-либо читал" (59). В адыгской этике большое место занимают отношения, связанные с молодой снохой, обычаи "избегания", уважения, иносказания и т. д. Эти продуманные до тонкостей этические отношения полностью оберегали семью от осложнений, столь характерных для современной жизни. В воспитании девочек большую роль играла мать, поэтому адыгская пословица гласит: "Анэм и хабзэр, пхъум и бзыпхъэщ" (Этикет матери - эталон для дочери). Адыги, выбирая себе супругу или сноху, обязательно говорили: "И анэм еплъи и пхъу къашэ" (Посмотрев, какова мать, возьми в жены дочь). Умение войти в дом будущего супруга и досконально соблюдать все обычаи, принятые адыгской этикой как эталон поведения молодой снохи, прививались детям с юных лет вместе со всеми необходимыми трудовыми навыками. Замужество, женитьба и умение вести себя в доме мужа были определенным экзаменом по этикету не только для молодых людей, создавших семью, но и для их родителей. Адыги ценили внешнюю физическую красоту, но не переоценивали, если она не дополнялась внутренней, нравственной красотой. Интериано писал: "Они, черкесы, держатся того мнения, что никто не должен считаться благородным, если о нем имеются слухи, что он когда-либо занимался недостойным делом, хотя бы то был [человек] из самого древнего царского рода... И весьма восхваляют щедрость и дарят охотно все свое имущество, за исключением коня и оружия" (60). Мудрое отношение к своему здоровью, физическая красота, поощрение силовых, подвижных игр для мальчиков, ношение корсета для девочек, требования естественной природной красоты, непременным атрибутом которой были косы, делающие их обладательницу еще красивей и женственней, производили впечатление на весь мир. В X веке Абуль-Хасан Али-аль-Массуди, побывав на Кавказе и восторгаясь черкешенками, писал: "Ни у одного народа нет стана более стройного, талии более тонкой, бедер и талии более выдающихся и форм более красивых, чем у этого народа. Женщины их славятся мягкостью своего обращения. Они носят белые одежды, римскую парчу, пурпур и иные виды шелковых материй, затканных золотом". Магистр философии, дипломат и ученый Адам Олеарий в 30-х годах XVII столетия писал: "Женщины у них обыкновенно сложены, миловидны лицом, белотелы и краснощеки, волосы черные, как смола в двух длинных крученых локонах свисают с обеих сторон, ходят они с открытым лицом. Они общительны и любезны". Венгерский ученый Янош Бессе, предпринявший большое путешествие по Кавказу, Крыму, Грузии, Армении и Малой Азии, в 1829 году побывал и в Нальчике. В его книге, вышедшей позже в Париже, мы находим такие строки о черкешенках: "Они красивы, у них легкие и тонкие фигуры, красивейшие глаза, брови красивого рисунка и длинные ресницы". Иоганн-Густав Гербер, немец, перешедший на русскую службу в 1710 году, писал: "Черкешенок все знают и все превозносят за их красоту, за черный шелк тонких бровей, за черные глаза, в которых горит огонь, за гладкий лоб, округлость лица. Прямо кажется, что стрелка весов человеческого телосложения замерла тут на середине, и на одной чаше весов - Греция, а на другой - Индия. Счастье, что Европа была не очень удалена от этого средоточия красивых форм" (60). Все женщины были освобождены от тяжелого физического труда. Женщина-черкешенка - мать, хранительница домашнего очага, верности мужу и этикета. С большим уважением, в свою очередь, женщины относились к мужчинам. Обязательно вставали, выказывая уважение и почтение при появлении мужчины. Правила почитания и уважения, принятые в обществе, были одинаковы для всех. Точно так же поступала и высокопоставленная княжна. В политической истории и жизни черкесов женщины сыграли значительную роль. Выходя замуж за родовитых и могущественных представителей других народов, они способствовали налаживанию связей и тесных контактов с Черкесией. Эти связи порой затрагивали не только политические, но и культурные, хозяйственные, торговые, военные и другие отношения. Например, документы свидетельствуют о добрососедских отношениях черкесов с Грузией еще со времен становления грузинской государственности. На Кавказе было престижно поддерживать добрососедские отношения с адыгами. В период кровопролитных войн в Грузии Кабарда не раз посылала своих воинов на помощь. О. Опрышко в книге "Через века и судьбы" свидетельствует: "Во второй половине XVI столетия царь Имеретии Георгий, князья Турции и Мегрелии были женаты на трех сестрах -кабардинских княжнах. Супруга Вахтанга VI, который был царевичем в конце XVII - начале XVIII вв., "солнцеподобносияющая" Русудан, была кабардинкой. И этот брак был заключен из политических соображении" (62). Самый известный брак в черкесской истории, заключенный из политических соображений, - брак княжны Марии (Гашаней) с Иваном Грозным. Темрюк Идаров, дальновидный политик, который искал союзников в борьбе с внешними и внутренними противниками, отдал замуж и других своих дочерей, старших сестер Гашаней, с тем же расчетом. История таких браков в жизни черкесов имеет длинную цепь родства и сотрудничества с известными историческими личностями разных времен. Здесь можно привести очень много примеров. Но важнее указать на другое: черкесская девушка, прославленная в мире умом, красотой, учтивостью, этикетом и высокой нравственностью, зарекомендовала себя как знатная и верная супруга. При этом сама черкешенка в выборе мужа была щепетильна: черкесы отдавали своих дочерей только за достойных. "Благородный черкес породнится лишь с благородным и равным себе лицом, тщательно избегая уронить свое звание: касательно чести черкесы щепетильнее итальянцев, поэтому у черкесов практически исключались неравные браки" (63), - писал Д. Асколи. В судьбах черкесских женщин есть и трагические страницы. На Западном Кавказе была монополия на торговлю рабами. Большинство рабов, вывозимых с Кавказа, были черкесами и абхазами. Особенно многочисленную группу составляли рабыни-черкешенки. "Черкешенки прекраснее всех других и сложены очень пропорционально. Эти юные существа имеют репутацию очень живых духом и никому не уступают в сноровке и искусстве рукоделия. В Египте черкесы и абхазы стоят в два раза дороже". Французский военный советник А. Фонвиль, запечатлевший самые трагические страницы Кавказской войны (1864-1865), впервые увидев черкешенок, писал: "Все достоинство танцев девушек заключалось в том, что они выказывали при этом всю прелесть их стройных талий. Все девушки были красивой наружности, а некоторые просто красавицы. Руки почти у всех у них верх совершенства, что же касается блеска их больших глаз, разрисованных по восточным обычаям, то нет возможности выразить пером всю силу этого блеска. В первый раз мне довелось видеть вблизи черкешенок, и я должен сознаться, что нашел в них именно все то, о чем давно уже читал и слушал. Костюм черкешенок еще более возвышает их прелести. Они носят голубые платья, у которых талия застегивается на груди серебряными бляхами; затем широкая юбка, спереди открытая, и цветные широкие турецкие панталоны, спускающиеся до лодыжек; их руки, покрытые рубашечными рукавами из красного или желтого шелка, проходят в отверстия рукавов платья, а эти последние, разрезанные по всей длине их, болтаются вокруг стана. Платье, панталоны, рубашка - весь костюм украшен самыми причудливыми арабесками из серебра. На головах девушки носят высокие остроконечные шапочки, волосы заплетаются в три косы, из которых одна висит сзади на спине, две же другие выставляются вперед и спускаются до пояса, сделанного из красного сафьяна и усеянного разными серебряными бляхами и другими украшениями" (64). Итальянец Ксаверио Главани, консул Франции в Крыму и одновременно врач крымского хана, собирал сведения об адыгах в материалах, хранящихся у хана, расспрашивал старейшин, торговцев и т. д. Вот что он писал: "Черкесы кротки, вежливы, имеют очень красивых детей. Они благосклонны к иноземцам до тех пор, пока последние находятся у них в гостях; но иностранец, встреченный в поле, легко может попасть в рабство. Обхождение их похоже на франское, они вежливы и приветствуя, снимают шапку; женщины принимают чужеземцев с радушием; для принятия пищи они садятся по-франски за стол. Женщины гордятся своим стройным станом и носят особый род корсета" (65). Безмерный свой восторг талантливо выразил Константин Бальмонт в стихотворении "Черкешенка": Я тебя сравнить хотел бы С нежной ивою плакучей, Что склоняет ветви к влаге, Словно слыша звон созвучий. Я тебя сравнить хотел бы С юным тополем, который Весь смолистый, в легкой зыби, К небесам уводит взоры. Я тебя сравнить хотел бы, Видя эту поступь, дева. С тонкой лилией, что стебель Клонит вправо, клонит влево. Я тебя сравнить хотел бы С той индусской баядерой, Что сейчас-сейчас запляшет, Чувства меря звездной мерой. Я тебя сравнить хотел бы, Но игра сравнений тленна, Ибо слишком очевидно: Ты средь женщин несравненна.

Адыгский этикет определяет воспитание девочек и мальчиков, девушек и юношей в аспекте их взаимоотношений таким образом, что привилегия отдается мужчине. Это вы-ражается в том, что среди родителей мать должна поступать в согласии с отцом, слушаться отца, жена должна слушаться мужа, сестра – брата, женщина – мужчину. Мужчина – это ум, достоинство, совесть и сила рода. Этим объясняется особая радость в семье, когда рождаются сыновья. Недаром говорят: «ЩIалэр лъэпкъым и къупщхьэщ, лъэпкъыр зыгъэбагъуэщ». (Парень – кость рода, продолжатель рода). Известны случаи, имевшие место в жизни адыгов, когда довольно состоятельный отец семейства не хотел строить дом по имеющимся возможностям, а довольствовался весьма скромным строением, ссылаясь на то, что не для кого дом построить; рождаются пока одни девочки. Родился бы хоть один сын, тогда другое дело. Это не означало пренебрежения к девочкам. Девочек тоже любили, их лелеяли, воспитывали в них красоту, доброту, обаяние, тактичность, чувство юмора, культуру поведения и речи, корректность, дипломатичность. Бытующее в языке и по сей день выражение «ЦIыху къэгъэпцIэкIэ ещIэ» – дословно: «Знает, как обмануть человека», никоим образом не означает умение обманывать окружающих, лгать им, а следует понимать так, что человек, о котором так отзываются, умеет находить подход к каждому, с кем общается. Он поэтому обаятелен, дипломатичен. Именно эти качества воспитывались в девушках, чтобы они были уживчивыми в семье.

«ЦIыху къэгъэпцIэкIэ ищIэркъым» («Не знает, как обмануть (расположить) к себе человека»). Это означает отсутствие дипломатичности, тактичности. Это излишняя прямолинейность. Она не украшает женщину, делает ее неуживчивой, скандальной при несовпадении характеров.
Адыгэ нэмыс не поощряет в девушке мужских качеств, а также чрезмерной открытости взглядов и мыслей. Их сила обаяния – в слабости, хрупкости, гибкости, изворотливости ума и терпеливости. Зато главные показатели мужской доблести–сила, отвага, мужество. На такие «различия» настроена и форма их одежды – национальный костюм для женщины и для мужчины. То же самое учитывают и танцы, где девушка плавным своим движением, горделивой осанкой напоминает лебедя, а парень – горного орла, парящего в небе и готового в любое время на непредвиденные взлеты и прыжки.
Серьезное значение придавалось внешнему виду девочек, девушек, женщин, их красоте, опрятности. Воспитывали приятные манеры, осанку, походку. Учили красиво стоять (ставить ноги, держать голову, спину, руки), красиво садиться, красиво вставать, красиво шагать (широкий шаг не допускали). Бег, прыжки, резвые игры считались неприемлемыми для девочки. Зато мальчиков тренировали в беге, в прыжках, в стрельбе и других играх, развивали точность рук – броска, зоркость глаз, слух, внимание, силу, выносливость, находчивость, решительность и т. д.

Что такое семейное счастье? Часто желаем мы друг другу семейного счастья. Адыги говорят: «ЗэгурыIуэрэ, зэдэIуэжу» – «В согласии и послушании друг с другом», «Зым Iэпыхур зым къищтэжу» – «Что один уронит, другой поднимет». Счастлив тот, у кого в семье взаимопонимание, уважение друг к другу. Такую семью уважают и соседи, родственники, и сельчане.
Если в наше время подростки, парни на улицах, в общественных местах громко, без зазрения совести сквернословят, иногда и в присутствии девушек, то несложно предсказать, какую культуру внутрисемейных отношений они готовят.

Если девушки не имеют понятия о девичьей чести, девичьей гордости, если не только позволяют своим парням-курить, сквернословить в своем присутствии, но и часто поддерживают их беседу, густо пересыпанную бранными словами и пропитанную табачным дымом, то можно ли ожидать высокой культуры отношений в духе требований адыгэ нэмыс в семьях, созданных такими супругами?!
Уважение обоюдно, взаимно и питается взаимными чувствами. Уровень национальной культуры определяется культурой отношений мужчин к женщинам. Старшие, ответственные за род, заботясь о сохранении и увеличении рода, не допускали одиночества кого-либо. В обязательном порядке требовали создания семьи. Девушек готовили к выходу замуж, к культуре семейных отношений, внушали им высокую ответственность за сохранение и упрочение семьи, Таким образом исключая возможность распада семьи, гарантируя ее прочность и долговечность.

Однако жизнь подбрасывает нам немало непредвиденных сложностей. Вот, к примеру, молодая семья, в которой уже появились дети, но в процессе более близкого знакомства с супругом жена обнаружила в нем качества, не совпадающие с ее ожиданиями: она не подозревала, что тот вежливый, чуткий, опрятный парень может превратиться в мужчину несколько других наклонностей и разочарует ее. Как быть в таком случае? От ее чувства ответственности перед детьми, перед родом, от ее воспитанности и изобретательности зависит многое. В наше время найдутся жены, которые как «равный с равным» ответят мужу тем же (сквернословием, грубостью и т. п.) и пойдут рассказывать, душу изливать всем и каждому, что и как в очередной paз «отчудил» ее муж. Те, в свою очередь, начнут давать свои, испытанные на ком-то, «верные» советы по тому, как поступить с таким мужем, как ему по достоинству отплатить. Ясное дело, такой вариант ни к чему хорошему не может привести. Адыгэ нэмыс – адыгский этикет в отношении семьи исходит из того, что семья – это сугубо интимный, глубоко личностный союз двух сердец. Поэтому все, что происходит в семье и в особенности в отношениях супругов, ни в коем случае не должно стать достоянием кого-либо за пределами семьи. Любая утечка информации ослабляет прочность уз семьи. Если же кто-то из супругов не оправдал ожиданий другого в чем-то, тогда это не предмет для уличного разбирательства, а проблема, которую следует решать. А если муж оказался воспитан не на желаемом уровне, тогда умная жена не говорит ему об этом, а предпринимает целый ряд шагов, которыми она внушает мужу, что он прекрасный человек, достойный уважения. И она его убеждает, что он способен на гораздо более высокий уровень культуры, порядочности, человечности, что, в общем-то, он довольно интересный человек, хороший муж, хороший отец и т. д. и т. п. А то, что он два-три раза пришел выпивший и сквернословил, себя не помня – так это могло быть случаем, легко исправимым. Ведь его в «таком» состоянии никто не видел, никто не слышал. А она уж постарается, чтобы ни старшие, ни дети, ни соседи этого никогда не узнали. Такие беседы хорошая жена «подкрепляет» истинной заботой о семейном уюте, о подчеркнуто уважительном отношении к мужу, его родителям, родственникам; лучшая постель, более красивая посуда, более удобное место за столом, перед телевизором во время отдыха – для мужа, его родных, близких и друзей. Уход за его внешним видом (одежда, обувь), проводы его утром и встречи с улыбкой радостной вечером, неподдельный, а истинный интерес к его делам вне дома. Как у него день прошел? и т. д. Такое доброе внимание жены к мужу обязательно поддерживается всеми домочадцами. Так мало-помалу создается в семье культ мужа, культ отца. Многие мужья (если не все) в этом нуждаются. Это называется воспитание уважением, доброжелательным отношением. И оно дает желаемый эффект. К сожалению, к таким методам редко обращаются молодые жены.

Нам известны семьи, где муж один-два раза «провинился», и его в наказание за это «бросили», что называется, на произвол судьбы. Формально семья сохранялась, но за 20–30 лет совместной жизни жена ни разу не погладила мужу брюки, рубашку, не почистила обувь, а только стирала ему и кормила кое-как. И муж продолжал изо дня в день, из года в год опускаться все ниже и ниже. Приходил домой грязный, помятый, жалкий. Даже потом, когда выросли девочки, и они также оставались безучастными к судьбе отца. Их не беспокоило, как он выглядит, чего он хочет, что его беспокоит. Никто не пытался разнообразить методы своего воздействия на него. Все только ругали, как могли, пока он не умер. Результат – никто не был счастлив. Мало этого, все потеряли здоровье на этом. Излишне говорить о тех чувствах, которые вызывала эта семья у соседей, знакомых. В данном случае, мы считаем, еще до появления девочек жена смогла бы установить нормальный психологический климат в семье, если бы она оказалась терпеливее, дальновиднее, мудрее, чем на самом деле была. Мало ли чем и как умеют раздразнить жен мужья. Все зависит от их культуры и такта. Вот, к примеру, муж говорит жене: «Ты невкусно готовишь», «Не так подаешь на стол». Как, по-вашему, отреагирует «современная» жена? Она его незамедлительно «отправит» к той, которая вкуснее готовит. А как лучше? Для чего у адыгских девушек воспитывали чувство юмора и долгое терпение? Она ответит мужу доброй шуткой, с легким юмором, но начнет серьезное внимание уделять кулинарному искусству и своей культуре обслуживания мужа.

Отдавая в семье предпочтение, главенствующую роль мужу, адыгэ нэмыс предписывает нормы поведения внутри семьи между супругами и их детьми.
Муж- глава семьи – несет ответственность за обеспечение материального, морального, психологического благополучия семьи, ее нравственной чистоты, физического здоровья, Особую ответственность он несет за престиж семьи в обществе, за то, насколько качественно представляет его семья свою фамилию, свой национальный характер. Если даже в чем-то произойдет размолвка, она не должна дойти до детей. Мало этого, жена ежедневно из года в год выращивает и поднимает перед детьми культ их отца. Адыги знают много способов возвысить престиж отца перед детьми, Вспомним некоторые из них. Жена представляется детям действующей во всех вопросах от имени отца и, естественно, отчитывающейся перед ним. Поэтому всевозможные будничные, повседневные поступки детей она не доводит до высокой инстанции – до отца. Сама с ними управляется и при этом серьезно предупреждает: «Если такой поступок повторится, я вынуждена буду проинформировать вашего отца. Не хотелось бы его расстраивать». Или: «Твое поведение сильно огорчит отца. Его недруги будут злорадствовать» и т. д.

Способствуют установлению и укреплению уважительного отношения детей к отцу и такие приемы матери, когда по тому или другому вопросу она рекомендует им посоветоваться с отцом, спросить его желание и говорит: «Сделаем, как отец скажет». Все добрые деяния, хорошие поступки детей своевременно доводятся до отца, а тот их оценивает соответствующим образом, комментируя свои оценки и воодушевляя детей на еще большую человечность, порядочность, находчивость, доброжелательность в отношениях с людьми, со своими ровесниками.
Культ отца поддерживается старанием матери внушить детям его главенствующую роль в семье, которая закрепляется отношением самой их матери к ее мужу. Этот живой пример служит решению двух важных проблем: во-первых, отношение их матери к своему мужу является образцом примера для ее дочери, которая в перспективе должна будет строить свои отношения к своему мужу. Во-вторых, сын тоже берет на дальнейшую жизнь пример отца в семье. Поэтому видимая сторона взаимоотношений мужа и жены для детей имеет определяющее значение. Это урок нравственности. Так дети проходят, сами того не замечая, этику и психологию семейной жизни. Весьма полезны в этих целях и четкое распределение обязанностей между детьми по уходу за одеждой и обувью отца в зависимости от возраста, пола. Девушки могут постирать носки, платки, рубашку, погладить, почистить обувь. Мальчики помогут отцу раздеться, поднести комнатные тапочки, повесить верхнюю одежду, головной убор, принять от него портфель, папку или другую ручную кладь, и, проводив на кухню, выдвинуть стул и предложить сесть. Жена и дочь накормят, уберут посуду. Все члены семьи знают любимое место отца за обеденным столом, место отдыха перед телевизором, чайную, кофейную и другую посуду. Знают любимые блюда, песни, музыку, книги. Знают и уважают его родственников, друзей. Особенно хорошо должны знать дети и жена, чего не любит отец. Какое поведение, какие поступки людей он не одобряет, а какие осуждает.

Совершенно не лишни ежедневные вопросы детей к родителям: Как у вас день прошел? Как вы себя чувствуете? А утром – как отдохнули за ночь? И, если окажется, что ночь выдалась тяжелая, то постараться найти какие-то приятные «мелочи», которые могли бы их обрадовать перед началом трудового рабочего дня.
Описанное отношение к мужчине – главе семьи – легко может показаться раболепием, самоуничижением. Так и можно было бы его расценить, если бы этикет не предписывал мужчине также отвечать другим членам семьи такой же чуткостью, почтением и повсечасными заботами.

Взаимоотношения супругов в семье, как известно, у адыгов подчинены законам приличия и благопристойности. По этому поводу Хан-Гирей пишет: «Все те, которые судят о домашнем быте черкесов по образу жизни прочих азиатских народов, исповедывающих магометанскую веру, о том имеют ложное понятие. Рыцарское честолюбие много прекрасного ввело в их обычай. К числу прекрасных черт можно отнести и величайшее уважение к женщинам, которого прекрасный, но слабый сей пол достоин вполне...»
Следует подчеркнуть, что знаки уважения друг к другу между супругами – взаимные. «У черкес жены в совершенной зависимости от воли мужей, но из этого не следует заключать, что они у них рабыни. Напротив того, обхождение мужа с женою также основывается на строгих правилах приличия. Когда муж ударит или осыплет бранными словами жену, то он делается предметом посмеяния точно так, как когда бы он, имея способы, не одевает ее соответственно его состоянию. К этому присовокупить должно и то не менее важное обстоятельство, что жена-красавица всегда владеет сердцем мужа и, несмотря на обыкновение, которое предписывает жене безусловное повиновение мужу, она часто повелевает им...» Так же (незаметно для мужа) им повелевает умная жена. Адыги считают, что престиж мужа всецело зависит от его жены. Это видно из выражения, ставшего народной поговоркой: «ЛIыр зыгьэлIыр фызыращ» – «Мужа доблестным делает жена».

О силе влияния жены на авторитет, престиж мужа говорят достаточно много пословиц, сохранившихся в языке. Вот, некоторые из них: «Фызым игъэпуда лIыр жылэм къыдахыжыфыркъым, жылэм ягъэпуда лIыр фызым къыдехыж» («Женой подорванный престиж мужа село не восстановит, а селом подорванный престиж мужа восстановит его жена»), «Ныбжьэгъум ягъэпуда лIыр фызыфIым къыдехыж» («Друзьями подорванный престиж мужа способна восстановить хорошая жена»).
Адыгэ нэмыс – адыгский этикет предписывал лелеять женщину, почитать, проявлять к ней человечность. Они говорили: «Бзылъхугъэр гъэфIэн хуейщ, лъытэн хуейщ, адыгагъэ ехын хуейщ» – «Женщину лелеять надо, с ней считаться надо, человечность к ней проявлять надо». Женщины со своей стороны также считают: «ЦIыхeхъум пщIэ хуэщIын хуейщ» – «Мужчину надо уважать». Вот и получается взаимное уважение, взаимное почитание друг доуга. Адыги издавна понимали, что взаимное уважение супругов друг к другу – это благодатная почва для укрепления семьи, для благополучного воспитания детей, что, в свою очередь, имеет выход на престиж фамилии. Это то самое взаимопочитание, которое лежит в основе доброго совета, который дают психологи: «Надо брать на себя немножко больше, чем кажется достаточным».

В чем выражалось взаимоуважение супругов в семье? Прежде всего в заботе друг о друге. Муж, наиболее физически сильный, не позволял жене поднимать тяжести, от чего она могла бы подорвать свое здоровье. А жена, в свою очередь, старалась сама справляться с той частью домашней работы, которая издавна определена как женская и непосредственно связана с обеспечением уюта в семье: это стирка, кухня, уборка и т. п. При этом считалось и сейчас считается, что внешний вид мужа (чистота и опрятность его одежды, обуви) – лучший показатель качества жены. За все это в доме отвечает жена. Поэтому говорят: у хорошей жены муж не знает, где иголка и нитки лежат. Так же сестры обслуживают братьев. Для взрослой сестры позор, если ее брат ходит в неглаженных брюках, рубашке или в нечищенной обуви, или с несвежим носовым платком в кармане. Не одобряется и такой случай, когда при наличии дома здоровой жены или взрослой дочери муж часто обедает в местах общественного питания. О качестве жены также говорит и поведение мужа с друзьями, знакомыми в плане его готовности разделить с ними свой обед или ужин. Известно, если мужчина приглашает на обед к себе домой кого-то несмело, это говорит о его неуверенности в жене. Готова ли она принять надлежащим образом и накормить, напоить гостя, если ее об этом не предупредили? Эта «готовность» подразумевает не только блюда, подаваемые на обед, но и сама обстановка в доме, убранство, чистота, опрятность квартиры и вид самой хозяйки. А звонить, предупреждать жену о том, что муж придет не один, а с кем-то или с несколькими друзьями, считалось несколько недостойным настоящего мужчины. Собственно, и хорошая, уважающая себя женщина этого не требовала. Другое дело, когда торжественный случай или официальные гости, особо уважаемые старшие и т. п. Поэтому и в наше время многие «храбрые» молодые мужья иногда в шутку, иногда всерьез устраивают своим женам такого рода «испытание чести», являясь домой в разное время суток с друзьями и без всякого предупреждения. Это не страшно для адыгской семьи, где жена может и должна ждать мужа, если потребуется, до утра. Ложиться спать, пока муж еще не вернулся домой, для жены неприлично. Это расценивается этикетом как неуважение к мужу. Можно сюда добавить и отсутствие любви. Как можно спокойно уснуть, не зная, где и в каком состоянии находится в ночное время близкий твоей душе человек, спутник твоей жизни? А вдруг ему потребуется ужин? Да мало ли еще что? В наше время вполне могут найтись люди, которым не понравится все, что здесь сказано об отношениях супругов в семье. Дескать, знаем мы, какие бывают отношения и в адыгской семье. Сейчас эмансипация женщин уравняла их в правах с мужчинами. Это означает: ни женских обязанностей, ни мужских, всем все поровну. Соответственно и поведение во взаимоотношениях. К чему это приведет? Я знала семью, которая распалась из-за того, что муж периодически не выполнял притязания жены относительно очередности в стирке, в стряпне и других домашних дедах. Только я здесь говорю не о правах, а о чести, чувствах и других человеческих ощущениях, которые не предусматриваются в статьях и пунктах закона, но без которых нет семьи, друзей и человеческих отношений в обществе. Выбирайте, что лучше. Да и природа, по всей вероятности, не зря наделила мужчину мужскими качествами, а женщину украсила женственностью.
Вернемся в семью, рассмотрим, как же относятся друг к другу: родители к детям, дети к родителям, старшие дети к младшим детям и т. д. И здесь следует знать, что указанные отношения строятся исключительно на основе и в соответствии с правилами приличия и благопристойности. Так, принято было, чтобы родители открыто не выражали, не демонстрировали свои родительские чувства ни перед кем, особенно перед старшими. Не потворствовали прихотям детей, не прощали, чего не следовало, и в то же время мелочной опеки не было, за каждым шагом детей не следили. Отношения строились на доброжелательности, уважении и доверии. Каждый из детей четко знал свои обязанности, от которых их никто и ни при какой любви не освобождал. Знал свой кодекс поведения, свои нормы отношения с окружающими, со всеми, исходя из возраста. Также знал, какой из поступков как оценивается. Что одобряется старшими, что возбраняется. Кто может послужить примером для подражания и в чем. Дети к родителям относились по-разному: мать любили, о ней заботились, с ней делились, ей доверяли свои тайны. Отца побаивались, уважали, с ним считались, стремились своим поведением, своими поступками заслужить его одобрение. Отцом гордились. С него брали пример сыновья. Его распоряжения выполнялись беспрекословно. В чем выражалось уважение к отцу? Прежде всего в заботе о нем. Чтобы своим поведением, своими поступками не доставлять отцу хлопот, неудобств, неприятностей. В чем выражалось почитание отца? В манерах общения с ним. «Исполняя строго законы вежливости, сын в присутствии посторонних лиц не вступает в разговор с отцом и на вопросы его отвечает тихо, кратко и ясно, также никогда не садится перед ним без особенной его воли...». Также мы знаем, что в знак уважения сын не садится с отцом за один стол (во время обеда). По древним обычаям кабардинцев, внутрисемейные отношения определялись патриархальными порядками. Главой семьи считался старший мужчина – дед, отец, старший сын и т. д. Сыновья подчинялись отцу, младшие братья – старшим братьям, женщины – мужчинам и т. д. Проблемы семьи, культуры взаимоотношений супругов всегда интересовали многих. И в наше время эти вопросы остаются весьма актуальными.

Рыцарям, утверждавшим, что после аллаха в мире все зависит от мужчины, а женщина – всего лишь тень своего мужа, выдающийся мудрец Жабаги Казаноко заявил: «Фызым зэригъажэщ лIым и пажагъэр» – «Муж настолько доблестен, насколько позволяет ему жена». На вопрос, как следует относиться к жене, Жабаги ответил: «ЛIыхъур фыз дэубзэщи, лIыбзыр фыз дэуейщ» – «Доблестный муж с женой ласков, а муж-баба драчлив с женой». Далее он пояснил: «Жена такой же человек, как и муж, мало того, именно от нее зависит благополучие и добрая слава супруга. И поэтому жену надо чтить и лелеять».
Акцентируя внимание людей на роли мужа в совершенствовании качеств жены, на важности взаимопонимания, взаимовлияния, взаимосовершенствовали супругов, Жабаги сказал: Фызыр зыгъэфызыр лIырщ. ЛIыр зыгъэлIыр фызырщ.– «Жену творит муж. Мужа творит жена». Фыз закъуэм дэмыIэпыкъур лIы ныкъуэщ. – «Одинокой женщине кто не помогает, тот неполноценный муж». Призывая супругов к взаимопониманию и взаимоуважению, он предупреждал: «Уи фызым уебий нэхърэ, дунейр бий пщIым нэхъ таншщ» – «Чем с женой враждовать, легче со всем миром враждовать».

Супружеская неверность - один из самых интригующих сюжетов в истории взаимоотношения полов. В обществе, где моногамия была единственной формой семьи, должны были существовать и примеры неподчинения диктату единобрачия. Этнографическое изучение проблемы супружеской измены дает дополнительные возможности для выяснения гендерной стратификации в семье и обществе. Традиционная адыгская семья описывается как глубоко патриархальная на разных исторических этапах. Более того, ее многопоколенный состав и многочисленность членов, живущих в одном дворе, не предусматривала возможности приватизации личной жизни каждого из них: каждый человек в семье был на виду, а женщины - под особым присмотром. Традиционная форма жилища, состоявшая из ряда комнат, каждая из которых имела отдельный выход в общий двор, и то, что жилые помещения не предполагали их четкой специализации, (кроме лагунэ - маленькой супружеской спальни), делала практически невозможным личное уединение членов большой семьи и скрытый контакт с кем-либо.

Следует отметить также существование культа семьи и святости брачных обязательств. Надо сказать, что проблема супружеской измены замалчивается информаторами как неприглядная сторона жизни, не соответствующая Адыгэ хабзэ. Даже ученые-адыговеды не уделяют этому явлению внимания - в кавказской этнографической науке вопросы супружеской измены, любви вне брака не получили отражения. Все, что относилось к интимной жизни народа, местными авторами возводилось либо на платонический уровень, либо касалось регламентации супружеских отношений, либо стыдливо опускалось. Но это одна из тем, позволяющая лучше понять историю повседневности наших предков, соприкоснуться с тайными переживаниями мужчин и женщин, влиявшими на их связи и отношения. И если могли заключаться браки с нелюбимыми, то должна была быть и отдушина для живущих в постылом браке. Кроме того, мужчины часто отправлялись в многомесячные походы. Как они решали свои сексуальные потребности: было ли это воздержание или они имели/допускали возможность их удовлетворения? Существовала ли проституция в адыгском обществе? Как в обстановке тесного общежития в сельском соседско-родовом быту любовникам удавалось уединяться и хранить тайну? Эти вопросы должны сначала получить описательный анализ с привлечением возможных этнографических источников, содержащихся в фольклоре, литературном и полевом материале, правовых нормах.

Свидетельством того, что супружеские измены все же имели место в патриархальной адыгской общине, среди прочего, являются законы обычного права, регламентирующие систему наказаний и штрафов за супружескую измену. Они сводятся к следующим положениям:
· Измена мужчины не наносила ущерба чести жены, и женщина не считалась юридически потерпевшей стороной. С распространением ислама мужчина мог иметь по шариату до четырех жен, но среди адыгов многоженство не было популярно, хотя случаи двоеженства встречались в среде духовенства и реже - дворянства.
· Однако женщина могла, расценить измену мужа как оскорбление и обман и вернуться в отцовский дом, не возвратив калым уличенному в измене мужу.
· Прелюбодеяние же жены однозначно воспринималось как посягательство на честь мужа и всего его рода.
· Измена жены, по устным источникам, могла повлечь за собой наказание в виде ста ударов розгами; по письменным свидетельствам, неверной жене могли даже отрезать кончик носа, а то и убить ее.[i]
· Неверную жену отправляли домой с позором, наказание должен был осуществлять отец или старший брат неверной.
· В случае измены жены калым должен был быть полностью возвращен обманутому мужу.
· Не всякое прелюбодеяние было наказуемо. Моральные ограничения касались только свободных: от аристократов до крестьян-тлекотлешей. Особенно тщательно нормы морали соблюдались в княжеско-дворянской среде. В среде крепостных унаутов нравы были значительно проще и грубее.
· Потеря девственности до свадьбы также считалось прелюбодеянием девушки - позором для ее родных и посягательством на честь семьи, ее засватавшей. В то же время добрачные связи для мужчины считались нормальным явлением.

Упомянутое право женщины рассчитывать на супружескую верность мужа, подкрепленное вероятностью потери им и жены, и калыма во имя мимолетного влечения, заставляло мужчин остерегаться разглашения их тайных связей. Поэтому любовницу они чаще имели за пределами своего села. Любовница - щIасэ - это обычно молодая вдова, чаще бездетная. Связь могла стать постоянной, что способствовало гигиенической чистоте партнеров. Такие любовницы чаще всего были у дворян-наездников, надолго покидающих родные дома, у бродячих народных певцов-джегуако, практически не имевших постоянного места жительства, у абреков, вынужденных вести отшельнический образ жизни, и у молодых людей, еще не женившихся. В историко-этнографическом романе Михаила Лохвицкого (Аджук-Гирея) есть эпизод, затрагивающий эту проблему. Это воспоминания главного героя книги Озырмеса о своем первом сексуальном опыте: «Когда он, сопровождая отца [бродячего джегуако], странствовал по аулам, его дважды зазывали к себе вдовы. Они были вольны в своих поступках, и никто из шапсугов не мог осудить вдову, пожелавшую провести ночь с холостым джигитом» . Никакие письменные источники или опросный материал не указывают на наличие каких-либо институтов гетеризма или проституции среди народов Северного Кавказа и, в частности - адыгов, в эпоху феодализма. Благодаря практическому отказу от беспорядочных половых связей адыги не знали венерических заболеваний до второй половины XIX века. Во время и после покорения Кавказа русскую армию сопровождали женщины легкого поведения, которые не отказывали и местным мужчинам, замирившимся с властью. Тогда и стали известны некоторые заболевания, переносимые половым путем, под названием «мэтушкэ уз» - «болезнь русских женщин» .

Значение моральной чистоплотности адыгов во внутренней жизни патриархальной общины несколько умаляют известные факты торговли черкесскими девушками на причерноморских невольничьих рынках. Товаром служили не только захваченные во время набегов на соседей пленные девушки, но и дочери, опозорившие родителей, или неверные жены. Однако, похоже, возможность быть проданной не очень пугала женщин, по крайней мере - не всех. По сведениям английского путешественника первой половины XIX века, жизнь в роскоши восточных дворцов, видимо, представлялась заманчивой даже для состоятельных девушек: «…эти молодые девушки пламенно желают быть отправленными в Стамбул, чтобы испытать там свое счастье, - то, что мы называем быть проданными в рабство» . «На Константинополь… здесь смотрят, как на великий город. Этим объясняется такое сильное стремление, наблюдаемое в особенности среди женщин, быть отправленными в Константинополь, чтобы испытать там свою счастливую судьбу» .[v] Другой автор XIX века уточняет, что отцы привозили своих дочерей в Константинополь не на продажу, а чтобы выдать их замуж за турок и получить высокий калым за невесту. Они надеются на выгодный брак, потому что известно много случаев, когда турки покупали девочек-рабынь и «воспитывали в своих гаремах в жены для своих сыновей» . «Многие из турок предпочитают взять в жены невольницу, так как в таком случае можно не бояться отцов, матерей, шуринов и других родственников, которых нежелательно иметь» , - читаем в турецком источнике середины XIX века. Иногда в серали или при госпоже невольницы делали завидную карьеру, например, могли стать «кжажа-кадин (первой компаньонкой) или же хазнадарт-уста (казначеей); в таком случае они получали отдельную комнату с экипажем и прислугой. Тогда они делаются большими дамами. Казначея султанши Валиде имеет у себя в заведывании более двухсот рабынь евнухов» .

Об истинном положении кавказских пленниц в восточных гаремах писала Мелик-Ханум, жена турецкого визиря, не понаслышке знакомая с нравами и бытом придворных кругов Турции. В своей книге «Тридцать лет в турецких гаремах», изданной в1872 году на Западе, а в 1874 - и в России она отмечала, что большую часть невольниц составляли черкешенки, цена которых соответствовала их внешним данным, в зависимости от которых их предназначали в танцовщицы, музыкантши, горничные, банные прислужницы или одалиски. Одалисками становились самые красивые и усвоившие навыки поведения и этикета девушки. Например, их учили музыке, танцам, мастерству укладки волос, умению красиво одеваться, церемониальным поклонам, манерам подачи сладостей и напитков гостям и прочее. При покупке невольницы особо ценилось ее целомудрие и отсутствие изъянов на теле. Но положение рабыни, взятой в дом даже в качестве одалиски или жены, было не стабильно, несмотря на роскошь, которой может пользоваться невольница. Женщина в доме мужчины не долго остается единственной, он вскоре вводит другую, которая становится «подругой по привязанности», между женщинами возникает ревность, унижение невольницы свободной и могущественной соперницей. Девушка могла быть куплена для гарема высокопоставленной женщины, что было чревато унижениями другого рода: она должна была проводить ночи напролет стоя, прислуживая во время оргий своей госпожи и часто наказывалась евнухами бичеванием курбачами или кнутами из слоновой кожи. Мелик-ханум с сочувствием описывает их жалкое положение: «Эти несчастные создания иногда одновременно служат предметом страсти их господина и предметом ревности своих госпож. Ввиду постоянного одиночества, подстрекаемые мыслью быть одалиской или второстепенной женой, часто взятые насильно - они сами ищут случая вступить в связь. Но лишь только их госпожа узнает о какой-либо интриге, как на рабу обрушиваются все ужасы ее бешенства. Муж, терпение которого обыкновенно совершенно теряется, оставляет несчастную жертву во власти своей жены, которая с целью освобождения себя от соперницы, старается ее продать. Если случиться, что злополучная девушка делается беременной, то она не может быть продана в таком положении. Кроме того, если она родит сына, то также не может быть продана. В таких случаях госпожа призывает к ней бабку с целью произвести выкидыш» .

В среде самих адыгов не было практики покупки или захвата пленных девушек для превращения их в своих наложниц, хотя совращение хозяином молоденькой служанки-унаутки[x] не осуждалось и не обсуждалось обществом.

Возвращаясь к теме неверности в браке, следует заметить, что, несмотря на свои права и гордость, обманутая супруга проявляла крайнюю сдержанность и осторожность в вопросе уличения в неверности своего мужа, так как даже в случае доказательства факта измены, женщина при разводе не могла увести с собой детей, они оставались в отцовском роду. Потеря детей не была равноценной платой за «деликатную» измену мужа.

Устрашающие законы в отношении доказанного прелюбодеяния супруги, не подтверждаются полевым материалом: физическое наказание в отношении женщин было редкостью. Здесь имеет место расхождение между повседневной нормой и правом. Бытописатели XIX века свидетельствовали, что в большинстве случаев «муж сам наказывает свою жену в кругу семьи и берет на себя вину за то, что он мало оказывал ей внимания» . В качестве примера реакции на неверность жены, может служить случай с уроженкой Чегемского района Зейнаб Кишуевой в 40-х годах прошлого века. Муж, заподозривший ее в измене, не бил ее и не скандалил, он просто отрезал ей одну косу. Тем самым он лишил ее возможности не только видеться с любовником, но и вынудил вести затворническую жизнь, так как она долго не могла показаться на люди, пока волосы не отрасли настолько, чтобы замаскировать позор. Волосы, являвшиеся предметом женской гордости и красоты, были и символом ее женской сущности, им приписывались магические качества, и любое покушение на них означало покушение на женскую честь или демонстрировало, что честь уже потеряна.

Другая история произошла в 50-ые годы с новобрачной Х. Махотловой из селения Малка. В первую брачную ночь муж обнаружил, что она не девственница. Наутро без лишних объяснений и расспросов он посадил ее на арбу спиной к лошадям и отправил домой с молоденькой гармонисткой, которой велел всю дорогу громко играть. Таким образом, наказанием здесь служило не разбирательство, а ославление аморальной невесты.

Эти факты приводят к выводу, что наиболее действенной (одновременно физически щадящей и более элегантной) формой наказания в подобных случаях была огласка недостойного, с точки зрения традиционной морали, поведения.

Тем не менее не следует недооценивать норм народной морали относительно целомудрия женщины в браке и вне его. Этнографический сюжет из нашего архива, относящийся к послевоенному периоду, может служить подтверждением консервативности подобных взглядов даже во второй половине XX века. Овдовевшая во время войны Кишева из селения Аргудан подверглась сексуальным преследованиям со стороны старшего брата мужа и изнасилованная им забеременела. Она была вынуждена покинуть дом мужа, отселившись от его родственников. Рождение ребенка вызвало сочувствие к молодой вдове и осуждение насильника. Но когда уже через несколько лет К. забеременела во второй раз от тайной связи с женатым мужчиной, она осознавала, что второго ребенка, рожденного вне брака, общественное мнение ей уже не простит, несмотря на ее вдовий статус. В следствие криминального аборта началось септическое заражение крови, а невозможность признания причины своей болезни привела ее к смерти. Она завещала воспитание своей дочери сестре с обещанием никогда не отдавать ее биологическому отцу - виновнику ее неудавшейся судьбы. Этот сюжет содержит в себе два аналогичных случая, отношение к которым полисемантично. С одной стороны терпимое отношение к ребенку, рожденному от деверя-насильника, с другой - осуждение повторения подобного по доброй воле. Причем здесь можно ожидать осуждения социумом не только связи вдовы с любовником, но и способа сокрытия этого греха - прерывания беременности.

Устное народное творчество содержит множество сюжетов об измене жены. Обычно они излагаются в шутливой форме, иронизируя над невозможностью бороться с этим явлением силой, с пониманием того, что всякое действие вызывает противодействие. Вот один из таких сюжетов. Завязка его достаточно драматична. Один балкарский таубий, отправившийся в зекIуэ - поход, получает сведения о неверности жены, несмотря на все принятые им предосторожности: он построил для нее специальное помещение, в которое нельзя попасть, не зная тайного хода, и приставил к ней бдительную охрану. Убитый горем, опозоренный муж ищет поддержки у своего друга в Кабарде, такого же разочарованного в женщинах, и они отправляются вместе искать пример женской добродетели. Как-то им встретился крестьянин, пахавший свое поле с огромным сундуком на спине. Они разговорились и получили полное понимание со стороны крестьянина, который посоветовал им делать как он: таскать жену с собой повсюду. Удивленные дворяне откинули крышку сундука и увидели в нем жену крестьянина, развлекавшуюся с любовником. Фольклорная мудрость этой притчи должна была привести к мысли о единственном способе борьбы с изменой - необходимости доверия между супругами, скрепленным чувствами взаимного уважения и любви.

Интересный материал содержит балкарская историческая песня о верховном кабардинском князе Асланбеке Кайтукине. Его любовницей была балкарская княгиня Суюнчева, которая принимала Кайтукина в отсутствие мужа. О сексуальной раскованности молодой княгини, несмотря на воспитываемую установку сдерживания чувственности, говорит содержащееся в песне в иносказательной форме восхищение женщины телом и любовным потенциалом своего возлюбленного.

Любовные приключения обогащали биографию мужчины, хоть и не афишировались. Но если эта история не оскорбляла чувств его жены и детей, (например, относилась к добрачному периоду жизни) и казалась чем-то примечательна или поучительна, она входила в своего рода устную «хрестоматию» семейных преданий, на которых воспитывалось молодое поколение. Таким образом, до нас дошли исторически достоверные сведения о романтических, драматических и курьезных приключениях адыгских мужчин. Например, Афаунов Тула (1864 г.р., с. Агубеково) в 1881 году пришел из Большой Кабарды в селение Кошехабль в Адыгее, чтобы научиться кузнечному ремеслу. Как ученик мастера он выполнял бесплатно нетрудоемкие кузнечные работы по обслуживанию населения. Так молодой человек познакомился с соседской невесткой, муж которой ушел в поход на осенне-зимний сезон, а свекровь была подслеповата и стара. Между ними возникла безмолвная симпатия. Во избежание опошления подобных отношений, они почти не обозначались вербально. Однажды оставшись наедине, они воспользовались ситуацией, и во все отсутствие мужа не упускали случаев для свиданий. Осторожность позволяла им сохранить тайну своих отношений для односельчан, но давность событий и территориальная отдаленность позволили Афаунову Т. использовать эту историю как иллюстрацию «воспитания чувств» для своих детей. Подспудно он подводил их к мысли, что нельзя оставлять молодую жену без внимания, что она имеет право на удовлетворение своих сексуальных потребностей и найдет для этого возможность сама. Вместе с тем особо необходимо подчеркнуть, что говорилось все это в полном соответствии с требованиями этикета и ментальности, без малейшего намека на скабрезность и ханжество.

Некоторые аналогичные истории становились легендами. Например, внебрачная связь кабардинского узденя Астемира Шериева из селения Карма-хабле с русской помещицей Хомяковой (Хьуэмэчихэ), купившей имение неподалеку, получила широкую известность в Кабарде. Несмотря на огласку в округе и довольно открытое проявление чувств с ее стороны, Шериевым не допускалось ничего, что могло бы задеть или унизить достоинство его семьи и жены. Для тайных встреч с Хомяковой он прокопал подземный ход в ее имение. Таким образом, общеизвестный факт их связи наполнялся особым романтическим содержанием, высоте которого вынуждены были соответствовать даже носители деревенской молвы.

Этим исследованием мы пытаемся положить начало изучению нового и драматически захватывающего сюжета в современном кавказоведении, приоткрыть завесу над табуированной прежде темой интимных отношений между полами. Исследованный материал позволяет нам говорить о далеко не однозначной и не примитивной роли горянки в любви, браке и семье. Непредвзятый взгляд на интимную жизнь адыгов позволяет внести коррективы в понимание истории повседневных отношений между полами. Очевидно, что черкешенка в историческом прошлом была не менее свободна и раскрепощена, чем европейская женщина. Вплоть до утверждения ислама поведение ее могло показаться достаточно раскованным и более независимым, чем у женщин «просвещенных народов». Но свобода эта была иного характера - более деликатного, - и гармонично вписывалась в парадигму традиции.

[i] А.Г. Кешев. Записки черкеса. Нальчик, 1987. С. 122-123
М. Лохвицкий. Поиски богов. Нальчик, 1994. С. 159.
К. Кох. Путешествие по России и в Кавказские земли. С.588, И.Ф. Бларамберг. Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа. С.384.// АБКИЕА
Дж. Белл. Дневник пребывания в Черкесии в течение 1837,1838, 1839 г.г. /АБКЕИА. С.462.
[v] Дж. Белл. Указ. соч. С. 462
Т. Лапинский. Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских. Нальчик, 1995. С. 106.
Мелик-ханум. Тридцать лет в турецких гаремах (Извлечение).//Живая старина. 1991. №1. С. 31.
Там же. С.32
Там же. С.31-32.
[x] унауты - категория домашних слуг, права которых не оговаривались адатом.
К.Кох. Указ. соч. //АБКИЕА.С.588.
Информатор - Афаунова Раиса Туловна,1932 г.р., сел. Куба КБР.
Информатор - Хуранова Мачхан, 1916 г.р., сел. Малка КБР.
Аудиозапись песни предоставлена старшим научным сотрудником Кабардино-Балкарского научно-исследовательского института гуманитарных исследований Валерием Сокуровым.
Информатор - Афаунова Р.Т.

Многие авторы ХVIII - начала ХХ в., которые писали о семейном быте кабардинцев и балкарцев, отмечали, что женщины у них находятся в бесправном положении, в полном подчинении у мужчин, что при их выходе замуж родители получали калым и т.д. Так писали и многие современные авторы. Да, действительно женщины не ходили на общественные собрания, не участвовали в работе народных хае, не могли выделиться из семьи, потребовав свою долю, не могли по своему усмотрению уехать куда-нибудь, например, на учебу, не могли без разрешения родителей выходить замуж и т.д. Но все эти авторы (Ф. Дюбуа дс Монпере, Ш.Б. Ногмов, Дж. Лонгворт и другие) почему-то упустили отметить, что такими же правами не пользовались и сыновья, даже взрослые, женатые и семейные. Между тем академик Г. - Ю. Клапрот отмечал, что адыгские женщины менее "ограничены", чем женщины у "других азиатов". Генерал русской армии И.Ф. Бларамберг заметил, что женщины у черкесов находятся в меньшем "заточении", а тот же Дж. Лонгворт не удержался, чтобы не отметить, что у черкесов обращение с женщиной не лишено намеков на галантность и налета рыцарства. С.Ф. Давидович о балкарских женщинах писал, что они по сравнению с другими мусульманскими женщинами находятся в привилегированном положении. А выдающийся этнограф Хан-Гирсй, указав па полную зависимость черкесских жен от воли их мужей, подчеркнул, что "из этого не следует заключать, что они у них рабыни", более того, черкесы отличаются "величайшим уважением" к женщинам. Современный: кабардинский ученый Б. X. Бгажноков в своих работах показывает, что женщина у адыгов была почитаемой, что он и подтверждает убедительными примерами.

Да, действительно черкесы получали калым при выходе их дочерей замуж. Но вместе с тем часть калыма оставалась в семье жениха как собственность его жены, она получала от своих родителей и родственников значительные подарки, которые нередко превосходили калым, и они вкладывались в общесемейную собственность, и фактически жена не пользовалась ни частью калыма, ни подарками, хотя она на это имела полное право.

Действительно, главой кабардинских и балкарских семей являлся дед или отец (тхьэмадэ, юй тамата). Он распоряжался всей собственностью семьи. Он представлял семью в народных собраниях, в тяжебных делах, ему принадлежало решающее слово при решении всех семейных, хозяйственных вопросов, его слово было законом для всех членов семьи. Но это совершенно не означало, что он был деспотом, что он ни с кем не советовался и не считался. Нет, конечно. При решении тех или иных вопросов он советовался со взрослыми, семейными сыновьями, своей супругой. По обычаю, он мог выдать свою дочь замуж, не спросив ее согласия, и дочь не могла возражать, если отец дал согласие выдать ее замуж за того или иного человека. Но в абсолютном большинстве случаев девушку выдавали замуж по ее согласию. В основе семейных отношений лежали согласие, добрый совет, коллективное мнение.

Большинство дореволюционных авторов было единодушно в том, что у кабардинцев и балкарцев девушки пользовались большой свободой и у всех детей мужского пола воспитывалось глубокое уважение к матери, сестре, понимание того, что они относятся к слабому полу и нуждаются в защите, уважении и почтении, что они играют огромную роль в жизни семьи, продолжении рода и, особенно, в рождении и воспитании детей, что благополучие семьи во многом зависит от женщин.

Не вызывает никакого сомнения тот факт, что женщины пользовались у кабардинцев и балкарцев не меньшим уважением и почетом, чем в любой европейской стране XVII-XVIII вв. Ни одна кабардинка, ни одна балкарка никогда в прошлом не считала себя униженной, бесправной, оскорбленной отношением к ней родителей, брата и мужа.

В адыгских, да и балкарских семьях отношение к девочкам было более внимательным, чем к мальчикам. Их даже баловали, нежили, на них не повышали голоса, не говоря уже о том, что их не пугали, на них не кричали. С ранних лет девочек приучали к аккуратности, стыдливости, чуткости, заботливости, терпению, мягкости, умению вести себя, держаться достойно при всех обстоятельствах.

Большое внимание уделялось внешнему виду девочки, ее осанке, чтобы у нее вырабатывались красивые манеры стоять, сидеть, ходить и т.д. С десятилетнего возраста и до замужества девочки носили сафьяновые корсеты, которые крепко обхватывали стан девушки от пояса до ключиц. Это делалось для того, чтобы девочки не были грудастыми, так как это не соответствовало адыгскому идеалу женской красоты.

Забота о женской красоте являлась составной частью этнической культуры, образа жизни адыгов. Видимо, не случайно писали о красоте черкешенки многие русские и иностранные авторы. Прав был Хан-Гирей, когда писал: "Обхождение мужа с женой основывается на строгих правилах приличия... К этому присовокупить должно и то не менее важное обстоятельство, что жена-красавица всегда владеет сердцем мужа и, несмотря на обыкновение, которое предписывает жене безусловное повиновение мужу, она часто повелевает им". Н.А. Караулов писал о балкарцах, что у них "довольно сильно развито чувство любви мужчины к женщине, которая пользуется большим уважением, но при людях ее ласкать и оказывать ей внимание не принято. Муж при чужих по обычаю как бы не замечает своей жены, но наедине балкарцы очень внимательны к женам".

В кабардинских и балкарских семьях бытовало четкое распределение мужских и женских обязанностей и занятий, и каждый старался делать свое дело как можно лучше. Глава семьи осуществлял общее руководство всеми семейными делами, но ни он, ни его сыновья не вмешивались в женские дела, а женщины - в мужские дела и разговоры.

В воспитании детей в кабардинских и балкарских семьях первостепенное значение придавалось таким нравственным категориям, как скромность, послушание, благовоспитанность, знание своего дела и своего места в семье. Эти качества особенно были важны для женской половины.

По строго соблюдаемому и сегодня обычаю, седобородые старики, сидящие на улице, обязательно встают и, стоя, без слов, приветствуют проходящую девушку или женщину, показывают ей свое уважение. Они так же поступают, если к ним во двор или в дом зайдет представительница женского пола. Известный Жабаги Казаноко, сидевший со своими друзьями на улице, встал, когда проходила девочка. На вопрос стариков: "Зачем ты встал, Жабаги, она еще несовершеннолетняя?" Он ответил: "Я встал не только из-за уважения к этой девочке и тому полу, к которому она относится, но и из-за уважения к самому себе". Трудно лучше ответить.

По обычаю кабардинцев и балкарцев, их девушки и женщины не выполняли трудную работу. Но если из-за отсутствия или отъезда мужчины дома она должна была выполнить тяжелую работу, то ей помогали соседние мужчины. Если последний, проходя по улице, видел, что женщина во дворе выполняла какую-либо тяжелую работу (рубила дрова, давала корм скоту, пыталась поднять какую-либо тяжесть и т.д.), он обязан был, прервав свой путь, войти во двор, выполнить эту неженскую работу и, получив разрешение и благодарность женщины, только потом отправиться по своим делам. Если муж уехал на продолжительное время и у его семьи кончились топливо или корм для скота, то его жене должны были помочь родственники или соседи: привезти дрова, обеспечить сеном и т.д.

У кабардинцев и балкарцев женщины обычно не отправлялись в путь, в поле одни без провожатых, но если такое случилось и мужчина встретил в поле одинокую женщину, то он обязан был сопровождать ее до того места, куда она идет, и потом продолжать свой путь, но обязательно получив разрешение этой женщины.

В жизни бывают различные дела, требующие поспешного решения, сообщения и т.д. И если верховой, скачущий по улице по какому-либо спешному делу, встретил женщину или группу женщин, го он обязан был остановиться, спешиться, подождать, пока они пройдут, повернуть голову коня в сторону женщин и только после этого отправляться по своим делам.

Кабардинцы и балкарцы, по обычаю, не имели права кричать, ругаться друг с другом, сквернословить в присутствии женщин. Женщина могла остановить кровавую схватку двух мужчин или группы, бросив между ними свой платок или головной убор. Перед обнаженной головой женщины прекращалась всякая драка.

Кабардинка или балкарка могла спасти любого убийцу, человека, ранившего другого, преследуемого мстителями, если он успел войти в дом и попросить защиты, покровительства у женщины дома. Интересно то, что она не имела права отказывать в защите, а мстители, добежавшие до дома, где скрылся убийца, не могли ворваться в дом, вытащить преступника и наказать его. Женщина, взявшая под свою защиту убийцу, не имела права его выдать, даже если он убил или ранил ее родного брата, мужа или отца. Интересно и то, что убийца, который прикоснулся губами к груди женщины этого дома, уже не подлежал кровной мести.

Любой мужчина не имел права допустить, чтобы в его присутствии оскорбили женщину, избили ее, надругались над ней. Независимо от того, знает он ее или нет, он должен был защитить честь и достоинство женщины даже ценой своей жизни. Мужчина, не поступивший по-рыцарски, не защитивший женщину, заслуживал всеобщее презрение.

У кабардинцев бытует поговорка: "Ц1ыхубз пшэрыхь хущанэ" (Женщине честь и уважение), которая доводит ее до безопасного места. Эта поговорка предусматривает не какую-либо материальную помощь женщине, а проявление внимания, защиты ее от возможных опасностей.

Адыги считали недостойным делом расправу с женщиной, и мужчина, убивший, поранивший или искалечивший женщину, покрывал себя несмываемым позором, он терял право называть себя мужчиной. Кабардинец или балкарец мог простить человеку многое, но если оскорбили его мать, сестру, супругу, то он не выяснял: откуда, кто сказал и т.д., а отвечал на оскорбление немедленно силой, своим кинжалом.

Таким образом, женщина в кабардинском и балкарском обществе занимала довольно высокое положение. И кабардинцы, и балкарцы воспитывали своих детей с ранних лет в рыцарском, уважительном отношении к женщине. И женщины воспитывались так, чтобы они сами были достойны такого уважения. Об отношениях к женщине, о ее весе в обществе свидетельствуют и пословицы: "Мужчине дает почувствовать свое достоинство женщина, а женщину делает женщиной воспитанность, кроткий нрав"; "Мужчину, униженного обществом, может реабилитировать женщина, но мужчину, опозоренного женщиной, не может выручить и целое село".

Самыми высокими достоинствами мужчины считались: храбрость и мужество в борьбе с врагами своего отечества и рыцарское отношение к женщине. Еще в 1784 г.П.С. Потемкин писал: "Доколе правы кабардинцев не испортились, во многом они уподоблялись древнему Лакедемону, остатки оного еще виделись. Рыцарство есть предметом славы каждого, а роскошь еще не вкралась, в сердца сего народа". Шувалова Н.Н. Служебное поведение государственного гражданского служащего моральные основы. - Ростов н/Д: Феникс, 2006, с.143