Норвегия дети барневарн. Осло научит мурманск детей любить

Госкомстат Норвегии обнародовал на своем официальном сайте информацию о том, что государство ежегодно выделяет на содеражание карателей из Барневарн 8,8 миллиардов крон (44 миллиарда рублей или около 1 миллиарда евро). Деньги идут прежде всего на поощрение насильственного разделения семей эмигрантов и отчуждение родителей от родных чад, информирует пресс-служба МОД «Русские матери».

Статистика по иностранному происхождению детей, попавших под принудительную опеку карательного соцпатроната Норвегии, дается местным Госкомстатом один раз в пять лет. Последние данные по странам происхождения узников Норвегия открыто опубликовала по состоянию на 1 января 2010 года. На этот день в застенках Барневарн находилось 5176 русских детей.

Госкомстат отмечает, что «русские дети» представляют собой одну из наибольших групп в Барневарн. При этом количество подопечных Барневарн, которые родились в России и были «ввезены» родителями в Норвегию по своей величине входит в четверку лидеров среди всех национальностей. А вот среди отбираемых детей, рожденных на территории Норвегии «российские дети» - абсолютные лидеры и занимают наивысшую строчку во всех таблицах о детях, которые стали «клиентами» норвежской детской полиции Барневарн.

Люди боятся всего, боятся ложится спать, боятся ходить на работу, боятся потерять своих детей. В любое время дня и ночи к вам может нагрянуть детская полиция «Барневарн» и навеки погубить вашу семью и забрать ваших детей навсегда. Эта практика носит массовый характер всеевропейского масштаба охоты на детей.

В Норвегии так называемые социалисты пытаются воплотить в жизнь идею о том, что все должны быть одинаковыми. Все дети должны ходить в детский садик с года, спать в детском саду запрещено с 3 лет, а до 3-х лет - спать в саду - нежелательно. В норвежском детском саду младенцев и детей кормят 1 раз в неделю теплой едой. Русские матери возмущаются и просят увеличить выдачу детям еды в детских садах до двух раз в неделю. Норвежские воспитатели вместо еды, отбирают детей у русских мамаш, недовольных режимом. Если ребенок отличается от других, выделяется из общей массы (даже если стеснительный, или непоседливый), принимается за работу Barnevern.

Социалисты уверяют, что легче формировать маленького ребёнка, чем подростка, который уже испорчен. Поэтому цель Барневарн - отобрать дитя у русских матерей как можно раньше, лучше всего - прямо в день родов или даже в момент рождения. 1/5 всех детей в Норвегии в настоящее время находится под юрисдикцией государства - то есть это клиенты Барневарн, ювенальные клиенты. Они разделены с биологическими родителями и проживают в ювенальных учреждениях. Одни называют их приемными семьями и детдомами, другие - ювенальными тюрьмами семейного типа.

Норвежская ювенальная полиция Барневарн гордится тем, что изымает у хороших родителей в Норвегии 1,5 ребенка в час.

2. У гражданки России Светланы Таранниковой норвежская служба опеки забрала ребенка на второй день после родов

У гражданки России Светланы Таранниковой норвежская служба опеки забрала ребенка на второй день после родов. Как потом оказалось, приемная мать два года стояла "в очереди" на младенца и ей пообещали ребенка Светланы. До этого у россиянки уже забрали двух старших сыновей.

Российские матери становятся донорами для норвежских семей, получающих большие деньги за усыновление детей мигрантов. Такая адаптация по-норвежски стала своего рода государственной политикой.

В 2003 году жительница Мурманска Светлана Таранникова вышла замуж за гражданина Норвегии, переехав в эту страну вместе со своим шестилетним сыном. Но очень скоро стало понятно, что у этого брака нет будущего. Муж оказался алкоголиком, который к тому же гнал в больших количествах самогон в подвале собственного дома. Как говорит Светлана, она боялась взрыва этого метрового аппарата и заявила на мужа в полицию.

Но оказалось, что в Норвегии есть организация, которая гораздо влиятельнее полиции, — это местная служба защиты прав детей, или барневарн, как она называется по-норвежски. В отместку муж обратился в эту службу, требуя отобрать у Светланы ее сына. Как он потом признался, это обычная практика мстить людям, заявляя на них в барневарн. Специалисты службы начали регулярно навещать женщину, писать рапорты о ее поведении, угрожая забрать ребенка. Напуганная этими угрозами, Светлана предпочла вернуться к мужу.

Неожиданно она забеременела. Но муж был категорически против этого ребенка. Поняв, что Светлана не собирается от него избавляться, он в очередной раз заявил на нее в барневарн, на этот раз обвинив женщину в алкоголизме. "На следующий день барневарн забрала старшего сына из школы и увезла на секретный адрес. Мне не давали весточки о сыне около трех месяцев — просто не брали трубку. А меня отправили на досмотр в спецклинику. Анализы показали отсутствие алкоголя.

Но сотрудники тоже порекомендовали сделать аборт, потому что они, зная систему барневарн, опасались за здоровье матери и ребенка", — рассказывает Светлана. Поскольку женщина отказалась от аборта, ее поместили в специальное заведение, куда барневарн отправляет "проблемных" матерей. Отказаться не было никакой возможности — иначе ребенка отбирают сразу после рождения. К тому же Светлане пообещали вернуть ее старшего сына.

"Но когда я приехала, то поняла, что меня поместили в это заведение только для того, чтобы забрать ребенка. Все там искали реальные или ирреальные причины для этого. Что бы я ни делала, все использовалось против меня", — рассказывает Светлана.

Один пример объясняет все. Однажды женщина отправилась на прогулку вместе со старшим сыном и его 12-летним приятелем. На следующий день работники заведения написали в отчете, что она "использует сына для привлечения молодых поклонников". Каким все-таки извращенным умом нужно обладать, чтобы написать подобное о 30-летней женщине, находящейся на последних сроках беременности. Подобного рода отчеты фабриковались каждый день.

Не удивительно, что у большинства женщин, попавших в это заведение, детей в конце концов отбирали. Ну, а матерей, у которых сдавали нервы после потери ребенка, отправляли на лечение в психиатрическую клинику.

Роды были тяжелые, но уже неделю спустя Светлане приказали встать и идти в лыжный поход в горы. Ее отказ, как ей было заявлено, "вызовет беспокойство". Как говорит Светлана, "с их точки зрения, выходило, что истинно норвежская мать сразу после родов встает на лыжи и идет в горы. Если не идет, то она не способна растить ребенка".

В конце концов, у женщины случился нервный срыв, и она совершила роковую ошибку — подписала соглашение с барневарн, что передает им детей, пока будет восстанавливать свое здоровье. Соглашение оформлялось как временное, но очень быстро выяснилось, что возвращать ей детей никто не собирается. Спустя некоторое время Светлане объявили, что двух ее сыновей отдают в семью лесбиянок.

Можно представить себе реакцию женщины, воспитанной в условиях традиционных ценностей, — она была категорически против. Как потом выяснилось, этот отказ также использовали против нее: разве можно доверить детей женщине, отрицательно относящейся к гомосексуалистам? А как же толерантность и политкорректность?

В результате Светлане разрешили встречаться с детьми только четыре раза в год. Чтобы защитить свои материнские права, она наняла адвоката. И тот дал ей неожиданный совет — родить еще одного ребенка, и тогда, вроде бы, появится шанс вернуть старших детей. Но, как оказалось, и судьба третьего ребенка уже была решена норвежской службой опеки.

На второй день после родов новорожденную девочку забрали у матери — впоследствии выяснилось, что ее уже "забронировала" одна приемная семья, которая два года стояла в очереди за младенцем.

В существовании подобных очередей нет ничего удивительного. Быть приемными родителями в Норвегии очень выгодно: за каждого ребенка государство платит от 300 до 500 тысяч крон в год (1,5-2,5 миллиона рублей), плюс к этому 10 тысяч крон в месяц на повседневные расходы. А много ли нужно ребенку? Понятно, что основная часть этих сумм идет в доход семьи, который, к тому же, не облагается вообще никаким налогом. Так что благодаря приемным детям такая семья становится гораздо более обеспеченной и может позволить себе незапланированные ранее траты.

Но казалось бы, какой смысл государству отбирать детей у родных родителей, которые являются вполне законопослушными гражданами и не ведут асоциальный образ жизни, а потом платить такие большие деньги приемным семьям? Смысл есть — и очень существенный. Ведь детей отбирают не только у российских граждан. Мы уже рассказывали о подобной истории с польской семьей, которой пришлось даже нанимать детектива, чтобы выкрасть свою дочку из приемной семьи и вернуть ее домой.

В Норвегии существует также организация женщин Сомали, которую несколько лет назад создала одна из матерей, также лишенная своего ребенка с легкой руки сотрудников барневарн. Матери, входящие в эту организацию, вместе борются за возвращение собственных детей. Похоже, норвежское государство придумало оригинальный способ "адаптации" мигрантов. Можно было пойти путем Франции, Германии, Великобритании и попытаться "встроить" взрослых людей в существующую государственную систему. Однако, как показывает социологический опыт, этот метод особым успехом в вышеназванных странах не увенчался — мигранты даже во втором и третьем поколениях предпочитают жить в рамках своих землячеств, по своим культурным традициям.

Норвежские же власти изобрели гораздо более эффективный метод — отобрать ребенка у биологических родителей и передать его в семью истинных норвежцев, устранив таким насильственным путем проблему адаптации и ассимиляции детей иностранцев. Именно поэтому местная служба опеки барневарн принимает решение об изъятии детей, не дожидаясь постановления суда. Этой службе даны какие-то невероятные полномочия, и ее работники сами вольны решать, кто достоин быть матерью, а кто нет. Без государственного "заказа" такое было бы просто невозможно. При этом требования к приемным родителям гораздо мягче, чем к родным.

Ирина Бергсет, о драматичной истории которой "Правда.Ру" неоднократно рассказывала, на днях получила свое первое за два месяца свидание с сыновьями. Она с ужасом обнаружила зашитую рану на лбу младшего сына, травмированный сустав ноги у старшего. На ее претензии ей было заявлено, что волноваться не о чем — все нормально. Главное дело сделано — дети переданы в приемную семью, а там их проблемы уже никого не касаются.

Но остается еще один непростой вопрос — позиция российского государства. Ведь большинство этих детей были гражданами России. А после их перевода в приемные семьи, детям делают новый паспорт и даже меняют имена. Дочь Светланы Таранниковой сейчас готовят к такого рода адаптации, чтобы полностью пресечь все связи с родной матерью. Ни о каком воспитании с учетом родной культуры и языка уже и речи быть не может.

Неужели российскому государству до такой степени все равно, что происходит с его малолетними гражданами в Норвегии, где их насильно делают норвежцами?

3. Норвегия: у русских чаще изымают детей

Норвегия официально признала, что половина всех детей, изымаемых из семей, — это дети эмигрантов, приехавшие в страну с родителями. Россия занимает четвертую строчку в этом печальном рейтинге. Но среди тех, кто родился уже на территории Норвегии и был отобран местной опекой, больше всего оказалось детей, у кого один из родителей — выходец из России.

В минувшую среду несколько россиянок пришли к норвежскому парламенту в Осло, чтобы провести разрешенный властями митинг. Женщины молча стояли у стен парламента с плакатами — "Моим детям нужна я — родная мать". В сюжете о пикете на местном телевидении впервые прозвучали официальные цифры.

Больше половины всех детей, изымаемых в Норвегии, происходят из семей эмигрантов. Первые строчки "топ-листа" занимают выходцы из Сомали, Ирака, Афганистана и России. Министр по делам семьи и защиты детей признал, что эти цифры постоянно растут. В 2007 году общее число детей, изъятых у кровных родителей, составляло 7709 человек, в 2010 — 8073, в 2011 — 8485. Но по данным местных правозащитников, реальные цифры могут быть в несколько раз больше.

По детям выходцев из России ситуация известна пока только на период 1 января 2010 года (местный комитет по статистике обобщает ее раз в пять лет). На тот момент в системе опеки находились 5176 российских детей. Норвежский госкомстат отмечает, что "русские дети" представляют собой одну из самых больших групп среди изъятых у родителей. Среди тех, кто приехал в Норвегию с родителями, россияне занимают четвертое место по "популярности" у социальных служб. Но среди тех, кто родился уже на территории Норвегии, больше всего отнимают детей, у кого один из родителей (как правило, мать) — русские.

Правда, сам норвежский министр по делам детей не видит в этой статистике ничего особенного. А на просьбу прокомментировать митинг матерей, у которых отобрали детей, заявил, что это свидетельствует лишь о том, что в Норвегии демократия, и родителям-иммигрантам не запрещено устраивать пикеты. Да, у большинства родителей, лишившихся своих детей, благодаря государственному киднепингу, действительно осталось лишь одно право — выходить на молчаливые пикеты со свечами и плакатами.

В судах доказать ничего невозможно. Просто потому, что претензии, которые предъявляет к матерям-иностранкам местная служба защиты детей (Барневарн), не укладываются в голове у обычного здравомыслящего человека.

"Правда.Ру" рассказывала историю Инги Эйкевог, которая полтора месяца прожила с ребенком у мужа в Норвегии. Ее слова — предупреждение, к чему следует быть готовым."Муж запрещал мне гулять с ребенком после 8 вечера, хотя было очень светло и совершенно безопасно. Объяснение — это привлечет внимание Барневарн. Также же велел мне зашторивать окна, чтобы соседи из окон дома напротив не увидели в том, как я кормлю ребенка, что-то "неправильное" и не заявили в Барневарн. Не менять подгузник ребенку, не задернув шторы, так как наш малыш не любит подгузники, кричит и увертывается и его нежелание соседи напротив или живущие через стенку могли расценить как моё насилие над ним. Я стала бояться находиться в квартире без опущенных жалюзи, кормить ребенка у окна, старалась как можно скорее выйти на прогулку с ребенком, чтобы его нетерпеливые крики не заинтересовали соседей", — вспоминает Инга.

4. Как Норвегия отнимает детей у заезжих иностранцев

1 (232x184, 18Kb)Индийская культура в принципе не способна дать ребенку счастливое детство. К такому выводу пришли сотрудники норвежской соцслужбы по делам детей, и поэтому решили спасти двух маленьких индийских граждан от перспективы вернуться на родину с родителями - высококвалифицированными специалистами, работавшими в Норвегии по контракту.

А шок индийского общества, проблемы норвежского бизнеса в Индии, реки детских и родительских слез - ничтожная цена для представителей государственной машины, запущенной ради построения детского счастья в отдельно взятой стране. Когда родители по утрам тащат своих заспанных чад в детские сады, коридоры этих учреждений обязательно оглашаются ревом. Как правило, на дюжину малолетних российских граждан находится хотя бы один сторонник активных методов протеста против раннего приобщения к казенной дисциплине.

Российские нянечки и воспитательницы знают: чуть ли не каждый второй ребенок начинает интеграцию в социум с объявления голодовки и многочасовой сидячей забастовки в углу группы, с отказом от любых переговоров до предъявления мамы. В наших детсадах персонал воспринимает такое поведение как должное. Возможно, в этом как раз и проявляется анархизм русской души.

Не то в Норвегии, где детьми занимаются куда более внимательные люди. В стране, где права ребенка защищает специальное законодательство и мощная бюрократическая машина, никакой трехлетний карапуз не должен грустно сидеть в стороне от играющей группы детсада, уткнувшись лбом в стену или пол. Ребенок обязать быть счастливым - и он будет им, даже если для этого следует разлучить его с мамой и папой навсегда. Не плачь, малыш: государство ведь лучше знает, что тебе нужно.

Именно в такую историю влип весной прошлого года индийский гражданин Абигьян Бхаттачарья двух с половиной лет, живший со своими родителями и грудной четырехмесячной сестренкой в норвежском городе Ставангер. Его отрыв от коллектива в садике был расценен как признак явного неблагополучия. А на каждый сигнал подобного рода норвежская соцслужба по делам детей должна реагировать незамедлительно.

За семьей Анурупа и Сагарики Бхаттачарья был установлен надзор, предписанный законом. В течение недели соцработники посещали подозрительную индийскую семью, наблюдая за ее жизнью. Это были этнографические наблюдения на качественном материале.

Фамилия Бхаттачарья свидетельствует о принадлежности к касте брахманов (переводится как «знающий ведические ритуалы»). Не менее высокородна и девичья фамилия Сагарики - Чакраборти. Но несмотря на благородное происхождение, старший геолог Halliburton и его жена, имеющая степень MBA, не смогли соответствовать высоким стандартам норвежского общества.

К своему ужасу соцработники обнаружили, что индийские родители брали малышей в постель, и сын даже спал вместе с отцом в одной кровати (можно себе представить, какие ассоциации возникли в умах лишенных восточного темперамента норвежцев). Мать Сагарика потрясла соцработников тем, что кормила старшего сына не с ложечки, а просто с руки. А младшую дочь прикладывала к груди не по часам, а по первому писку.

Именно эти вопросы опеки Сагарика вспомнила потом, пытаясь объяснить журналистам, что же именно произошло в эти часы такого, что социальные власти Норвегии пришли к выводу о полной неспособности семьи Бхаттачарья растить своих детей. Правда, много позже глава норвежской соцслужбы по делам детей Гуннар Торесен отрицал, что именно эти привычки семейной жизни стали причиной столь жесткого решения. Настоящие же мотивы он комментировать официально отказался. Не из личной наглости, конечно, а исключительно ради соблюдения законности, требующей от служителей детства деликатного молчания.

Это одна из главных особенностей системы заботы о детях, выстроенной в Норвегии. Соцслужба по делам детей и семейные суды, как некогда Святая Инквизиция, не подлежат профанному суду общественности. Объясняется это, конечно же, защитой интересов самих детей. Мало ли какие кошмарные подробности могут всплыть на поверхность и отразиться на будущем детей? Общественности остается верить на слово: если уж опека решила, что ужас имел место, значит, так и есть.

В случае с семьей Бхаттачарья уверенность ставангерских защитников детей в своей правоте была стопроцентной.

Преодолевая преступное равнодушие судебной системы, они приложили все усилия к спасению несчастных крошек. Когда семейный суд первой инстанции отменил решение об изъятии детей, соцработники все равно не вернули их родителям, а подали апелляцию. И городской семейный суд Ставангера принял их доводы, постановив: отдать детей в норвежские приемные семьи до совершеннолетия. Родителям было разрешено навещать их три раза в год, при этом на каждое свидание суд отвел не более одного часа. Еще детей разлучили друг с другом. Видимо, чтобы родной язык не напоминал о несчастном индийском детстве.

Несмотря на конфиденциальность, пресса все-таки раздобыла аргументацию опеки, представленную суду. Оказалось, что перечень недопустимых ошибок молодой семьи был весьма обширным. Старший ребенок не только не имел своей кроватки, но и одежда на нем была не в точности его размера, и играл игрушками не по возрасту. Впрочем, места для игр родители тоже отвели ему маловато.

Маленькая Аишварья также находилась в опасности: мать, держа ее на руках, совершала «резкие движения». Хотя некоторые из преступлений безответственной пары - вроде смены памперсов на кровати, а не на специальном столике - суд первой инстанции не счел значительными, защитники детей не остановились на отдельных эпизодах. По их мнению, вся ситуация в целом свидетельствовала о «серьезных сомнениях» в способности родителей заботиться о детях.

В особенности соцработников беспокоила «неспособность матери удовлетворять эмоциональные потребности ребенка». Ведь когда она кормила дочку грудью, то не прижимала ее к себе руками, как обычно поступают европейские женщины, а держала ее на коленях. И вообще Сагарика показалась сотрудникам опеки какой-то встревоженной и усталой - явно склонной к депрессии. Ведь иначе с чего бы ей переживать, оказавшись в центре заботливого внимания соцслужбы?

Таким образом, суд был совершенно прав, приняв решение навсегда отобрать Абигьяна и Аишварью. Суд действовал в полном соответствие с норвежским Законом о благополучии детей, суд действовал и руководствовался исключительно интересами маленьких индийцев. В приемной семье Абигьяну была гарантирована отдельная кроватка, без всяких подозрительных отцов под боком, а также детский стульчик и столовые приборы, которыми его обделили родители. А Аишварье - бутылочка с молоком и пеленальный столик.

Поведение норвежских соцработников кажется безумным, но на самом деле они действовали в полном соответствие с вышеупомянутым законом. Статья 3-1, касающаяся условий содержания ребенка, четко указывает: «Служба защиты детей несет ответственность за выявление на достаточно ранней стадии небрежного обхождения, а также проблем поведенческого, социального и эмоционального характера с тем, чтобы устранить эти проблемы и принять меры для их разрешения». А статья 4-2 указывает в качестве первейшего основания для изъятия ребенка из семьи «серьезные упущения в ежедневном уходе, получаемом ребенком, или серьезные упущения в части личного контакта и безопасности на уровне, в котором ребенок нуждается соответственно своему возрасту и развитию». Так что по закону - все правильно сделали.

СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД НА ДИКАРЕЙ К большому недоумению норвежских властей, этой историей сильно заинтересовались в Индии. Как-никак речь идет о принудительном задержании для ассимиляции в Норвегии двух индийских граждан. Ануруп Бхаттачарья был в Норвегии не гастарбайтером или нелегалом, взалкавшим скандинавского благополучия, а высоковалифицированным специалистом, приглашенным с 2007 года работать по контракту в международную нефтяную корпорацию. Индийская супружеская пара рассматривала Норвегию как временное место жительства, ее визы истекают в марте 2012 года.

Кроме того, буквально все подробности этого дела оскорбили индийцев. Во-первых, для них было шоком узнать, что с точки зрения норвежских судов вся без исключения индийская нация недостойна воспитывать своих детей. Индийская оппозиция вспомнила в дебатах, что даже бог Ганеша спал в объятиях своей матери, когда враги лишили его человеческой головы (после чего ему пришлось обрести слоновью). Во-вторых, индийское посольство, начавшее официально интересоваться судьбой детей Бхаттачарья в начале декабря, сначала было вежливо послано подальше мелким менеджером из опеки, который не усмотрел прямой связи между индийскими малолетними гражданами и дипломатами этой страны.

Только министр иностранных дел Индии СМ Кришна и президент страны Пратибха Пратил оказались для социальной детской службы Норвегии достойными собеседниками в возникшем споре. Сейчас служба пошла на попятную. В соответствии с подписанным между двумя странами соглашением, соцработники согласились выдать детей в Индию их родному дяде.

Тем не менее опека продолжает мучить несчастных родителей и индийскую общественность, оттягивая срок передачи детей и заставляя дядю ходить на курсы по правильному уходу за младенцами.

Впрочем, индийские чиновники нашли,чем ответить. Так совпало, что в самый разгар скандала под вопросом оказалось продолжение работы в Индии норвежской телекоммуникационной компании Telenor. 2 февраля Верховный суд Индии, вспомнив о коррупционном скандале четырехлетней давности, отозвал у нее 122 лицензии. А ведь рынок мобильной связи в Индии - второй по величине в мире, и Telenor только при входе на него вложила $1,24 млрд инвестиций. Впрочем, зацепить норвежцев за живое индийскому МИДу удалось еще раньше, чем у Telenor возникли проблемы.

Индийцы применили страшное оружие - обвинили норвежских соцработников в нетолерантности. Это заставило главу службы Гуннара Торесена нарушить в январе гордое молчание и написать пресс-релиз о том, что культурные различия были в этой истории совершенно ни при чем, а в чем было дело, закон признаваться не велит.

Это уже не первый раз, когда норвежских чиновников обвиняют в нетерпимости к другим культурам и даже расизме. Еще в 2006 году агентство African Press International предупреждало, что органы норвежской опеки целенаправленно разбивают семьи африканских иммигрантов. Но одно дело - когда никому неизвестные журналисты что-то там пишут в Африке. И совсем другое - когда заголовки из серии «В Норвегии становится опасно работать» появляются в англоязычных СМИ по всему миру. После такого пиара норвежцы могут не опасаться, что инокультурные мигранты со степенями MBA будут отнимать у них рабочие места. В страну продолжат прибывать только те мигранты, кто газет не читает в принципе - потому что не умеет.

Госкомстат Норвегии обнародовал на своем официальном сайте информацию о том, что государство ежегодно выделяет на содеражание карателей из Барневарн 8,8 миллиардов крон (44 миллиарда рублей или около 1 миллиарда евро). Деньги идут прежде всего на поощрение насильственного разделения семей эмигрантов и отчуждение родителей от родных чад, информирует пресс-служба МОД «Русские матери».

Статистика по иностранному происхождению детей, попавших под принудительную опеку карательного соцпатроната Норвегии, дается местным Госкомстатом один раз в пять лет. Последние данные по странам происхождения узников Норвегия открыто опубликовала по состоянию на 1 января 2010 года. На этот день в застенках Барневарн находилось 5176 русских детей.

Госкомстат отмечает, что «русские дети» представляют собой одну из наибольших групп в Барневарн. При этом количество подопечных Барневарн, которые родились в России и были «ввезены» родителями в Норвегию по своей величине входит в четверку лидеров среди всех национальностей. А вот среди отбираемых детей, рожденных на территории Норвегии «российские дети» - абсолютные лидеры и занимают наивысшую строчку во всех таблицах о детях, которые стали «клиентами» норвежской детской полиции Барневарн.

Люди боятся всего, боятся ложится спать, боятся ходить на работу, боятся потерять своих детей. В любое время дня и ночи к вам может нагрянуть детская полиция «Барневарн» и навеки погубить вашу семью и забрать ваших детей навсегда. Эта практика носит массовый характер всеевропейского масштаба охоты на детей.

В Норвегии так называемые социалисты пытаются воплотить в жизнь идею о том, что все должны быть одинаковыми. Все дети должны ходить в детский садик с года, спать в детском саду запрещено с 3 лет, а до 3-х лет - спать в саду - нежелательно. В норвежском детском саду младенцев и детей кормят 1 раз в неделю теплой едой. Русские матери возмущаются и просят увеличить выдачу детям еды в детских садах до двух раз в неделю. Норвежские воспитатели вместо еды, отбирают детей у русских мамаш, недовольных режимом. Если ребенок отличается от других, выделяется из общей массы (даже если стеснительный, или непоседливый), принимается за работу Barnevern.

Социалисты уверяют, что легче формировать маленького ребёнка, чем подростка, который уже испорчен. Поэтому цель Барневарн - отобрать дитя у русских матерей как можно раньше, лучше всего - прямо в день родов или даже в момент рождения. 1/5 всех детей в Норвегии в настоящее время находится под юрисдикцией государства - то есть это клиенты Барневарн, ювенальные клиенты. Они разделены с биологическими родителями и проживают в ювенальных учреждениях. Одни называют их приемными семьями и детдомами, другие - ювенальными тюрьмами семейного типа.

Норвежская ювенальная полиция Барневарн гордится тем, что изымает у хороших родителей в Норвегии 1,5 ребенка в час.

2. У гражданки России Светланы Таранниковой норвежская служба опеки забрала ребенка на второй день после родов

У гражданки России Светланы Таранниковой норвежская служба опеки забрала ребенка на второй день после родов. Как потом оказалось, приемная мать два года стояла "в очереди" на младенца и ей пообещали ребенка Светланы. До этого у россиянки уже забрали двух старших сыновей.

Российские матери становятся донорами для норвежских семей, получающих большие деньги за усыновление детей мигрантов. Такая адаптация по-норвежски стала своего рода государственной политикой.

В 2003 году жительница Мурманска Светлана Таранникова вышла замуж за гражданина Норвегии, переехав в эту страну вместе со своим шестилетним сыном. Но очень скоро стало понятно, что у этого брака нет будущего. Муж оказался алкоголиком, который к тому же гнал в больших количествах самогон в подвале собственного дома. Как говорит Светлана, она боялась взрыва этого метрового аппарата и заявила на мужа в полицию.

Но оказалось, что в Норвегии есть организация, которая гораздо влиятельнее полиции, — это местная служба защиты прав детей, или барневарн, как она называется по-норвежски. В отместку муж обратился в эту службу, требуя отобрать у Светланы ее сына. Как он потом признался, это обычная практика мстить людям, заявляя на них в барневарн. Специалисты службы начали регулярно навещать женщину, писать рапорты о ее поведении, угрожая забрать ребенка. Напуганная этими угрозами, Светлана предпочла вернуться к мужу.

Неожиданно она забеременела. Но муж был категорически против этого ребенка. Поняв, что Светлана не собирается от него избавляться, он в очередной раз заявил на нее в барневарн, на этот раз обвинив женщину в алкоголизме. "На следующий день барневарн забрала старшего сына из школы и увезла на секретный адрес. Мне не давали весточки о сыне около трех месяцев — просто не брали трубку. А меня отправили на досмотр в спецклинику. Анализы показали отсутствие алкоголя.

Но сотрудники тоже порекомендовали сделать аборт, потому что они, зная систему барневарн, опасались за здоровье матери и ребенка", — рассказывает Светлана. Поскольку женщина отказалась от аборта, ее поместили в специальное заведение, куда барневарн отправляет "проблемных" матерей. Отказаться не было никакой возможности — иначе ребенка отбирают сразу после рождения. К тому же Светлане пообещали вернуть ее старшего сына.

"Но когда я приехала, то поняла, что меня поместили в это заведение только для того, чтобы забрать ребенка. Все там искали реальные или ирреальные причины для этого. Что бы я ни делала, все использовалось против меня", — рассказывает Светлана.

Один пример объясняет все. Однажды женщина отправилась на прогулку вместе со старшим сыном и его 12-летним приятелем. На следующий день работники заведения написали в отчете, что она "использует сына для привлечения молодых поклонников". Каким все-таки извращенным умом нужно обладать, чтобы написать подобное о 30-летней женщине, находящейся на последних сроках беременности. Подобного рода отчеты фабриковались каждый день.

Не удивительно, что у большинства женщин, попавших в это заведение, детей в конце концов отбирали. Ну, а матерей, у которых сдавали нервы после потери ребенка, отправляли на лечение в психиатрическую клинику.

Роды были тяжелые, но уже неделю спустя Светлане приказали встать и идти в лыжный поход в горы. Ее отказ, как ей было заявлено, "вызовет беспокойство". Как говорит Светлана, "с их точки зрения, выходило, что истинно норвежская мать сразу после родов встает на лыжи и идет в горы. Если не идет, то она не способна растить ребенка".

В конце концов, у женщины случился нервный срыв, и она совершила роковую ошибку — подписала соглашение с барневарн, что передает им детей, пока будет восстанавливать свое здоровье. Соглашение оформлялось как временное, но очень быстро выяснилось, что возвращать ей детей никто не собирается. Спустя некоторое время Светлане объявили, что двух ее сыновей отдают в семью лесбиянок.

Можно представить себе реакцию женщины, воспитанной в условиях традиционных ценностей, — она была категорически против. Как потом выяснилось, этот отказ также использовали против нее: разве можно доверить детей женщине, отрицательно относящейся к гомосексуалистам? А как же толерантность и политкорректность?

В результате Светлане разрешили встречаться с детьми только четыре раза в год. Чтобы защитить свои материнские права, она наняла адвоката. И тот дал ей неожиданный совет — родить еще одного ребенка, и тогда, вроде бы, появится шанс вернуть старших детей. Но, как оказалось, и судьба третьего ребенка уже была решена норвежской службой опеки.

На второй день после родов новорожденную девочку забрали у матери — впоследствии выяснилось, что ее уже "забронировала" одна приемная семья, которая два года стояла в очереди за младенцем.

В существовании подобных очередей нет ничего удивительного. Быть приемными родителями в Норвегии очень выгодно: за каждого ребенка государство платит от 300 до 500 тысяч крон в год (1,5-2,5 миллиона рублей), плюс к этому 10 тысяч крон в месяц на повседневные расходы. А много ли нужно ребенку? Понятно, что основная часть этих сумм идет в доход семьи, который, к тому же, не облагается вообще никаким налогом. Так что благодаря приемным детям такая семья становится гораздо более обеспеченной и может позволить себе незапланированные ранее траты.

Но казалось бы, какой смысл государству отбирать детей у родных родителей, которые являются вполне законопослушными гражданами и не ведут асоциальный образ жизни, а потом платить такие большие деньги приемным семьям? Смысл есть — и очень существенный. Ведь детей отбирают не только у российских граждан. Мы уже рассказывали о подобной истории с польской семьей, которой пришлось даже нанимать детектива, чтобы выкрасть свою дочку из приемной семьи и вернуть ее домой.

В Норвегии существует также организация женщин Сомали, которую несколько лет назад создала одна из матерей, также лишенная своего ребенка с легкой руки сотрудников барневарн. Матери, входящие в эту организацию, вместе борются за возвращение собственных детей. Похоже, норвежское государство придумало оригинальный способ "адаптации" мигрантов. Можно было пойти путем Франции, Германии, Великобритании и попытаться "встроить" взрослых людей в существующую государственную систему. Однако, как показывает социологический опыт, этот метод особым успехом в вышеназванных странах не увенчался — мигранты даже во втором и третьем поколениях предпочитают жить в рамках своих землячеств, по своим культурным традициям.

Норвежские же власти изобрели гораздо более эффективный метод — отобрать ребенка у биологических родителей и передать его в семью истинных норвежцев, устранив таким насильственным путем проблему адаптации и ассимиляции детей иностранцев. Именно поэтому местная служба опеки барневарн принимает решение об изъятии детей, не дожидаясь постановления суда. Этой службе даны какие-то невероятные полномочия, и ее работники сами вольны решать, кто достоин быть матерью, а кто нет. Без государственного "заказа" такое было бы просто невозможно. При этом требования к приемным родителям гораздо мягче, чем к родным.

Ирина Бергсет, о драматичной истории которой "Правда.Ру" неоднократно рассказывала, на днях получила свое первое за два месяца свидание с сыновьями. Она с ужасом обнаружила зашитую рану на лбу младшего сына, травмированный сустав ноги у старшего. На ее претензии ей было заявлено, что волноваться не о чем — все нормально. Главное дело сделано — дети переданы в приемную семью, а там их проблемы уже никого не касаются.

Но остается еще один непростой вопрос — позиция российского государства. Ведь большинство этих детей были гражданами России. А после их перевода в приемные семьи, детям делают новый паспорт и даже меняют имена. Дочь Светланы Таранниковой сейчас готовят к такого рода адаптации, чтобы полностью пресечь все связи с родной матерью. Ни о каком воспитании с учетом родной культуры и языка уже и речи быть не может.

Неужели российскому государству до такой степени все равно, что происходит с его малолетними гражданами в Норвегии, где их насильно делают норвежцами?

3. Норвегия: у русских чаще изымают детей

Норвегия официально признала, что половина всех детей, изымаемых из семей, — это дети эмигрантов, приехавшие в страну с родителями. Россия занимает четвертую строчку в этом печальном рейтинге. Но среди тех, кто родился уже на территории Норвегии и был отобран местной опекой, больше всего оказалось детей, у кого один из родителей — выходец из России.

В минувшую среду несколько россиянок пришли к норвежскому парламенту в Осло, чтобы провести разрешенный властями митинг. Женщины молча стояли у стен парламента с плакатами — "Моим детям нужна я — родная мать". В сюжете о пикете на местном телевидении впервые прозвучали официальные цифры.

Больше половины всех детей, изымаемых в Норвегии, происходят из семей эмигрантов. Первые строчки "топ-листа" занимают выходцы из Сомали, Ирака, Афганистана и России. Министр по делам семьи и защиты детей признал, что эти цифры постоянно растут. В 2007 году общее число детей, изъятых у кровных родителей, составляло 7709 человек, в 2010 — 8073, в 2011 — 8485. Но по данным местных правозащитников, реальные цифры могут быть в несколько раз больше.

По детям выходцев из России ситуация известна пока только на период 1 января 2010 года (местный комитет по статистике обобщает ее раз в пять лет). На тот момент в системе опеки находились 5176 российских детей. Норвежский госкомстат отмечает, что "русские дети" представляют собой одну из самых больших групп среди изъятых у родителей. Среди тех, кто приехал в Норвегию с родителями, россияне занимают четвертое место по "популярности" у социальных служб. Но среди тех, кто родился уже на территории Норвегии, больше всего отнимают детей, у кого один из родителей (как правило, мать) — русские.

Правда, сам норвежский министр по делам детей не видит в этой статистике ничего особенного. А на просьбу прокомментировать митинг матерей, у которых отобрали детей, заявил, что это свидетельствует лишь о том, что в Норвегии демократия, и родителям-иммигрантам не запрещено устраивать пикеты. Да, у большинства родителей, лишившихся своих детей, благодаря государственному киднепингу, действительно осталось лишь одно право — выходить на молчаливые пикеты со свечами и плакатами.

В судах доказать ничего невозможно. Просто потому, что претензии, которые предъявляет к матерям-иностранкам местная служба защиты детей (Барневарн), не укладываются в голове у обычного здравомыслящего человека.

"Правда.Ру" рассказывала историю Инги Эйкевог, которая полтора месяца прожила с ребенком у мужа в Норвегии. Ее слова — предупреждение, к чему следует быть готовым."Муж запрещал мне гулять с ребенком после 8 вечера, хотя было очень светло и совершенно безопасно. Объяснение — это привлечет внимание Барневарн. Также же велел мне зашторивать окна, чтобы соседи из окон дома напротив не увидели в том, как я кормлю ребенка, что-то "неправильное" и не заявили в Барневарн. Не менять подгузник ребенку, не задернув шторы, так как наш малыш не любит подгузники, кричит и увертывается и его нежелание соседи напротив или живущие через стенку могли расценить как моё насилие над ним. Я стала бояться находиться в квартире без опущенных жалюзи, кормить ребенка у окна, старалась как можно скорее выйти на прогулку с ребенком, чтобы его нетерпеливые крики не заинтересовали соседей", — вспоминает Инга.

4. Как Норвегия отнимает детей у заезжих иностранцев

1 (232x184, 18Kb)Индийская культура в принципе не способна дать ребенку счастливое детство. К такому выводу пришли сотрудники норвежской соцслужбы по делам детей, и поэтому решили спасти двух маленьких индийских граждан от перспективы вернуться на родину с родителями - высококвалифицированными специалистами, работавшими в Норвегии по контракту.

А шок индийского общества, проблемы норвежского бизнеса в Индии, реки детских и родительских слез - ничтожная цена для представителей государственной машины, запущенной ради построения детского счастья в отдельно взятой стране. Когда родители по утрам тащат своих заспанных чад в детские сады, коридоры этих учреждений обязательно оглашаются ревом. Как правило, на дюжину малолетних российских граждан находится хотя бы один сторонник активных методов протеста против раннего приобщения к казенной дисциплине.

Российские нянечки и воспитательницы знают: чуть ли не каждый второй ребенок начинает интеграцию в социум с объявления голодовки и многочасовой сидячей забастовки в углу группы, с отказом от любых переговоров до предъявления мамы. В наших детсадах персонал воспринимает такое поведение как должное. Возможно, в этом как раз и проявляется анархизм русской души.

Не то в Норвегии, где детьми занимаются куда более внимательные люди. В стране, где права ребенка защищает специальное законодательство и мощная бюрократическая машина, никакой трехлетний карапуз не должен грустно сидеть в стороне от играющей группы детсада, уткнувшись лбом в стену или пол. Ребенок обязать быть счастливым - и он будет им, даже если для этого следует разлучить его с мамой и папой навсегда. Не плачь, малыш: государство ведь лучше знает, что тебе нужно.

Именно в такую историю влип весной прошлого года индийский гражданин Абигьян Бхаттачарья двух с половиной лет, живший со своими родителями и грудной четырехмесячной сестренкой в норвежском городе Ставангер. Его отрыв от коллектива в садике был расценен как признак явного неблагополучия. А на каждый сигнал подобного рода норвежская соцслужба по делам детей должна реагировать незамедлительно.

За семьей Анурупа и Сагарики Бхаттачарья был установлен надзор, предписанный законом. В течение недели соцработники посещали подозрительную индийскую семью, наблюдая за ее жизнью. Это были этнографические наблюдения на качественном материале.

Фамилия Бхаттачарья свидетельствует о принадлежности к касте брахманов (переводится как «знающий ведические ритуалы»). Не менее высокородна и девичья фамилия Сагарики - Чакраборти. Но несмотря на благородное происхождение, старший геолог Halliburton и его жена, имеющая степень MBA, не смогли соответствовать высоким стандартам норвежского общества.

К своему ужасу соцработники обнаружили, что индийские родители брали малышей в постель, и сын даже спал вместе с отцом в одной кровати (можно себе представить, какие ассоциации возникли в умах лишенных восточного темперамента норвежцев). Мать Сагарика потрясла соцработников тем, что кормила старшего сына не с ложечки, а просто с руки. А младшую дочь прикладывала к груди не по часам, а по первому писку.

Именно эти вопросы опеки Сагарика вспомнила потом, пытаясь объяснить журналистам, что же именно произошло в эти часы такого, что социальные власти Норвегии пришли к выводу о полной неспособности семьи Бхаттачарья растить своих детей. Правда, много позже глава норвежской соцслужбы по делам детей Гуннар Торесен отрицал, что именно эти привычки семейной жизни стали причиной столь жесткого решения. Настоящие же мотивы он комментировать официально отказался. Не из личной наглости, конечно, а исключительно ради соблюдения законности, требующей от служителей детства деликатного молчания.

Это одна из главных особенностей системы заботы о детях, выстроенной в Норвегии. Соцслужба по делам детей и семейные суды, как некогда Святая Инквизиция, не подлежат профанному суду общественности. Объясняется это, конечно же, защитой интересов самих детей. Мало ли какие кошмарные подробности могут всплыть на поверхность и отразиться на будущем детей? Общественности остается верить на слово: если уж опека решила, что ужас имел место, значит, так и есть.

В случае с семьей Бхаттачарья уверенность ставангерских защитников детей в своей правоте была стопроцентной.

Преодолевая преступное равнодушие судебной системы, они приложили все усилия к спасению несчастных крошек. Когда семейный суд первой инстанции отменил решение об изъятии детей, соцработники все равно не вернули их родителям, а подали апелляцию. И городской семейный суд Ставангера принял их доводы, постановив: отдать детей в норвежские приемные семьи до совершеннолетия. Родителям было разрешено навещать их три раза в год, при этом на каждое свидание суд отвел не более одного часа. Еще детей разлучили друг с другом. Видимо, чтобы родной язык не напоминал о несчастном индийском детстве.

Несмотря на конфиденциальность, пресса все-таки раздобыла аргументацию опеки, представленную суду. Оказалось, что перечень недопустимых ошибок молодой семьи был весьма обширным. Старший ребенок не только не имел своей кроватки, но и одежда на нем была не в точности его размера, и играл игрушками не по возрасту. Впрочем, места для игр родители тоже отвели ему маловато.

Маленькая Аишварья также находилась в опасности: мать, держа ее на руках, совершала «резкие движения». Хотя некоторые из преступлений безответственной пары - вроде смены памперсов на кровати, а не на специальном столике - суд первой инстанции не счел значительными, защитники детей не остановились на отдельных эпизодах. По их мнению, вся ситуация в целом свидетельствовала о «серьезных сомнениях» в способности родителей заботиться о детях.

В особенности соцработников беспокоила «неспособность матери удовлетворять эмоциональные потребности ребенка». Ведь когда она кормила дочку грудью, то не прижимала ее к себе руками, как обычно поступают европейские женщины, а держала ее на коленях. И вообще Сагарика показалась сотрудникам опеки какой-то встревоженной и усталой - явно склонной к депрессии. Ведь иначе с чего бы ей переживать, оказавшись в центре заботливого внимания соцслужбы?

Таким образом, суд был совершенно прав, приняв решение навсегда отобрать Абигьяна и Аишварью. Суд действовал в полном соответствие с норвежским Законом о благополучии детей, суд действовал и руководствовался исключительно интересами маленьких индийцев. В приемной семье Абигьяну была гарантирована отдельная кроватка, без всяких подозрительных отцов под боком, а также детский стульчик и столовые приборы, которыми его обделили родители. А Аишварье - бутылочка с молоком и пеленальный столик.

Поведение норвежских соцработников кажется безумным, но на самом деле они действовали в полном соответствие с вышеупомянутым законом. Статья 3-1, касающаяся условий содержания ребенка, четко указывает: «Служба защиты детей несет ответственность за выявление на достаточно ранней стадии небрежного обхождения, а также проблем поведенческого, социального и эмоционального характера с тем, чтобы устранить эти проблемы и принять меры для их разрешения». А статья 4-2 указывает в качестве первейшего основания для изъятия ребенка из семьи «серьезные упущения в ежедневном уходе, получаемом ребенком, или серьезные упущения в части личного контакта и безопасности на уровне, в котором ребенок нуждается соответственно своему возрасту и развитию». Так что по закону - все правильно сделали.

СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД НА ДИКАРЕЙ К большому недоумению норвежских властей, этой историей сильно заинтересовались в Индии. Как-никак речь идет о принудительном задержании для ассимиляции в Норвегии двух индийских граждан. Ануруп Бхаттачарья был в Норвегии не гастарбайтером или нелегалом, взалкавшим скандинавского благополучия, а высоковалифицированным специалистом, приглашенным с 2007 года работать по контракту в международную нефтяную корпорацию. Индийская супружеская пара рассматривала Норвегию как временное место жительства, ее визы истекают в марте 2012 года.

Кроме того, буквально все подробности этого дела оскорбили индийцев. Во-первых, для них было шоком узнать, что с точки зрения норвежских судов вся без исключения индийская нация недостойна воспитывать своих детей. Индийская оппозиция вспомнила в дебатах, что даже бог Ганеша спал в объятиях своей матери, когда враги лишили его человеческой головы (после чего ему пришлось обрести слоновью). Во-вторых, индийское посольство, начавшее официально интересоваться судьбой детей Бхаттачарья в начале декабря, сначала было вежливо послано подальше мелким менеджером из опеки, который не усмотрел прямой связи между индийскими малолетними гражданами и дипломатами этой страны.

Только министр иностранных дел Индии СМ Кришна и президент страны Пратибха Пратил оказались для социальной детской службы Норвегии достойными собеседниками в возникшем споре. Сейчас служба пошла на попятную. В соответствии с подписанным между двумя странами соглашением, соцработники согласились выдать детей в Индию их родному дяде.

Тем не менее опека продолжает мучить несчастных родителей и индийскую общественность, оттягивая срок передачи детей и заставляя дядю ходить на курсы по правильному уходу за младенцами.

Впрочем, индийские чиновники нашли,чем ответить. Так совпало, что в самый разгар скандала под вопросом оказалось продолжение работы в Индии норвежской телекоммуникационной компании Telenor. 2 февраля Верховный суд Индии, вспомнив о коррупционном скандале четырехлетней давности, отозвал у нее 122 лицензии. А ведь рынок мобильной связи в Индии - второй по величине в мире, и Telenor только при входе на него вложила $1,24 млрд инвестиций. Впрочем, зацепить норвежцев за живое индийскому МИДу удалось еще раньше, чем у Telenor возникли проблемы.

Индийцы применили страшное оружие - обвинили норвежских соцработников в нетолерантности. Это заставило главу службы Гуннара Торесена нарушить в январе гордое молчание и написать пресс-релиз о том, что культурные различия были в этой истории совершенно ни при чем, а в чем было дело, закон признаваться не велит.

Это уже не первый раз, когда норвежских чиновников обвиняют в нетерпимости к другим культурам и даже расизме. Еще в 2006 году агентство African Press International предупреждало, что органы норвежской опеки целенаправленно разбивают семьи африканских иммигрантов. Но одно дело - когда никому неизвестные журналисты что-то там пишут в Африке. И совсем другое - когда заголовки из серии «В Норвегии становится опасно работать» появляются в англоязычных СМИ по всему миру. После такого пиара норвежцы могут не опасаться, что инокультурные мигранты со степенями MBA будут отнимать у них рабочие места. В страну продолжат прибывать только те мигранты, кто газет не читает в принципе - потому что не умеет.

Норвегия и Финляндия продолжают воровать российских детей. Социальные службы этих стран в прямом смысле слова занимаются киднеппингом, вот только выкуп их не интересует - вернуть детей практически невозможно. Обращения российских чиновников игнорируются, российские дипломаты от этих истории сами стараются держаться подальше, самостоятельно вырваться из цепких лап печально известной "Барневарн" невозможно. Это вообще теперь не российские дети – это весьма ценные активы.

Вот они эти самые активы. Двое сыновей Андрея Арнесена. Сын и дочь Елены Кузнецовой. Норвежские социальные службы отняли у россиян детей и держат их в секретном месте. Причина - родители своих отпрысков якобы жестоко воспитывали. Теперь им положено несколько свиданий в год под присмотром надзирателей. Чтобы лишнего не сболтнули.

"Поднимать вопросы о прошлой жизни, что они думают о маме и папе - это запрещено. Это запрещено "Барневарн". Наше общение могут прервать, если мы начнем какие-то вопросы серьезные задавать", - рассказала Елена Кузнецова.

С детьми нельзя обсуждать то, "что может вызвать у них волнение". Это цитата. То есть, любая тема может стать причиной запрета свиданий раз и навсегда. И это не пустые угрозы. 5-летнего Оскара Ш., теперь опасно даже называть его фамилию, норвежцы отобрали из-за выпавшего молочного зуба. Его уже почти вернули, когда на российском ТВ вышел сюжет. Бабушка мальчика обмолвилась, что лучше бы им было приехать в Россию. "Барневарн" расценила это как призыв к похищению и перепрятала малыша. Уже несколько дней о судьбе маленького Оскара ничего неизвестно.

Против русских в Норвегии, похоже, действует четко отлаженная система отъема детей. Ведь они здоровы, психически уравновешенны, интеллектуально развиты. Вырвать у "Барневарн" маленьких россиян у наших дипломатов не получилось ни разу. Русские перед этой системой защиты оказались абсолютно беззащитны.

"Законопослушных людей ставят в состояние, что они должны оправдываться, им предъявляют обвинения, которые объективно недоказуемы. Вы два года назад шлепали ребенка - доказать это невозможно. Если ты двигаешься в сторону посольства, значит, ты хочешь украсть ребенка. Вы не представляете, насколько там тотальный контроль. Все стучат на всех", - говорит, координатор организации "Русские матери" Ирина Бергсет.

Те, кто лично сталкивался с "Барневарн", утверждают - эта служба всесильна. Она игнорирует гражданство и любые международные договоренности. Они могут забрать любого ребенка. Не только из смешанных семей, но и из чисто русских. Где оба родителя и дети имеют только одно гражданство - российское. Причем, не обязательно даже в Норвегии жить. Достаточно оказаться там проездом. "Вот вы стоите в аэропорту, прикрикнули на ребенка "Цыц" или там что-то. Какой-то тетке не понравилось - один звонок, и ей дадут вашего ребенка. А вас вышлют из страны",- рассказывает Ирина Бергсет.

И никто помочь не сможет. В ответ на запросы российские дипломаты получают от "Барневарн" отписки. "Служба защиты детей "Барневарн" говорит, это не к нам вопрос, это вопрос к норвежскому МИДу, норвежский МИД говорит, это не к нам вопрос, а к "Барневарн", и вот такая карусель, гоняют нас по кругу", - рассказывает уполномоченный по правам ребенка в РФ Павел Астахов.

Вся информация об изъятых детях засекречена. Как и о самой "Барневарн". На сайте организации детально описаны преимущества приемных семей. Но нет подробной информации о самой службе. Возникает вопрос - почему? Вариантов ответа может быть несколько.

Версия первая: "Барневарн" - мегабизнес-проект. Очень выгодный. Ведь треть норвежского бюджета, по словам экспертов, направляется на защиту детей. Это миллиарды. И их расходует "Барневарн". Вот один из опубликованных отчетов. Части системы - частные детские сады и школы, исправительные воспитательные центры, поликлиники, психиатрические лечебницы и приемные семьи. За каждого изъятого ребенка эти учреждения получают свой кусочек "пирога". Приемная семья, к примеру, получает около двух тысяч евро в месяц на каждого принятого ребенка. Любопытная деталь - кто хозяин этого бизнеса.

"Весь этот бизнес скупил один лондонский фонд, называется "Органа Кэпитал". Это часть подразделения Bank of America. Печатают прибыли за год, сколько они платят налогов от этих детских домов, все напечатано в газете. Все чистенько, прозрачно. Это один из таких самых быстрорастущих и прибыльных бизнесов в период упадка экономики в Европе", - объясняет Ирина Бергсет.

Но это еще не все. Отобранные дети не только приносят денежную прибыль. Они помогают решить демографические проблемы Норвегии. Естественным способом ее поправить местные жители не могут, точнее - не хотят. Нормальные отношения между мужчиной и женщиной там уже объявили пережитком прошлого. Порвавшему с традициями обществу, естественно, нужны нетрадиционные способы размножения. За них, по мнению пострадавших родителей, и отвечает "Барневарн".

Ребенка выдергивают из нормальной семьи. И передают либо бездетной паре, либо гомосексуалистам. И они воспитывают его. По-своему. "Мы даже не знаем, семьи ли это? Это могут быть две мамы, два папы, а могут быть два человека, которые на вид выглядят, как мужчина и женщина. Но один из них зоофил, другой некрофил. Понимаете, мы не знаем", - возмущается Ирина Бергсет.

Зато знаем, кто после такого воспитания получается. Норвежский стрелок Андрес Беринг Брейвик. Маленьким мальчиком был изъят из семьи службой "Барневарн". Его насиловали и избивали. Брейвик уничтожил 77 человек. И он не единственный, над кем надругались. В год в приёмных семьях Норвегии насилуют пятерых детей. И это только известные и доказанные факты. Здоровенный мужик в татуировках - Ларс-Мариус Сивертсвик. Преступник-рецидивист. Тоже продукт воспитательной системы "Барневарн". Спустя 18 лет он приехал в приют, где его прятали от родных родителей. "Мне было очень тяжело. Со мной произошло такое, чего не пожелал бы никому", - вспоминает он.

Действительно, вряд ли многих малышей за невинный проступок заставляли пересчитывать всех муравьев в муравейнике. И делать много другое, по сравнению с чем издевательства армейских "дедов" могут показаться невинными шутками.

Эти странные методы воспитания практиковались в учреждениях по защите детей "Барневарн". И это факт, который в Норвегии старательно замалчивают. Возможная причина, как говорят эксперты, в том, что "Барневарн - не обычная соцслужба, а спецслужба социальной инженерии. Она изымает детей с нормальной психикой и ломает ее. Так, чтобы ребенок стал тихим и безликим. Дальше с ним можно делать все, что угодно. Какие именно технологии для этого используются, неизвестно. Но эксперты обозначают масштабы страшного эксперимента.

Свой "Барневарн" есть в Швеции, Голландии, Германии, Великобритании и Финляндии. Поверить в такое сложно, но проверить надо обязательно. Кстати, финны на этой неделе снова изъяли российскую девочку Диану. Маму Дианы обвиняют в избиении своей дочери. Завели дело и уже отрапортовали - ребенка не вернут. Судиться с финскими соцслужбами невероятно сложно. По отношению к русским родителям здесь, как и в Норвегии, действует презумпция виновности. Но это специально для русских. С американцами, к примеру, ни финны, ни норвежцы стараются не связываться.

"Если такие проблемы возникают, то в лучшем случае сделают замечание. Но не будут отбирать детей, потому что вы знаете, Америка объявляет зоной своих интересов любое место, где притесняются права хотя бы одного американца. И в это место могут высадить спецназ, могут полететь туда крылатые ракеты, объявить войну. Что угодно", - говорит Павел Астахов.

Россия, по словам детского омбудсмена Павла Астахова, будет действовать иначе. В рамках международного права. "Мы находимся в тяжелейшем положении. С одной стороны, сочувствуем, сопереживаем и пытаемся сделать все, что от нас зависит и даже больше того. Но с другой стороны, надо понимать, что если вы приехали в чужую страну в поисках лучшей жизни, будьте готовы к тому, что к вам придут вот с такой вот меркой и скажут: а вы неправильно воспитываете своего ребенка, вы слишком часто его обнимаете, вы слишком часто заставляете его мыть руки", - говорит Астахов.

Зато сама организация может заставить родителей часто сдавать мочу. Ежедневно. По официальной версии, этот анализ должен помочь в воспитании детей. А реально - привязать родителей к месту жительства и связать их по рукам и ногам. Семья находится под постоянным наблюдением. На нее заведено секретное дело. А это значит, что рано или поздно ребенка все равно изымут. И единственный выход, для тех, на кого "Барневарн" даже просто посмотрел, - бежать. Как бежала Наталья Сухановская с дочкой. В чем были, первым же рейсом. Собирать вещи остался муж. Ему вполне могут предъявить обвинение в похищение своего собственного ребенка. Русский ребенок сорвался с крючка. "Барневарн" такого не прощает.

Мария Богомолова, Екатерина Симанович, Андрей Костров, Юрий Тимошин. "В центре событий".

Норвегия, которая и так тесно сотрудничает с приграничной Мурманской областью, решила поучить регион защите детей в духе ювенальной юстиции. Однако, памятуя о действиях норвежских соцслужб, об их Барневарне и европейских делах о педофилии в семьях, есть большие сомнения в том, что Норвегия может научить Мурманскую область чему-то хорошему.

Ювенальная юстиция: защита детей или насилие над родителями?

В Мурманской области стартовал международный российско-норвежский проект, направленный на защиту прав детей. С помощью специализированной методики "Семимильным шагом" будет проведен анализ деятельности организаций, который оценит соблюдение всех положений Конвенции ООН о правах ребенка. Реализация проекта якобы должна способствовать повышению качества социальных услуг нуждающимся в помощи детям, улучшению ситуации в сфере защиты их прав.

Вспоминается, как во время существования советского журнала "Семья и школа" шутливо-иронически говорили: "Чему нас учит семья и школа?" Похоже, что в нынешней ситуации уже не до шуток. Во всяком случае, эксперт Всероссийского фонда образования Олег Сергеев посетовал не только на отсутствие воспитания детей в семьях и школах, но и на то, что в России стоит заново воссоздавать развалившуюся систему образования подрастающего поколения.

"У нас была в Союзе развернута сеть институтов — и в минпросе, и Госкомвузе. В НИИ высшего образования, например, был сектор экономики и психологии. И была мощная психологическая школа и в минпросе. Теперь этого нет. Воспитание, как говорится, на голом месте сейчас", — с горечью отметил Олег Сергеев.

Неужели нельзя обойтись без зарубежного опыта? Тем более, что в последнее время мы все чаще слышим, как из русских семей — особенно в скандинавских странах — органы опеки насильно изымают детей. О "ювенальном терроре", ювенальной юстиции нам постоянно напоминают СМИ, а на днях уполномоченный по правам ребенка при президенте РФ Павел Астахов передал в Следственный комитет России информацию о том, что за три последних года в Норвегии из семей были изъяты 55 детей, в Финляндии — 74 ребенка.

Координатор движения "Русские матери" Ирина Бергсет сайт подтвердила факт неправомочных действий со стороны Barnevarne - системы защиты детей в Норвегии, и ювенальной юстиции Европы в целом.

"Барневарн — это частная корпорация, владелец которой американский медконцерн банков Америки, — констатирует Ирина Бергсет. — Вот кто заключает договор с властями Мурманской и Архангельской областей о детях. Барневарн — это частная система, ничего государственного там нет. Единственное, что они откачивают деньги из госбюджета Норвегии, также они хотят откачивать деньги из государственного бюджета Мурманской области".

Противоположной точки зрения на ювенальную юстицию придерживается другой сайт - профессор, социолог, политолог, бизнес-консультант и специалист по международной регионалистике по проблематике "Европейский Союз и Российская Федерация" Олег Андреев . Этот эксперт считает, что "норвежские специалисты, школы и университеты действительно предлагают поучительные материалы", а "норвежские недостатки не проявят себя в России. Тем более никто не даст им проявиться в Мурманской области, хотя бы потому, что в России другая система семейного законодательства".

"В вопросах киднеппинга преувеличивают все одинаково: и мамы, и соцслужбы. Практика того, что дети чаще всего изымаются из смешанных семей в пользу национальной принадлежности государства, распространена и в Финляндии, и в Швеции. Детей могут бить и обижать везде. Это международная проблема", — философски заметил Олег Андреев.

Если оба наших консультанта-мужчин промолчали, то женщина-эксперт обратила внимание на такой неожиданный аспект, как "истребление традиционной семьи" в некоторых европейских странах. А детишки из Мурманской области послужат лишь расхожим товаром.

Процитируем Ирину Бергсет: "Вся Мурманская область живет за счет того, что их прикармливает Норвегия. То они рыбу у них покупали, теперь они детей им передают. Сотрудничество приграничных областей с Архангельской и Мурманской областями, с Барневарн — это последние 30 лет, с 1990-го года, чтобы вы не строили иллюзий. Дети из детских домов проводят меньшую часть года в приграничных российских детдомах. Мне лично попадался документ, когда по обмену 3,5 тысячи детей из северных районов Российской Федерации проводят, скажем так, свое житье-бытье в норвежских приемных семьях, где в принципе процветает педофилия, насколько мы знаем".

По мнению Ирины Бергсет, "проникновение на наш рынок" частных (координатор движения "Русские матери" подчеркивает, именно частных иностранных) структур, вроде того же пресловутого Барневарна — "очень опасно".

"И это через разные НКО и через якобы святую идею защиты наших детей от плохих родителей, плохих детских домов. На самом деле — это более глобальный и более разрушительный для России, очень опасный проект", — подчеркивает Ирина Бергсет, говоря о ювенальной юстиции .

Оригинал взят у ochanka в Норвегия. Barnevernet. Нашим органам опеки и не снилось...

Орган ювенальной юстиции - Barnevernet, творит в стране страшные вещи.
Статистика свидетельствует -
150 детей и больше тысячи родителей между 1990 и 2002 годом свели счёты с жизнью из-за barnevernet.
Для такой маленькой страны как Норвегия цифры очень большие.

Организация эта совершенно бесконтрольная. Сама издает себе законы и права. Надстроена “над полицией”.
Обжаловать действия этой организации негде, у них нет даже централизованной администрации.
Достаточным основанием к заведению дел против семьи у них являются простые анонимки.
Все бы еще ничего, если бы после проведения полного обследования обстоятельств дел семьи, подозреваемой в неблагополучии, и неподтверждения надуманных обвинений на основании таких анонимок дела закрывались.

Тем не менее, на практике ни одно однажды открытое дело против ребенка не закрывается до его совершеннолетия,
даже несмотря на возникающее противоречие с красиво составленым законом Barnevernslov.
Закрываются лишь расследования дел.
Зачастую родителям не дают право даже знать, на основании чего дела держатся открытыми.

1. скончалась мать одноклассника моего ребенка, не пережившая того, что Barnevernet лишила ее родительских прав
(в течение полугода после случившегося).
2. Дело на моего ребенка было открыто даже не на основании какого-нибудь, упаси Бог, насилия или другого неблагополучия в семье: достаточно было обвинений якобы в частом посещении
нашего дома “люксус билями и люксус мотоциклами”, в частом отсутствии дома и замкнутости по отношению к соседям.
И также дело не закроют до его совершеннолетия, даже несмотря на то, что в том числе из школы получены
САМЫЕ лестные отзывы, ребенок за 4 года с нуля прошел экстерном 6 норвежских классов,
посещает все возможные спортивные/музыкальные секции, всегда ухожен, накормлен и доброжелателен.

При таких обстоятельствах с заведенными делами в школы этой организацией отдаются
распоряжения следить за детьми, на которых заведено дело…
На сегодняшний день моему ребенку с учителями очень повезло. Но с переходом в новую школу не знаем, к чему и готовиться. Наверное, не надо объяснять, как это неприятно и чревато при возможной недобросовестности/недоброжелательности учителей.

Создается впечатление, что дети на территории Норвегии принадлежат не родителям, а именно этой организации!
Это они единолично решают, что именно вашему ребенку хорошо, а что есть плохо.
Это они решают, имеете ли вы право быть родителями ребенка или вашим детям будет лучше с новыми родителями.
Ваше согласие или несогласие при решении этого вопроса не играет никакой роли!
А при том в организации этой зачастую работают люди, не только не имеющие мало-мальского образования,
но и своих собственных детей!
Большой ошибкой будет думать, что основания к открытому делу дают в той или иной мере сами родители.
Вдумайтесь: дела открываются на основании простых анонимок откровенных недоброжелателей.
А не закрываются НИКОГДА - вплоть до достижения ребенком совершеннолетия.
Неподтверждение надуманных обвинений основанием к закрытию дела на практике НЕ ЯВЛЯЮТСЯ.

С форума:
"Мы с ребенком были 7 месяцев за границей, пропустили визит в helsestasjon и к врачу, о чем уведомили их по телефону. Врач написал bekymrinsmelding в barnevernet, которое решило исследовать этот вопрос. Уже были на интервью там, теперь они назначили визит домой через месяц и разослали запросы в детский сад и helsestasjon. Как себя вести и что делать не знаем. Информация в интернете - малоутешающая, детей забирают в детские дома или приемные семьи".

Из новостей:
Фото русской матери Светланы Таранниковой, которая несла моление об отмене принудительной адопции русской дочери к ногам статс-министра Норвегии, в день взрыва в Осло опубликовала вся Россия.
Сегодня северное королевство объявило приговор ее дочери четырехлетней гражданке России Анне Софие Таранниковой — отдать на усыновление чужой чистокровной норвежской семье… Вопль русской матери утонул в бессердечии нордов. Но кто знает об этом в России?

Письмо украинки, проживающей в Норвегии, о Barnevernet.
Как рассказывает наша бывшая соотечественница, очень удивляет то, что в Норвегии
детей с ранних лет учат жаловаться друг на друга в различные инстанции.
Например, сидят на уроке два лучших друга, один из них списывает.
Второй подходит к учителю и говорит, что его сосед списывает.
А потом они, как ни в чем не бывало, вместе идут пить кофе на перемене.

Признайтесь, это выглядит дико! Но, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

Но если есть стукачество, то есть и организация, в которую можно прийти и настучать.
В Норвегии — это barnevernet, своего рода общество по защите детей, которое активно использует в своей работе наводки от анонимов.

Barnevernet — структура, которая должна помогать родителям, нуждающимся в совете.
Но не всегда ведь такая помощь необходима. По словам нашей читательницы, от постоянного внимания сотрудников этой организации приходится отмахиваться, как от назойливой мухи.
Поводом к разбирательству может послужить уставший вид мамы,
грустный взгляд малыша или неполная семья.
При таком подходе многих родителей в нашей стране можно было бы лишить ребенка — немалое количество украинцев смотрит на жизнь без особого энтузиазма.

Еще, скажем, негодование у норвежцев вызывает посильная помощь подрастающего поколения по дому :
«Как, это же эксплуатация детей!»
Можно «пострадать» из-за конфет. Как рассказала Лариса, их в Норвегии принято давать только в выходные. Соседи, школа, детский садик могут подать жалобу в организацию на то,
что родители портят сыну или дочери здоровье и зубы .

В Норвегии большинство родителей своих детей не лечат от простуды, машут рукой, мол, само пройдет. И если вы вызываете скорую помощь ребенку с высокой температурой, то на вас посмотрят косо.

Плохо дело, если сотрудники barnevernet вами заинтересовались. Лариса пишет, что эта организация имеет широкие полномочия и может забрать детей из «проблемных» семей и передать их в приемные.

Вот зажрались, подумаете вы! И, может быть, будете правы.
Как-то у нас не принято обращать внимание на уставший вид родителей.
Тут бы хватило сил украинским инстанциям справиться с семьями алкоголиков и наркоманов и забрать у них детей.

Несходство культур — причина конфликта?

Как считает наша читательница, государственная политика в Норвегии направлена на то,
чтобы сделать людей одинаковыми .

Относительно детей это значит, что всем маленьким норвежцам положено ходить в детский садик с одного года.
Они должны быть социально адаптированными (т. е. не застенчивыми) и хорошо (по соответствующим правилам) воспитаны.
А если ребенок стеснительный или гиперактивный, т. е. отличается от других,
он попадает под пристальное внимание сотрудников детской организации.

В случае с Ларисой причиной для разбирательств послужила разница в культурах разных стран.
Женщина просто не улыбалась так много, как норвежцы, и это было замечено.
И об этом непременно доложили куда надо.

«Я ходила в открытый детский садик (учреждение, куда мамы ходят с детьми, и каждая мать смотрит за своим ребенком сама) с сыном и была беременна»,— рассказывает свою историю молодая женщина.

В один прекрасный день родительницу уведомили, что ее семьей заинтересовалась контролирующая организация. Причина: уставший вид Ларисы и то, что ее сын Мартин не смотрит в глаза взрослым, когда с ним разговаривают.
С этого дня за жизнью их семьи, можно сказать, началась слежка.

Логика, согласно которой служащие ведут наблюдение за детьми, такова: легче формировать маленького ребенка, чем подростка, который уже испорчен. Но что значит «испорченный ребенок»? Где критерии, по которым определяют, какой ребенок хороший, а какой плохой?

Пришлось Ларисе и ее мужу-норвежцу приглашать адвоката, который посоветовал послушаться и спокойно принимать любую «помощь» от barnevernet. Такое смирение оценили по достоинству и отстали.

Еще одна переселенка, Оксана, познала радости общения с контролирующими организациями.
Норвежка невзлюбила ее в детском садике и настучала куда надо, что ее сын плохо воспитан.
Узнав о том, что ей грозят разбирательства, Оксана быстро собрала вещи и уехала.

У другой «пострадавшей» случился выкидыш после того, как ей сообщили, что хотят забрать
ее очень стеснительную дочь.

В газете для русскоговорящих жителей Норвегии «Русский бульвар» был опубликован материал о Елене Зайцевой (имя изменено) под заголовком «Своих детей я не отдам никому».
История Елены такова: по решению организации barnevernet двое ее детей были помещены в детский дом.

Родителям предъявлены обвинения по следующим пунктам: 9-летняя Катя смертельно боится,
что мама отправит ее жить в Россию; мать не понимает потребностей детей;
неправильно ухаживает за ними (одевает не по погоде и плохо кормит);
заставляет учить алфавит с трех лет, лишая их тем самым детства;
заставляет старших детей много работать по дому,
ухаживать за младшими, что не оставляет им времени на выполнение домашних заданий.
Обвинения подкреплены письменными заявлениями классных руководителей и еще одного свидетеля, пожелавшего остаться неизвестным.
Есть в деле и свидетельства учителя русского языка. Пострадавшая мать считает, что дело против нее и детей сфабриковано от первого до последнего слова.
«Это плата за мою принципиальность и излишнее беспокойство о детях. К сожалению, использование в работе детской организации анонимных заявителей позволяет превращать действительно важную и нужную организацию в орудие для сведения личных счетов»,— считает Елена.

По ее словам, даже если родители не алкоголики и не наркоманы,
а всего-навсего, например, ограничены в средствах или имеют недоброжелателей, то малейший повод:
неявка с ребенком к врачу, опоздание в школу, забытый дома бутерброд — могут явиться основанием,
чтобы лишить их родительских прав.

«Особенно сложно приходится иммигрантам. Игра слов при переводе, различие традиций и подходов в воспитании детей, изначальное недоверие к родителям, неискушенность в бюрократическом ведении дел — все это играет против мам и пап»,— с грустью говорит Елена.
Суд претензии, предъявленные Зайцевой, отклонил. Дело, растянутое на 80 страниц, лопнуло, как мыльный пузырь.

А вот еще один случай. На сайте для русскоговорящих норвежцев одна бывшая гражданка Восточной Европы рассказала, как соседка пожаловалась в контролирующую организацию — якобы семилетнюю девочку используют как домработницу. Приходила эта дамочка в гости, пила чай, мило улыбалась и щебетала о том о сем.
Но при этом не забывала сканировать все и всех на предмет нарушений. И в результате настрочила жалобу.
Пришлось нанимать адвоката и рассказывать работникам детской организации, что девочка из двухнациональной семьи,
в которой, по согласованию родителей, воспитание ведется по русским традициям.
В соответствии с которыми ребенок с 7 лет посильно работает в доме!

Подскажите, где тут можно настучать?

После того, как какой-то аноним в письме или устно обратится с жалобой на соседа,
сотрудники общества защиты детей вызывают родителей на встречу.
«Нарушители» должны бросить все и явиться незамедлительно. А если они этого не сделают,
их забирает полиция из дома или с рабочих мест.

Представляете себе картину: понуро, через весь офис ковыляет человек, который вчера чересчур эмоционально «воспитывал» ребенка! Вообще, это уже начинает нравиться.
Вот бы у нас немножко такого внимания. Хотя бы в профилактических дозах…

Далее, после встречи и ваших горячих уверений, что все хорошо, о вас начинают наводить справки. Попросту говоря, заводят на родителей дело: опрашивают соседей, учителей, врачей, смотрят за детьми в школе или детском саду.
ретивые сотрудники приходят домой и наблюдают, что происходит в семье.
Они могут сидеть, сколько им угодно, и вы не имеете права им ничего сказать.

Если мамы и папы попали в зону внимания barnevernet, то церемониться с ними не будут.
Работникам детской организации не обязательно предупреждать о приходе.
Надсмотрщики могут неожиданно постучать в дверь, а не пустить их означает оказать сопротивление властям.
Это будет рассматриваться как еще один повод, чтобы забрать ребенка из семьи.

P.S.: деятельность такой организации неудивительна. Средний возраст женщин, которые решают родить ребёнка в Норвегии — 38! лет. Раньше просто не принято. Откуда же им брать детей, когда уже даже процедура экстракорпорального оплодотворения не в силах помочь зачастую? Детки украинцев и русских светленькие, голубоглазые, вполне сойдут за своих...