Вы вышли замуж за парня-детдомовца, но знаете ли вы, что из себя представляет воспитание в детском доме? Некоторые «нюансы» могут стать неприятным сюрпризом... Но не настолько страшным, чтобы бежать от своей второй половинки, как черт от ладана! Расслабьтесь: современные детдомовцы уже мало напоминают героев фильма «Республика ШКИД» или «Генералы песчаных карьеров». Многие выходцы из детских домов становятся прекрасными мужьями и, порой, добиваются в жизни гораздо большего (например, знаменитый Валентин Дикуль), чем их «благополучные» сверстники, опекаемые родителями чуть ли не до седых волос. Просто, узнав, что ваш возлюбленный «оттуда», вы должны научиться смотреть на вещи его глазами. Ну, хотя бы иногда.
Недостатки «генералов песчаных карьеров»...
Во-первых, не забывайте: он вырос при совершенном отсутствии понятия личной собственности и личного пространства. Почти под лозунгом «все вокруг колхозное — все вокруг ничье!» Поэтому первое время вас не должно смущать (тем более — раздражать), что он «присутствует в квартире везде»: берет ваши вещи, может взять кусочек из вашей тарелки, если вы не доели, или ночью, встав в туалет, надеть ваши шлепанцы. Наберитесь терпения: постепенно он привыкнет, что теперь у него есть что-то свое.
Во-вторых, не удивляйтесь его беспомощности в некоторых вещах и «неприспособленности к жизни». В детском доме ваш муж был изолирован от социума. Он не знает, где надо оплачивать коммунальные счета, как заказывать турпутевку в Египет, расплачиваться кредитной картой и т.п. И уж конечно то, что он никогда не пробовал любимые вами суши, не умеет пользоваться палочками для еды и не знает, сколько надо давать «на чай» официанту в ресторане, — это не причина для гнева или насмешек. Лучше ненавязчиво научите его всему, чего он не знает и не умеет.
Наконец, в постели он может оказаться не очень опытным любовником. Оно и понятно: его первый сексуальный опыт наверняка произошел в стенах детского дома, где еще не преподают отдельным предметом сексуальную культуру и фильм «9/5 недель» с М.Рурком в качестве наглядного пособия не показывают. Не обижайтесь на его «один раз и быстро», но мягко дайте понять (если надо, то и показать!), что бы вам хотелось попробовать вместе с ним в сексе...
Воспитание в детском доме: положительные особенности
С другой стороны, мужчина, вышедший из детского дома, выносит оттуда и немало полезных навыков и качеств. «Он рукастый!»
Наверняка, это будет один из первых комплиментов, который отпустит на его счет ваша мама, увидев, как он ловко вешает книжные полки (чинит дачную скамейку, меняет кран на кухне и т.д.) Действительно, в этом плане вы с ним не пропадете, ведь в детском доме детей (особенно мальчиков) учат не только обслуживать себя в быту, но и «помогать по хозяйству». У большинства детских домов есть свои подсобные хозяйства, в которых воспитанники с младых ногтей учатся возделывать огород и ухаживать за домашними животными.
Отличный семьянин.
Да, в отличие от большей части молодых мужчин, разбалованных прелестями холостяцкой жизни и не желающих обременять себя какими-либо обязательствами, детдомовцы по-прежнему серьезно настроены на брак. Наверняка будущий «супруг из детского дома» не тянул с предложением вам руки и сердца? И он нисколько не кривил душой! Ему действительно хочется семейного уюта и тепла, которого он был лишен с детства. У него есть потребность о ком-то заботиться, защищать (в детдоме есть еще свой «кодекс чести») и он не считает это «тяжелой ношей». И если вы хоть на 10% реализуете его мечту о семейном очаге, то более преданного мужа вы не найдете нигде.
Хороший потенциальный отец.
Мужчина, выросший без родителей, подсознательно мечтает о своем ребенке и чтобы «у него все было иначе». Он никогда его не бросит. Даже если предположить (о, ужас!), что он полюбит другую женщину, кроме вас, то все равно останется в семье, как минимум до тех пор, пока не поставит ваших совместных детей «на ноги». Да, он наверняка не читал книг доктора Спока по воспитанию малыша и может не знать о существовании школы Монтессори. Зто он обладает гораздо более важным качеством: он будет очень любить своего ребенка. Ну, разве вы в глубине души мечтали не об этом, когда выходили за него замуж?!
Что нельзя говорить мужу из детдома?
Однако, если вы хотите, чтобы «погода в доме» всегда была ясной и солнечной (а легкий бриз ощущался лишь у моря, во время совместного отпуска), вы должны раз и навсегда запомнить, чего нельзя делать ни при каких обстоятельствах в отношении мужа из детдома.
Нельзя постоянно жалеть своего любимого. Фразы типа «бедненький мой, как же ты много потерял!» или «бедняжка, как мне тебя жалко, прямо до слез...» абсолютно недопустимы. Вычеркните их из своего лексикона самым решительным образом! Ваш любимый и так пережил серьезную психологическую травму, лишившись родителей и перейдя жить в детский дом. Создавая свою семью, он хочет забыть прошлое и все время возвращать его к этим воспоминаниям, по меньшей мере, жестоко.
Активист волонтёрского движения Вероника Рожкова верит, что мысли материальны. Первый раз, увидев в детдоме девятилетнего Ивана, подумала: было бы здорово иметь такого сына. К тому моменту у неё уже была своя дочь, и растила её Вероника одна. Молодая мама рассказала двухлетней Дарии про симпатягу Ивана, и та загорелась: хочу старшего брата. С той минуты у Рожковых началась новая жизнь.
Не такой, как все
Вероника человек в Гомеле известный. Прежде всего, своей общественной деятельностью, тесно связанной с волонтёрским движением. Именно волонтёрские дела и привели её однажды в детдом:
Это был 2009 год. Моей дочери только исполнилось два года, я вышла из декретного отпуска и с головой окунулась в работу. Ивана сразу же выделила из разновозрастной толпы ребят. Посмотрела ему в глаза и буквально обомлела. В них было столько жажды доброты, что этот взгляд потом преследовал меня очень долго…
Поразило и поведение Вани. Обычно при посещении детских домов дети бегут к волонтёрам обниматься, говорят спасибо за привезённые подарки, просят посидеть на руках. Но Иван держал, что называется, дистанцию.
- Улыбался, благодарил за гостинцы, но при этом в его поведении чувствовались независимость, сдержанность и настоящее мужское достоинство. У девятилетнего ребёнка из неблагополучной семьи! - вспоминает подробности первой встречи Вероника.
У Вани есть мама. Хотя вряд ли этого высокого звания достойна женщина, с лёгкостью променявшая счастье своих шестерых детей на компанию случайных собутыльников. Её лишали родительских прав едва ли не сразу после рождения каждого ребёнка. Иван, вместе с братом и двумя сёстрами (старшие уже выросли), жил с отцом, бабушкой и дедушкой. Когда ему исполнилось девять лет, отец трагически ушёл из жизни. Никто из многочисленных родственников, съехавшихся на похороны, не отважился забрать осиротевших детей в свои семьи. Так Ваня с братом и сёстрами оказались в детдоме.
Родные убеждали не дурить
После поездки в детдом Вероника распечатала фотографии. Долго не могла оторвать взгляда от снимка запавшего в душу мальчика. Любовалась его лучезарной улыбкой и показывала друзьям, твердя, что не может выбросить ребёнка из головы. Несколько ночей не спала, а затем приняла бесповоротное решение: постарается стать для Вани если не мамой, то хотя бы близким человеком.
Сказать, что окружающие приняли эту идею с восторгом, значит погрешить против истины. Даже самые близкие люди, узнав о решении Вероники, крутили пальцем у виска. Родные убеждали не дурить, при этом резонно замечали, что сначала надо поставить на ноги своего ребёнка. Вероника не спорила, но и отступать не собиралась. Хотя к тому времени уже прекрасно понимала - осуществить задуманное будет не просто.
Правила пребывания детей в заведениях подобного типа не предусматривают их свободного общения с посторонними людьми. За исключением особых случаев, ради которых необходимо выполнить ряд требований и собрать неимоверное количество справок и документов. Основательно проштудировав действующее законодательство, я поняла, что шансов получить разрешение на патронат у меня нет. В первую очередь, из-за отсутствия собственного жилья, - объясняет юридические нюансы Вероника. Но это не остановило молодую маму, а наоборот, придало силы искать выход из сложившейся ситуации.
«Я не обещала ему золотых гор»
Когда Дария пошла в школу, Вероника уже обзавелась собственной квартирой. В одном классе с её дочерью оказалась девочка, чья мама является дальней родственницей Вани.
Совпадение это или что-то другое, но у меня снова выросли крылья. При встрече я твёрдо заявила женщине, что заберу Ивана из детдома. Она в ответ проявила абсолютное безразличие. Так и сказала: «Забирай, кого хочешь», - вспоминая этот момент, Вероника снова волнуется. К тому времени в законодательстве были сделаны послабления для оформления патроната. Хождения же по кабинетам не пугали окрылённую надеждой Веронику. Гораздо больше она переживала перед предстоящим разговором с мальчиком: без его согласия ни о каком патронате не могло быть и речи. От руководства детского дома Ваня узнал, что с ним очень серьёзно хочет поговорить одна «тётя». Но не подозревал, что ею окажется волонтёр Вероника. Сбивчиво, местами путаясь, она рассказала, что уже не первый год за ним наблюдает и очень хочет ему помочь обрести семью.
- Я не обещала ему золотых гор - только любовь и заботу. Помню, он спросил: почему именно он, а не вся его семья? Я честно призналась, что ни к его брату, ни к сёстрам не испытываю тех чувств, которые питаю к нему. А обманывать и притворяться хорошей для всех не могу и не хочу, - рассказывает Вероника.
Ваня взял два дня подумать. Это время для нашей героини показалось вечностью. Наконец раздался звонок, и замдиректора детдома сообщила, что Ваня хочет поговорить.
Не поверите, но у меня так задрожали от волнения руки, что я едва удержала телефонную трубку. А когда мальчишеский голос тихо произнёс «я согласен…», то я чуть не упала в обморок от счастья, - признаётся Вероника.
Счастье лёгким не бывает
С первыми трудностями Вероника столкнулась, официально оформляя патронат над ребёнком. По её мнению, выдержать подобные испытания могут только люди, твёрдо решившие принять в судьбе сирот самое деятельное участие. С одной стороны, это и хорошо: отсекаются те, кто решает взять на воспитание чужого ребёнка, поддавшись сиюминутному порыву души. С другой - плохо: многие из тех, кто вполне мог заменить сиротам родителей, но по натуре не бойцы, лишаются подобной возможности после первого же столкновения с бездушной канцелярщиной. Но даже не это до сих пор возмущает Веронику.
Почему-то все, с кем пришлось столкнуться, даже врачи на обязательной медкомиссии, считали своим долгом поинтересоваться, зачем ей это надо.
При этом рисовали самые мрачные перспективы. Единственным другом, который в этот сложный период оказывал Веронике самую искреннюю поддержку и сочувствие, была… дочь Дария. Заочно, по фотографии, но по-детски искренне она признала в Иване своего брата. И всё время донимала маму расспросами, когда же она, наконец, заберёт его из детского дома. Но о такой перспективе молодая женщина даже не мечтала. Ваня парень с характером, первому встречному на шею не бросится, тем более не раскроет душу. Поэтому поначалу Вероника общалась с ним через соцсети, хотела вовлечь его в волонтёрскую деятельность. Сделать это было не просто: мальчишка был не то чтобы ленивый, но и не из тех, кто лёгок на подъём.
С любыми детьми нелегко, - рассуждает Вероника, - даже с собственными. Но дети в детском доме - другой случай. К ним особый подход нужен. Тем более что близкое общение с Иваном у нас выпало на переходный возраст. Это тоже наложило отпечаток и на его поведение, и на моё. Я ведь не только Дашку и его всё это время воспитываю, а сама вместе с ними учусь быть мамой. Увы, не без ошибок…
Да и как им не быть, если всё это время Вероника, сердцем испытывающая к Ване поистине материнскую нежность, всячески пыталась угодить мальчику, окружить его заботой и вниманием. Так, как она это понимала. Лишь много позже пришло осознание, что гиперопека может навредить:
Он ведь тоже испытывал определённый психологический дискомфорт. И присматривался к чужому человеку, который каждый день засыпал его эсэмэсками и порой чересчур надоедливо пытался войти в его жизнь. Когда я это поняла, перестала обижаться, если в ответ на мой искренний порыв обнять его, Ваня отстранялся. В какой-то момент осознала, что ему 14 лет, а я обращаюсь с ним как с маленьким. Признаться себе в этом было не просто, но необходимо.
Эти записки принадлежат перу Маргариты Багинской, моей знакомой по литсайту. Это ее последние записи...
НОЧНОЕ ДЕЖУРСТВО
Сегодня буду ночевать в своём кабинете. За шкафом поставила мышеловку, нестерпимо пахнет мышиной мочой от обшивки дивана. На клей от грызунов налипло множество тараканов. Окна забиты огромными гвоздями, чтобы воспитанники не выпрыгнули, приказ директора. Форточки нет, открыть створку окна не удаётся: рамы дряхлые, дёрну - развалятся. Ножницами отдираю штапик, выставляю маленькое стекло и жадно втягиваю в себя свежий воздух.
На улице ещё светло, домашние дети вовсю резвятся в садике под моими окнами. Но за этими стенами - другой мир. После 20-00 входные двери закрываются, всех загоняют в душные спальни убивать время.
За стеной звуки старого скрипящего магнитофона и так любимая девчонками песня из сериала «Не родись красивой». «Оставайся сама собой»,- дерзко в лицо пожилой воспитательнице поёт Настя. Лицо девчонки безвкусно размалевано дешевой косметикой, голос сиплый от частого курения, волосы выжжены краской. «Девки, айда хавать»,- и через две ступени подросток мчится вниз, в столовую, подруги гурьбой следом.
Они не реагируют на оскорбления Грымзы (это кличка воспитательницы - Анны Ивановны). Клички есть у всех взрослых и детей. Анна Ивановна из «своих»: одинока, муж умер, сын утонул. Часто болеет, но на больничный не ходит: страшно дома одной. Девчонкам это понятно. Они не жалеют Грымзу, у них это чувство в отношении ко взрослым не развито.
«Все взрослые - враги!». Так мне в лицо однажды крикнула Рая Гнутая. Брошенная матерью, внешне очень некрасивая, с заячьей губой, косыми глазами, 14-летняя девочка озлоблена на весь свет.
Долго она с подругами пыталась меня вывести из себя. Однажды ворвалась в кабинет с требованием: «Занимайтесь с нами, Вы обязаны!». Стала проводить с ними тренинг, а Рая всех подбила тренинг этот сорвать. Что я тогда вытерпела! Вытерпела! Кричит Рая мне в лицо: «Ненавижу Вас!». «Да, это гнев, Рая. А теперь продолжай: «потому что»…». Такая была установка в этом упражнении.
«Потому что, потому что…». Ни Рая, ни остальные девочки так и не назвали причины ненависти ко мне. «Да не Вас я ненавижу! Я ненавижу всех взрослых. Ненавижу!», - и Рая выбежала их комнаты.
Остальные вяло разбрелись: кто-то развалился на кровати в спальне, кто-то пошёл курить в туалет, кто-то в гости к парням на другой этаж. Чувства вялы, неглубоки. Силы внутренней нет ни на ненависть, ни на любовь, ни на жалость, ни на интерес к жизни, к учёбе, к будущему.
Но дерзкая Катька зашла позже в мой кабинет и, глядя на меня в упор, выпалила: «Хотите знать, за что Вас не любят и воспитанники, и учителя? Вы слишком счастливы и богаты! Вот!». В её взгляде была просто классовая ненависть!
В понимании детдомовцев мир разделён всего на два класса: счастливых и несчастных. Причём, классовая борьба не отменяется! Ах, скольких «чужаков»-воспитателей уволили по воле детей! Да как искусно воспитанники их извели, а иногда и подвели под статью!
Вот до какой степени порой больно им видеть перед собой человека другого мира, имеющего семью (родителей, детей, мужа) и достаток!
Любой новичок – ребёнок или взрослый – проходит здесь вначале «проверку на вшивость». И чего только не придумывали воспитанники в первый месяц моей работы в детдоме: пинали двери изо всей силы, выскребали на косяке матерные слова, пускали дым в замочную скважину, просили деньги, пытались обокрасть, взять на жалость. У каждого посетителя моего кабинета был свой почерк и свои приёмы.
Взрослые тоже изучали меня всесторонне. Сразу предупредили, что надо определиться, т.к. одной не выжить, следует примкнуть к одной из двух враждующих группировок. Позже я поняла, что эта вражда была главным развлечением взрослых. Приёмы были переняты у детей. А дети в большинстве своём – социальные сироты, т.е. родители их сидят в тюрьме или алкоголики, лишенные родительских прав.
Периодически психиатр назначает детям успокоительные препараты. Планово.
А так как он специалист приходящий, назначает иногда невпопад. Дети отказываются пить лекарства, но над ними стоят неумолимые медики и требуют или уговаривают. Могут угрожать: «Не выпьешь, скажу психиатру. Упекут тебя в психушку». Воспитанники знают, что это не просто слова: многие побывали там по нескольку раз. Планово.
Но чаще бывали в наркостационаре. Это такая детская тюрьма. Чисто, уютно. За окном лес. На окнах решетки. Гулять нельзя, а то ещё убежишь. Спи и всё.
Месяцами лежат там проштрафившиеся: кто-то выпил пива, нюхал клей или просто надоел воспитательнице. Напичканные транквилизаторами, опухшие, с тупыми погасшими взглядами бродят они по палате с белыми, как у покойников, лицами. За окном распускаются почки или желтеет листва. А в больничных стенах жизнь подёрнулась пеленой сонной пыли.
Однажды 5-классник Бочкин не выдержал и решил сбежать из наркостационара, со второго этажа. Не получилось, упал и сломал ногу. Его очень ругали. Он криво усмехался: ему не было стыдно, не было жаль сломанной конечности. Его самого почти не было. Ведь никому – ни себе, ни людям - он не нужен. Поймали, снова напоили успокоительным, и он заснул.
Похоже, главная задача целой армии взрослых - дотянуть этих оболтусов до совершеннолетия, чтобы выпустить их в Большой Мир и отчитаться за проделанную в образовательном учреждении работу. А что с ними дальше? И что они потом сделают со своей – и с нашей – жизнью, лучше не думать!
Сегодня я не пошла домой из-за Влада. Ну как уйти? Днём «Клизма» (так мальчишки младшей группы называют свою воспитательницу) была особенно раздражена на детей. Слёзно убедила психиатра назначить успокоительное Владу. Мальчишку всеми правдами и неправдами уговорили выпить лекарство, для его ведь блага и здоровья. Влада «развезло», захотел спать.
Но «Клизма» заставила ребёнка идти на репетицию концерта в актовый зал. Влад спрятался в грязной бытовке и уснул на ворохе спецодежды дворника и плотника. «Клизма» нашла его там и стала будить, трясти, кричать в лицо оскорбления.
Я требовала, умоляла женщину остановиться и оставить ребенка в покое в таком состоянии. Ничто не помогло! «Клизма» обвинила меня в потакании «эти уродам», назвала прилюдно «врагом учителей и воспитателей».
А 9-летний Влад сквозь химический сон протянул перед собой руки и взмолился: «Люди! Вы ведь люди? Пожалуйста, оставьте меня! Я хочу спать!».
Сейчас Влад спит в изоляторе, его закрыли, чтобы не убежал. Завтра встану пораньше и помогу ему начать новый день.
Пойду на приём к директору. Надо что-то делать! Зачем же сами воспитатели так нагнетают атмосферу! Ведь только оправились от двух суицидов.
Многие эзотерические учения утверждают, что мы сами выбираем, кем и в какой семье родиться. Посему всё идёт так, как задумано в данном воплощении, удивляться тут нечему.
«ЖИТЬ - СТРАШНО!».
Генка и Ромка были родными братьями. БЫЛИ. Их уже нет. Наверное, так «задумали до рождения». Мать у них была одна, а отцы разные и фамилии тоже. Красивые фамилии и мальчишки красивые. Младенчество их прошло в посёлке городского типа, где в родительском доме собирались веселые компании. Порой до глубокой ночи сидели дети на лавочке у дома, а из окон доносились звуки буйного застолья. Бывало, что о них забывали, и ночевать приходилось, где попало.
Однажды, когда Генке было 7 лет, а Ромке чуть меньше, произошло страшное и непоправимое. На их глазах в пьяной драке была убита мать. Время с тех пор остановилось, как в страшном сне. Убивали взрослые дядьки, мать подползла к детям и, умирая, сказала: «Не зовите врачей. Я сдохнуть хочу. Может, на том свете не надо мучиться… Жить страшно!!! ».
Вот эти-то слова она и оставила в наследство зарёванным от горя сиротам. Отдали их в детский дом. Были они там молчаливыми, замкнутыми. Учились так себе. А когда Генка перешёл в выпускной, 9 класс, совсем отгородился от сверстников.
После Нового года вечерами в спальне плёл толстую верёвку, воспитателям не показывал, а сверстникам говорил, что петлю себе готовит. Дружки внимания на это не обратили: мало ли каких бестолковых дел придумают воспитанники, чтобы убить время.
Никто Генку не обижал, никому он перед смертью ничего не сказал, даже брату. Просто ночью пошёл в душ и повесился. На похоронах, когда гроб опускали в чёрную дыру могилы, Ромка сказал: «Да, ЖИТЬ СТРАШНО! Следующий – Я». В суматохе грустного события ребята не придали значения этим словам.
Но через 3 месяца снова были похороны: на выпускном вечере Ромка танцевал, потом пошел в группу и повесился на той же трубе, что и брат. Ведь «ЖИТЬ СТРАШНО!», он не мог войти во взрослую жизнь, которая убила его мать. А их с братом хотели выпустить из школы в один год, чтобы не разлучать.
Ну что тебе надо, дитя улицы? Тебя кормят, одевают? Почему ты сбегаешь «на волю»? И, правда, почему?
Усилия администрации направлены на создание сносных материальных условий воспитанников: приобретение одежды, обуви, постельных принадлежностей. Питаются дети хорошо: ежедневно фрукты, компоты, меню разнообразно и готовят еду качественно.
В праздники дети просто завалены сладкими подарками. Просроченные прошлогодние наборы конфет в декабре то и дело привозят в детдом спонсоры и иные «благодетели».
Иногда целыми машинами вываливают в вестибюль бракованные китайские игрушки: куклы без ног, пистолеты с треснутыми корпусами и другое, чему место на свалке. Уже через несколько дней горы хрупких полуживых игрушек превращаются в кучи мусора, добавляя работу техничкам.
Чтобы добро не пропадало, отправляют в детдом и просроченную косметику (в подарок учителям и воспитателям ко дню профессионального праздника и на Новый год).
На складе учреждения хранятся надколотые вазы, просроченная краска, непишущие авторучки, бракованные карандаши, подмоченные и покоробленные тетради и дневники. Всё это выдаётся в течение учебного года детям. Естественной реакцией учеников на подобный брак является отвращение. Но на качественные вещи денег нет, а дома воспитанники не имели даже этих убогих предметов.
А вот районные депутаты снабжают школу при детдоме отличным инвентарём, оборудуют современную спортплощадку во дворе. В видеозале есть домашний кинотеатр, магнитофоны, караоке. Почти в каждой группе - свой телевизор.
Само здание очень старое, мрачное, похожее на казарму прошлого века. Но и в этих стенах с ребятами занимаются танцами, обучают их музыке. Многие дети многогранно талантливы. Воспитанники любят танцевать и участвовать в постановках драмкружков. Есть свои художники, мастера резьбы по дереву, спортсмены.
Конечно, детдом – это спасательный круг утопающим в нищете и безысходности. Исстрадавшиеся, намаявшиеся по приютам и подворотням дети ОТОГРЕВАЮТСЯ В ТЕПЛЫХ СТЕНАХ.
Но ЭТО «ХОРОШО» ЛИШЬ В СРАВНЕНИИ С «НИЧЕГО», «СМЕРТЕЛЬНО ПЛОХО», «ЛЮТО ХОЛОДНО»… Уже через несколько дней многие дети понимают, что внешняя обстановка и формальная забота чужих взрослых людей не столь уж великое благо.
Нетрудно представить, какие испытания ждут новичка, яркую индивидуальность, человека с необычной внешностью или редкой национальностью. Чем дольше живёт ребёнок в детдоме, тем более деструктивной становится его личность. Он теряет себя, по-иному не может и быть.
Ведь подумайте только, могли бы вы находиться в окружении одной и той же группы людей и день и ночь, и год и десять лет, и зимой и летом, и на уроках и после них?! А если еще эта группа агрессивна к вам, а воспитателям вы тоже несимпатичны. Это драма.
Потому дети бегут и бегут из детдома. К дальним родственникам, живущим в бомжатниках родителям или просто в никуда. Вымытые техничками лестничные пролёты, туалеты и коридоры, приготовленная поварами пища, выстиранные прачкой простыни, выданные государством карманные деньги – всё это для 15-18-летних воспитанников похоже на суррогат жизни. Подростки потребляют, потребляют, ничего не создавая. И звереют от того, что в них НЕ НУЖДАЮТСЯ, ОТ НИХ НИЧЕГО НЕ ЗАВИСИТ, ИХ НЕ ПРИНИМАЮТ В ЭТОЙ ЖИЗНИ ВСЕРЬЁЗ, ИМ НЕ ДАЮТ ВЗРОСЛЕТЬ.
Подобный подход рождает безответственность (как говорят психологи, недоразвитость лобных долей мозга, что влечёт к полной неприспособленности во взрослой жизни, неумении в дальнейшем создать свою семью).
Не могу забыть шок от первого посещения урока в выпускном классе. Зимнее утро. Занятия начинаются в 8-30. Урок литературы, класс расположен через тонкую стенку от спальни. Ученики только что проснулись, многие даже не умылись, не причесались. Лишь надели растоптанные шлёпанцы и приползли из душной спальни в душный класс. Последним вошёл самый мелкий парнишка с помятым лицом, с помятой тетрадкой, в помятой спортивной форме: было совершенно очевидно, что в этой одежде он и спал. Сел за парту, и тут же улёгся на неё досыпать. Учитель сделала ему раз замечание, потом оставила в покое. Главное, ребёнок в классе!
«Маргарита Алексеевна, надо что-то делать! Мы создаём проект и приглашаем Вас принять в нём участие. Надо сделать так, чтобы детдомовские девочки-выпускницы не бросали своих младенцев. Надо учить их создавать семьи!». Я наотрез отказываюсь участвовать в этом начинании. У меня есть своё мнение по этому поводу.
Нынешние сироты – не те, что были в войну. В основе своей – это социальные сироты, т.е. родители их живы (КАК ТЕЛА в подворотнях и тюрьмах), либо погибли в пьяных потасовках или при передозировке наркотиков. Так вот, если следовать теории великого психотерапевта современности Берта Хеллингера, каждое дитя бессознательно любит своего родителя так, что готово отдать жизнь за него. Неважно, хорош тот или плох. Поэтому, СТАТЬ СЧАСТЛИВЕЕ НЕСЧАСТНОЙ МАТЕРИ ИЛИ ОТЦА – ЗНАЧИТ ИХ ПРЕДАТЬ.
Посему, выпускники детдома очень скоро отыскивают родственную их предкам среду. Куда деваются все наставления педагогов, куда испаряются все таланты детей?
Справедливости ради надо сказать, что беспокоят больше не девочки, а отношения мальчиков между собой. Кучное проживание большого количества мальчиков разного возраста на одном этаже, похоже, привнесло в опыт самых младших много печальных минут. Становясь старше, обиженные несут эстафету порока далее как традицию.
Ко мне с жалобой обратилась воспитательница высшей категории: «Петраш - старший, каков наглец! Захожу в 9 утра в спальню, он там один, лежит и держит в руках свой член. Я ему сделала замечание. А он говорит: «Выйдите, сегодня выходной! Что хочу, то и делаю!».
Самое страшное в ЭТОЙ КЛЕТКЕ – ОТСУТСТВИЕ ЛИЧНОГО ПРОСТРАНСТВА, СВОЕЙ ТЕРРИТОРИИ! Знаете, о чём мечтает каждый воспитанник? О своей тумбочке!!! Почему-то долгие годы с тумбочками туго. И уж предел мечтаний – тумбочка с замком. Это просто символ СОБСТВЕННОСТИ, ЛИЧНЫХ ВЛАДЕНИЙ, СВОЕЙ ТЕРРИТОРИИ. Увы, запертые тумбочки очень не любят воспитатели: а что там спрятано? Вроде и своё там дети сохранят, а вдруг спрячут краденое?
Изоляция от ПРАКТИКИ жизни, невозможность приобрести элементарный бытовой опыт (приготовление пищи, уход за собой и за квартирой, общение с деньгами и людьми на улице, в магазинах и т.д.) – вот бич всех детдомовцев.
Большую часть времени дети проводят в помещении. Входные двери закрываются рано, в 20 часов. Есть детдома, в которых воспитанники любого возраста выходят за пределы здания только в сопровождении взрослого.
Помню, в первый месяц моей работы одному парнишке исполнилось 18 лет. Этакий бычок-производитель на вид, настоящий сформировавшийся мужик. А на планёрке директор поручила воспитательнице в качестве поощрения свозить именинника в … зоопарк. Я подумала, это шутка. Увы, свозили!
Недалеко от детдома проносятся скорые и товарные поезда. Тех же подростков, которые ходят побродить по железнодорожным путям, забирают в дорожное отделение милиции, ставят на учёт как покушавшихся на безопасность ж/д движения, долго «песочат» на заседаниях комиссий.
Славное моё детство! Каким же ты было счастливым: в минуты раздумий я часами безнаказанно бродила по путям, дышала запахом шпал, мечтала о дальних странствиях, махала рукой проходящим поездам и сочиняла свои первые стихи! Я как личность рождалась под перестук колёс, рельсы звали меня за горизонт, где пряталось моё Будущее. Так же сладко мечтается человеку у водного пространства. И мечтает он о ПУТИ СВОЁМ.
Сколько раз мне, психологу, приходилось восстанавливать эмоциональное равновесие в ребёнке, которому только что упорно вбивали, что его интерес к дорогам – это болезненное проявление, которое может повлечь лечение в стационаре психбольницы.
Как назвать этот – новый – мир? Я бы не хотела быть в нём ребёнком, я бы не выжила. Размеренное тупое СУЩЕСТВОВАНИЕ не может не убить ДУШУ.
Ночи в детдоме… Воспитатели не всегда знают, как спали дети, что творилось в их отсутствии в спальнях. Ребёнку, например, свяжут ноги, разбудят. Тот спросонок ничего не понимает, пугается, над ним хохочут, издеваются. Бедняга защищается, говорит «что-то не то». Зачинщик затеи грозно надвигается на растерянного страдальца: «Ты что-то сказал на меня? Счётчик включён: ты мне должен» (сигареты, деньги…). Так открывается счёт, который надо отрабатывать: клянчить, воровать, отдавать личными деньгами…
Несколько лет назад такой неоплатный долг толкнул парнишку на самоубийство: бросился под колёса машины. Погиб. А тот, кто его вынудил, после гордился своей властью!
Недавно проходила я мимо сваленных в кучу старых деревянных кроватей. Вижу, многие исписаны детьми. Я склонилась над одной из них и прочла: «На этой кровати провёл БЕССОННЫЕ НОЧИ…». Фамилии, годы…
Словно весточки из заточения...
Татьяна Ткачук: Общество устроено так, что к любому, имеющему за плечами отличный от традиционного жизненный опыт, относятся с некоторым подозрением. Кто его знает, что на уме у того, кто провел детство в интернате из-за болезни, посидел за решеткой или воспитывался в детдоме?.. В лучшем случае их жалеют, в худшем – сторонятся и стараются не иметь с ними дела. У тех же ребят и девчонок, кто рос без папы и мамы, и для кого единственным родным домом был детский дом, во взрослой жизни полно своих комплексов: они тоже не очень знают, как общаться с другими людьми, к кому идти, если возникла проблема, и как адаптироваться в этом сложном мире.
Обо всем этом мы и поговорим сегодня с лидером движения «Мурзики», хирургом Германом Пятовым и директором Рыбинского детдома (в Ярославской области) Ниной Корнюшкиной.
Я хочу начать с озвучивания тезиса, который приводится чаще всего, стоит только заговорить о бывших детдомовцах. Дескать, ребята эти привыкают за много лет, что за них все решается и делается, и потому крайне не приспособлены к реальной жизни. Конечно, этот тезис может насторожить любого – и того, кто думает, взять ли на работу бывшего детдомовца, и того, кто думает, связать ли с ним свою личную судьбу. Я бы хотела, чтобы вы сейчас или подтвердили или оспорили эту мысль. Потому что опыт, который есть у вас, общения с детдомовцами «действующими» и детдомовцами бывшими, наверное, несравним с опытом других людей. Нина Михайловна, прошу, вам слово.
Нина Корнюшкина
Нина Корнюшкина: Да, я согласна, что мы могли бы сейчас что-то подсказать по этой теме. Я хотела сказать, что поколение ребят – воспитанников детских домов - в последние годы меняется. И ребята выходят уже не такие беспомощные, как это было, может быть, лет 10-15 назад, сейчас они уже как-то более подкованы к этой жизни. Коллективы педагогов детских домов очень много усилий прикладывают для того, чтобы ребята многому научились, выходя из детского дома. Раньше мы в передаче как-то рассказывали, что ребят учат буквально всему, у нас замечательно шьют ребята, вяжут, делают прекрасные вещи из древесины, столы и кровати. Многие взрослые не умеют этого делать, а воспитанник детского дома это умеет. Прекрасно могут устроить свое жилье, в каком плане: каждый день ребятам приходится заниматься и уборкой, они знают, что такое на кухне почистить картошку, как убрать, какие-то такие бытовые вопросы. Сейчас этому очень много уделяется внимания. Поэтому говорить, что они такие уже беспомощные сейчас выходят, я бы не стала. Наоборот, с такими ребятами можно работать, и нужно работать, но им нужна помощь.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Нина Михайловна. Вот я сейчас приведу слова, произнесенные публично известным чебоксарским бизнесменом Владимиром Осановым. Он сказал: «С психологией бывшего детдомовца в бизнесе делать нечего!» Предприниматель имел в виду все ту же иждивенческую психологию выросших под опекой взрослых ребят, которые привыкли ожидать, что кто-то придет и решит все их проблемы. Герман, я знаю, что двое бывших детдомовцев работают в фирмах у ваших друзей. Как они там работают, и согласны ли вы с тем, что бизнес в некотором смысле «заказан» для ребят, которые росли в детдоме?
Герман Пятов
Герман Пятов: Во-первых, не двое, а гораздо больше. Больше 20 человек уже работают, просто у нас несколько человек, где-то четверо человек, которые имеют четырехлетний опыт, то есть не вчера они пришли, а можно уже какие-то выводы делать, потому что четыре года – это какой-то срок. И я бы, во-первых, не согласился с этим, это очень крайнее заявление, что нечего делать вообще с психологией детдомовца. Детдомовцы, так же как и обычные дети из семей, бывают разные. И я могу сказать, что если бизнесом заниматься, именно быть самому предпринимателем, не работать в бизнесе, а именно быть самому бизнесменом, так это и из семьи ребенок далеко не каждый может, потому что к бизнесу способен далеко не каждый, один из ста или один из тысячи человек может заниматься бизнесом успешно. А многие просто, скажем, гораздо лучше приспособлены выполнять работу, быть наемным работником. И то же самое с детдомовскими детьми: есть дети очень самостоятельные, и им очень хорошо двигаться и строить свою карьеру.
У нас есть Лена Фомина, которая приехала из Рыбинска (она воспитывалась в детском доме у Нины Михайловны), и через неделю ее хотели уволить. Я сам пошел к начальнику и сказал: «Давай мы ее вернем, откуда взяли, и на ее место другого возьмем, потому что детей много, а она не годится». И он сказал: «Нет, ну, ты что, жалко…» Николай Собинин – ее начальник, владелец этой компании, в которой она работала и работает до сих пор. Через неделю он сам уже сказал: «Да, она не годится». Она была на должности секретаря, и она не могла общаться с людьми. Но потом так сложилось, что не могли эту вакансию заполнить, она какое-то время там пробыла, и она поняла, что никто не будет держаться за нее. То есть, сработал уже механизм, когда она поняла, что или она пытается как-то изменить ситуацию, над собой поработать – или она уходит. И человек остался. И сейчас она уже перешла, она выросла, она получает очень хорошую зарплату для своего возраста, ей 22 года.
У меня есть и еще примеры. Вот Наташа Пегасова работает в компании «Теплосети», это «дочка» «Мосэнерго», тоже под руководством человека из нашей компании.
Татьяна Ткачук: Компания – «дочка» «Мосэнерго», давайте поправимся. Не Наташа Пегасова, а компания.
Герман Пятов: Нет, ну, фактически считайте, что компания тоже в какой-то степени ее опекает, потому что она получила и социальный пакет, идет воспитание в этой социальный группе, в трудовом коллективе. И есть такие разные примеры ребят, которые успешно двигаются по жизни. Я думаю, что если общество не будет относиться к этим детям как к изгоям, то у них будет процент успеха, может быть, даже выше, чем у домашних детей. Почему? Потому что сейчас домашние дети зачастую также очень не приспособленны к самостоятельной взрослой жизни. Поэтому я думаю, что все-таки не надо такую «метку» ставить на детдомовцах. Я лично за них буду биться.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Герман. Когда на одной из программ у меня здесь, в студии, в гостях был Юра Макаров, выпускник Шуйского детского дома-школы, Ивановская область. Выпустился он в 2004 году. Юра, к сожалению, не смог приехать к нам на сегодняшний эфир, но мне удалось с ним поговорить по телефону незадолго до начала нашей программы. И вот что он рассказал о том, как сложилась его жизнь после детского дома.
Юрий Макаров : Я закончил детский дом-школу, поступил в профессионально-техническое училище, ПТУ номер 8 города Иваново. Закончил с красным дипломом и решил продолжить квалификацию, и поступил в Костромской технологический университет по профессии «технология деревообработки». Я учусь на заочном факультете, так как нужно ездить туда, в Кострому, все-таки и нужно на что-то жить, и я работаю. При поступлении возникали такие проблемы, как, например, собрать все документы и справки. Так как я обучался и в Шуе, и в Иванове. Возник еще такой вопрос: поселить меня в общежитии на несколько дней для сдачи экзаменов. Они сначала не хотели, так как у меня не записаны были прививки, которые мне делали в течение этих всех лет. А не записаны они по той причине, что карту мою не нашли, амбулаторную, она неизвестно где находится. Лечащая медсестра ушла в отпуск. То есть, я не нашел эти прививки, они не записаны были. А еще, например, для этой же справки № 86 для поступления в вуз нужно пройти врачей. Прописан я в Кохне, там в это время, летом, врачи большинство в отпусках. Я купил эту справку. Потом я начинаю проходить врачей, а половины из них нет, и меня направляют уже в другие больницы по городу Иваново, платно. То есть приходишь в областную, там платишь 150 рублей – и только тогда тебя проверит ЛОР.
Татьяна Ткачук: А что это за место, в котором ты прописан? И где ты сейчас реально живешь?
Юрий Макаров: Прописан я в кохневском молодежном общежитии, там мне выделена комната, ну, мне, сестре, брату, то есть одна комната на троих. Но там я не живу, неудобно. Живу у старшего брата, он снимает частный дом.
В данный момент я работаю в фирме «Мебель-Оптима» на частного предпринимателя. Но поступают предложения более высокого положения. Люди относятся ко мне с пониманием, так как я из детского дома, но все равно условий, каких-то благ там не создают. Все равны. Ты вырос – и уже все. Если раньше ты, может, был в детском доме, и там какие-то поблажки были, то сейчас ты живешь взрослой жизнью, сам за себя.
Татьяна Ткачук: Юра Макаров, выпускник Шуйского детского дома-школы рассказывал о том, как сложилась его жизнь после выпуска из детского дома. И у меня несколько мыслей по этому поводу возникло. Не каждому домашнему ребенку, за плечами которого стоят мама, папа, бабушка, дедушка, удается быстро и легко собрать весь пакет документов, который необходим для того, чтобы куда-то поступать. Я представила себе, как метался между несколькими населенными пунктами Юра в поисках своей амбулаторной карты, которая была то ли в училище, то ли в детском доме, то ли непонятно, где; как он наталкивался на закрытые медицинские кабинеты, и представляю, что для детдомовца означают эти 150 рублей, которые нужно заплатить в каждом кабинете при прохождении врачей. И мне было его безумно жалко. Вот это, наверное, тот самый случай, когда есть реальный повод жалеть по делу, что называется. Мне очень обидно, что он столкнулся с такими сложностями, однако, смотрите: жалко, что нас не слышит сейчас, а может быть, и слышит чебоксарский бизнесмен Владимир Осанов, вот вам еще один пример просто из жизни: человек работает в бизнесе и даже получает предложения о какой-то более престижной и, видимо, хорошо оплачиваемой работе.
Герман, насколько пример с Юрой характерен? Или это такое счастливое исключение: вот есть такой мальчик, которого можно приводить в пример? Вот ПТУ, институт по специальности, рост, красный диплом – все «как на подбор»...
Герман Пятов: Нет, ну, Юру Макарова я знаю не первый год уже. Мы в Шуйский детский дом, в котором он воспитывался, ездили, уже начиная с 2001 года. Соответственно, это где-то, считайте, 6 лет. И парень еще в стенах детского дома, конечно, выделялся достаточно выраженной целеустремленностью, он работал по программам, которые мы проводим во многих детских домах, где администрация с нами сотрудничает. Там тоже делали мебель, и вот он, собственно, и пошел по деревообработке, потому что он своими руками сделал много стеллажей. И работали так: вот мы привозим стеллажи, инструменты, и дети для себя делают стеллажи. Потому что у них очень не хватает мест для хранения, очень плохо с кроватями и так далее, во многих местах, и мы стараемся, чтобы дети сами решали свои проблемы. Вот, пожалуйста, эта система работает. Ну, не все дети, а те, которые способны руками работать, они способны двигаться дальше. И он даже вязал, например. Вязанием у нас в основном девочки занимаются, а парень вязал, чтобы заработать денег.
Вот вы говорите, что жалко парня, но на самом деле он прекрасно справился с какими-то возникшими трудностями. Естественно, человек закончил ПТУ, и он уже должен сам, его никто за руку не будет водить. Насчет денег, он денег зарабатывает нормально, ему хватает. Потому что мы, когда его привозили год назад сюда, на передачу, мы не ради передачи привозили, а у него были собеседования с работодателями здесь. И ему предлагали 300 тысяч в год заработок, и он от этого отказался, потому что он в Иваново зарабатывает больше. Поэтому для него 150 рублей – это не проблема. Просто, естественно, человек рассчитывал на то, что ему положено бесплатно все это, бесплатная медицинская помощь, даже здесь не медицинская помощь, а просто медосмотр пройти. Тем более, он выпускник ПТУ, и это должно быть ему обеспечено государством. Вот в этом, конечно, есть проблема. И, конечно, не все дети и домашние, и детдомовские, справятся с такой задачей. Но я думаю, что касается Юры Макарова, у него все будет нормально, и дай ему бог.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Герман. Видите, вы сейчас развенчали еще один миф. В моем представлении изначально платный врач для ребенка из детдома – это неправильно, плохо, и жалко мне его было по этому поводу. А, оказывается, жалеть в этом конкретном случае именно по этому поводу не стоит. Нина Михайловна, прошу, ваши мысли?
Нина Корнюшкина: Я хочу дополнить слова Германа. Чем интересно работать с фондом, что ребята, «Мурзики», думают, не только как помочь ребятам материально, а они предлагают им много всяких вариантов попробовать себя в детском доме. Например, у меня целый ряд мальчишек, который очень много занимались изготовлением всяких деревянных предметов, вещей, и сейчас они ушли в ГПТУ, там они там настоящие ремонтники. Они ремонтируют двери, они ремонтируют мебель. Если они не пошли по деревообработке, тем не менее, все эти навыки им очень пригодились в жизни. И сейчас первый раз за много лет мы получали огромное благодарственное письмо из ГПТУ, в котором благодарят нас за воспитание вот таких ребят, которые пришли, «с руками», умеющие много чего делать. И мы прямо были очень счастливы, что труд не пропал даром.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Нина Михайловна. Ну, вот когда мы говорили с Юрой по телефону, я спросила его в конце разговора еще о том, как у него личная жизнь складывается. И он мне рассказал историю, которая мне показалась очень любопытной. На последнем курсе своего училища он познакомился с девушкой по имени Лена. У них сложились очень хорошие отношения, и они даже жили вместе 9 месяцев, у нее жили. Девочка не детдомовская, она совершенно спокойно относилась к тому, что Юра из детдома, и все вроде бы у них было хорошо. Но Юра в какой-то момент понял, что она его начинает тормозить в развитии, в каком-то его таком стремлении вперед. Он стал опаздывать на работу, стал опаздывать на занятия в училище. Почему это происходило? Лена жить не торопилась, Лена хотела развлекаться, и вечерами она хотела ходить в какие-то клубы и на дискотеки, днем она его иногда готова была сорвать с работы, чтобы он приехал какую-то ее проблему решал, он приезжал, а выяснялось, что проблемы-то никакой нет, ей просто внимания не хватает. И друзья начали наблюдать за тем, что происходит, и говорить Юре: «Ты поменяй Ленку». Ну, не знаю, насколько он ее «поменял», но, в общем, расстались ребята. И немножко с горечью Юра об этом говорил, но в то же время он сказал: «Я сейчас поступил в институт, а с ней не поступил бы, точно знаю. И на работе у меня наладились отношения».
Вот, Нина Михайловна, я слушала его и думала: как интересно, домашняя девочка из обычно семьи явилась в данном случае тормозом на пути вот этого локомотива разгоняющегося по имени Юра Макаров, который совершенно четко устремлен на успех и на достижение каких-то целей. Это распространенная ситуация?
Нина Корнюшкина: Я не хочу сказать, что это уж очень распространенная ситуация, но это просто очень хорошо, что у нас уже появляются такие ребята. В наших детских домах тоже есть такие ребята, может быть, немножко иные ситуации. Но если девочка чувствует за спиной, может быть, какую-то родственную поддержку, папу, маму, то этот молодой человек надеется только на себя, ему не на кого надеяться, поэтому он четко и определенно выбрал себе линию жизни. Я могу привести примеры и с моими ребятами. У меня каждый год поступают ребята в военные училища, высшие, они избрали для себя профессию военного, очень хорошо, один у другого берет пример. И в этом году у меня опять поступил один в Ярославское зенитное военное высшее училище. И мы очень рады, что ребята таким образом себя сами воспитывают, продолжают воспитывать.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Нина Михайловна. Ну, вот мне не хочется в нашей программе перекоса в другую сторону. У нас пока все получается в розовых тонах, такое все розовое у нас, с оборочками и с бантиками. Мне хочется, чтобы люди, которые нас сегодня слушают, поняли, что детдомовец – это не абстрактный такой страдающий ангел или идеальный ангел с крылышками. Это реальный человек абсолютно, с реальными особенностями и реальными проблемами. Герман, что это за психологические особенности, о которых нужно обязательно знать и нужно их непременно учитывать, когда мы общаемся – в любой степени близости – с теми, кто вырос в детдоме?
Герман Пятов: Нужно равновесное отношение к таким детям, без каких-то розовых слюней, чтобы относились как к нормальному взрослому человеку, то есть требовательно, но без лишней жесткости. Эти дети достаточно ранимые, и конечно, среди них есть дети избалованные, и если им давать бесконтрольно, без ограничений, то они будут готовы брать, брать и брать. И в этом проблема сейчас в программах, которые двигает государство, что оно говорит: «Да, мы будем заботиться». Но вся забота выражается именно в таком бесконтрольном спонсировании, но без этих программ, которые дают им удочку, но не рыбу. И главное, я считаю, многолетний опыт общения и трудоустройства этих людей подсказывает, у меня есть такое выражение, принцип: поставить на крыло. Начинать, наверное, это надо не тогда, когда он вышел из детского дома, потому что немножко поздновато. Когда он вышел из детского дома, мы видим уже эти проблемы, которые очень трудно корректировать постфактум. И мы на примере Лены Фоминой и других детей, которых мы пристраивали, с этим сталкивались.
Нужно в детском доме давать им вот эти полезные навыки, работать с их психологией, чтобы они не были чистыми, голыми потребителями. И нужно, конечно, опекать, нужна персональная опека. То есть, он приходит в трудовой коллектив – он не должен быть просто, что вот бросили в воду и бултыхайся, а должен быть конкретно один или несколько человек, которые будут конкретно заниматься какими-то проблемами. Это не надо постоянно делать. То есть, один раз посмотри, как делает кто-то, второй раз сделай под присмотром чьим-то, третий раз делаешь самостоятельно. Вот человек должен идти в самостоятельный полет, и тогда он будет нормально развиваться. То есть, кому-то нужно просто подсказать, кого-то нужно за руки подвести, третьего нужно, может быть, более плотно опекать, четвертого – бесполезно…
Татьяна Ткачук: Герман, а кто все это должен делать – за руку, подсказать?.. «Два-три человека, которые прицельно…» - это кто должен быть?
Герман Пятов: Начнем с того, что, конечно, это должно делать отчасти и государство, должно предусматривать. Потому что оно сейчас очень формально к этому относится. Государство говорит: «Ну, как же, мы о сиротах беспокоимся, мы заботимся о них до 23 лет». Это ложь, профанация, потому что они формально это делают. Вышел из детского дома – в ПТУ, в ПТУ формально закрепляется за воспитателем. В ПТУ есть такой воспитатель в общежитии, который якобы опекает. Это два-три человека на 80 пацанов в этом общежитии, и из них, может быть, 20 человек будет из детского дома, и, естественно, что они там могут опекать? Естественно, это должно вестись в трудовом коллективе, как раньше это все у нас было – воспитание в трудовом коллективе. То есть, трудовой коллектив должен понимать, что к нему пришел человек не просто… И даже если он и домашний человек, если это молодой человек, взрослые, старшие товарищи должны как-то опекать. И опекать не в том плане, что «проставься с первой зарплаты», а опекать – какие-то трудности в работе, какие-то трудности в быту, смотреть, как он живет после работы, чтобы он не пошел по кривой дорожке. Вот когда мы ребенка сюда привозим, мы организуем силами наших добровольцев постоянный мониторинг, постоянный контроль, взаимодействие с этим ребенком.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Герман.
У тех, кто выходит из стен детдома во взрослую жизнь, есть две главные заботы – жилье и работа. Но ребят и девчонок, выросших в большом коллективе, подстерегают и другие проблемы. Во-первых, страшно вдруг остаться одному. Во-вторых, общество не спешит принимать их в свои ряды «на равных», к ним присматриваются, не всегда знают, как себя правильно вести, чтобы, не приведи господь, не обидеть. И не понимают, что не нужно жалеть просто потому, что детдомовец, – нужно жалеть, когда есть реальный повод для жалости.
И пришло время о негативе поговорить. Вот почему многие мамы возражают против того, чтобы дети дружили с детдомовцами? Потому что те могут взять чужие вещи, потому что ругаются матом, потому что совершенно не умеют соблюдать тишину, ну, и еще много причин, среди которых большая часть – это, конечно, сугубо индивидуальные черты, а не свойства всех воспитанников детских домов. Я не знаю, в какой степени это миф или действительно эти черты присущи больше тем ребятам, которые воспитывались в детских домах.
Хотела бы задать такой вопрос, Нина Михайловна, может быть, вам. Что говорит ваш опыт, как работодатели относятся к возможности увидеть в своем коллективе детдомовца? У работодателя есть совершенно равноправный выбор: взять на эту должность обычного, скажем так, человека и пришедшего из детского дома. И он понимает, что и детского дома ребенок придет проблемный в любом случае, то есть, если он ничего не украдет и не будет ругаться матом (как из моего примера это следовало), то, по крайней мере, им надо будет заниматься, его надо будет как-то опекать, как-то обучать особо. Были ли случаи, когда отказывались от детдомовцев, не хотели брать на работу их? Как вы выходите из них, что вы детям советуете в этой связи?
Нина Корнюшкина: Я хочу вам привести пример, что ребятам нашим чаще всего приходится получать вторую профессию. То есть, после окончания какого-то ГПТУ они уходят и получают вторую профессию, потому что большая часть ребята после выпуска из профтехучилища, из лицеев из колледжей, они, в принципе, не находят себе работу. И многим из них приходится… Здесь можно со всех сторон смотреть. С одной стороны, дети привыкли, так сказать, сидеть на шее государства и продолжают это делать, раз есть такая возможность, то есть получить второе образование и продолжать еще три года жить за счет государства. С другой стороны, не очень охотно наших ребят берут на работу, потому что работодатели… Ну, честь и хвала тем, кто рискует и берет, и эту головную боль несет с собой. А большая часть, конечно, старается каким-то образом…
Татьяна Ткачук: … избежать этого.
Нина Корнюшкина: Избежать этого, да, это очень часто бывает.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Нина Михайловна. Психологи, которые работают в детских домах, свидетельствуют, что у многих ребят наблюдается задержка в психическом развитии и эмоциональные расстройства. Какие это расстройства? Это нарушение сна, страхи, замкнутость, агрессивность. Понятно, что эти проблемы могут быть и у выросших в совершенно полнокровных семьях, и все же. Если нарушение сна и страхи – то, от чего будет страдать сам человек, сам парень или девчонка, то замкнутость и агрессивность – это черты, от которых обязательно будут страдать каким-то образом окружающие. Герман, вы уже ведь около 10 лет занимаетесь ребятами из детских домов.
Герман Пятов: 9 лет.
Татьяна Ткачук: Вот скажите, пожалуйста, на ваш взгляд, есть ли у них шанс полностью преодолеть это наследие детского дома? Или это, в общем, крест, который им предстоит нести всегда?
Герман Пятов: Знаете, наверное, полностью преодолеть – это, наверное, только богу известно, можно или нет. Думаю, что трудно, конечно. Но я думаю, что компенсировать все это можно, компенсировать до уровня социальной адаптации, чтобы этот ребенок был социально адаптирован и чувствовал себя нормально, равновесно, спокойно и так далее. Но для этого, конечно, нужно время и нужна работа психологов, социальных педагогов, то есть людей, которые помогут, и надо это начинать еще в детском доме, и чем раньше, тем лучше. И мы над этим работаем, у нас есть программа соответствующая. Но другое дело, что его надо поддерживать и после выхода, потому что для него создается стрессовая ситуация. И вот я говорил, что его нужно опекать персонально, нужно, чтобы и в этот период был психолог рядом.
Конечно же, то, что вы перечислили, - это такой перечень гораздо более широкий и более длинный всех их проблем. У них есть проблемы с коммуникативными навыками, они плохо умеют общаться, у них, действительно, повышенная тревожность, агрессивность. У них отсутствуют навыки формирования позитивного образа цели, и это очень серьезная, это главная проблема. Но в социальной среде, когда они в коллектив попадают, когда нормальный коллектив, а мы их стараемся пристраивать в те коллективы, где нормальные люди, с хорошим образованием, с какими-то позитивными целями и так далее, где нормальная атмосфера в коллективе. И, видя вокруг себя таких людей, они начинают подражать именно этому позитиву и стремятся. Вот у нас, например, Лена Фомина была секретарем, потом стала офис-менеджером, администратором офиса. И сейчас пошла уже на менеджера по логистике, учится в хорошем, престижном вузе, то есть все очень успешно у нее. Хотя изначально были проблемы, о которых вы здесь говорите, что работодатель должен был отказаться, даже позитивно настроенный. Даже я приходил и говорил: «Не надо, давай кого-нибудь другого возьмем».
Но это ведь может быть с любым. У меня девочка работает, студентка, из нормальной семьи, и у нее тоже есть проблемы. Потому что молодой возраст, любовь-морковь и так далее, легкомыслие некоторое (18 лет человеку, от него сильно много ждать не всегда возможно). Не все же такие сознательные, дисциплинированные, правильные. Потому что если бы все были правильные, у нас была бы страна просто сплошных гениев. Наверное, люди разные.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Герман. Вот есть еще такая теория, согласно которой коллектив самих детдомовцев, пока они еще в стенах детского дома находятся, это очень жизнеспособная организация. Подчас даже педагогический коллектив может страдать большими болезнями, чем сам коллектив детдомовцев, сами ребята между собой. Что я имею в виду? В детдоме всегда есть какая-то своя иерархия, есть свой свод неписаных правил и законов, и ребята привыкают к этому годами и впитывают это в себя. Нина Михайловна, какие сложности начинаются, когда детдомовцев с такой сложившейся иерархией в голове, привыкнув к таким правилам и законам, приходит в некий трудовой коллектив, где совершенно другой кодекс, совершенно другой устав, совершенно другие привычки. Как происходит вот эта ломка привычек? Ведь они же наверняка потом придут к вам и у вас в кабинете рассказывают о том, что происходит. Несколько слов, пожалуйста, об этом.
Нина Корнюшкина: Что характерно, по рассказам ребят они как-то уже понимают что ли, что они попали уже в мир взрослых людей, и очень быстро подстраиваются под все то, что им предлагает этот коллектив трудовой. По крайней мере, из всех ребят, кто у меня устроился работать, уходят, когда сразу не принимает коллектив, вот тогда они уходят сразу же, а уж если ты вошел в этот коллектив, они уже перенимают навыки того коллектива, уже про свои эти детдомовские обычаи быстренько забывают.
Татьяна Ткачук: Знаете, Нина Михайловна, сразу-то ни один коллектив никого не принимает. Если коллектив сложившийся, откуда бы ни пришел человек, он все равно чужой, и все равно к нему присматриваются.
Герман Пятов: Я имела в виду, что не так сразу, но те, кто остаются работать в коллективе, они уже остаются там и работают, и у нас есть такие примеры.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Нина Михайловна. Герман, понятно, что ребята, которые растут в детдоме, находятся в атмосфере некоторой казенщины, довольно своеобразной дисциплины, которая для детского дома естественна, а для человека, живущего в семье, может казаться странной и тяжкой во многом, и в условиях крайне ограниченных социальных контактов. Естественно, этот комплекс весь неизбежно приводит к тому, что вся гамма человеческих отношений ребятам этим неизвестна, какие-то только спектры, какие-то отдельные как бы моменты известны, а очень многое пропадает. При доброжелательном подходе и желании помочь такому человека адаптироваться в уже более сложном и более пестром таком, взрослом человеческом мире -чем можно помочь, и как не натолкнуться на подводные камни? Я почему вас спрашиваю об этом, - сплошь и рядом на форумах, где обсуждается общение с детдомовцами (кстати, обсуждается оно широко, если вы не знаете, а я вот готовилась к программе и поняла, что тема эта для многих актуальна – можно ли связать свою жизнь с бывшим детдомовцем, как к нему на работе относиться), читаю высказывания: «Предпочел бы близко не сталкиваться, потому что ужасно боюсь задеть, обидеть, даже невзначай…» Вот еще раз, Герман, вопрос повторю: чем можно помочь при желании, и как не натолкнуться на какие-то подводные камни?
Герман Пятов: Ну, я думаю, что такие высказывания, которые вы привели, пример из интернета – это досужие разговоры. Потому что в интернете сидят люди… Чем больше человек пишет в интернете, тем меньше он делает в реальной жизни. Это люди, которые вообще мало что представляют в реалиях.
Татьяна Ткачук: Очень спорный тезис, но не будем сейчас спорить.
Герман Пятов: Ну, что вы, я вас уверяю, у меня опыт общения в интернете очень большой. Мы не держим форума у себя на сайте только потому, что там будут писать те, кто… Чем больше человек пишет, тем меньше он делает, то есть, от таких людей толку, как правило, очень мало. Потому что те, кто занимаются, в команде у меня более тысячи человек, которые регулярно участвуют в какой-то деятельности нашей, и среди них людей, которые желали бы писать на форуме, меньше 5 процентов, а толку от них в реальных делах просто в 100-200 раз больше, чем от писателей в интернете. Потому что интернет и вот эти писания – это такая болезнь. Собственно, это четко иллюстрирует высказывание, что «я боюсь задеть» и так далее, - то есть, человек не боится задеть, он просто не ищет возможности.
Татьяна Ткачук: Герман, можно, я сейчас вас перебью и немножко поясню, что я имела в виду. Вы, как человек, который занимается благотворительной деятельностью, в первую, во вторую и в третью очередь думаете о том, как помочь детдомовским детям, как решить их проблемы. Люди, которые обсуждают этот вопрос на форумах, они думают о своих проблемах, о том, как им с детдомовцами общаться…
Герман Пятов: Ничего подобного.
Татьяна Ткачук: Это действительно разные люди, но они не рвутся к вам в команду…
Герман Пятов: Нет, они и не нужны в команде.
Татьяна Ткачук: Ну, хорошо, либо вы отвечаете на мой вопрос, либо я Нине Михайловне его задам.
Герман Пятов: Они не думают о том, как им общаться, а они говорят… Это так же, как – «ой, я прямо не знаю, как купить квартиру, вот так и так», а надо просто работать, заработать деньги и купить. Так и здесь: иди и попробуй общаться. Как говорится, стучите – и откроется вам, ищите – и обрящете. Значит, бояться ничего не надо. Другое дело, что вы общаетесь с другими людьми, соблюдаете какие-то нормы общения, которые позволяет вам не задевать. Вот детдомовские дети – это такие же дети, не надо делать из них какой-то фетиш и пылинки сдувать, они достаточно устойчивые, во многих вещах более адаптированные, чем мы. А помочь реально им нужно, допустим, не разговорами в интернете, как бы не задеть, а, допустим, если человек реально приехал, ты с ним общаешься, выпускник детского дома, вот пойти на рынок и научить, как составляется бюджет на неделю, на месяц, закупаются продукты. Вот это реальная, конкретная вещь. Объяснить, допустим, как пользоваться метро, как не тратить много денег на телефонные разговоры, потому что у нас дети приезжают, и у них сразу – бац, счета телефонные, ущерб их бюджету. Как выстраивать отношения с вышестоящими сотрудниками в организации, в которой ты работаешь, в фирме или еще где-то, что можно делать, что нельзя. Не вестись на попытки вас использовать в чистом виде, как лохов, то есть попытки что-то у вас выпросить, как-то получить от вас и так далее. Надо понимать, что эти дети зачастую этим развращены, и нужно четко понимать, что все нужно зарабатывать, все дается трудом, ничего просто так не бывает.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Герман. Очень практическую сторону жизни вы осветили. Я немножко о другом спрашивала. Нина Михайловна, когда первый раз у меня в студии появились детдомовцы, они меня до эфира предупредили: «Только не надо нас спрашивать о родителях, это больная тема. Мы не любим, когда нам задают этот вопрос». Есть ли еще какие-то больные темы, и насколько это общее для всех ребят? Что нужно иметь в виду простому, обычному человеку, когда он сталкивается с выпускников детдома, чтобы не насовершать ошибок? Если он не готов идти с детдомовцем на рынок и обучать его составлять бюджет, но, тем не менее, хочет с ним выстроить какие-то отношения правильно, как не обидеть и не задеть?
Нина Корнюшкина: Обычно у нас нет запрета на то, чтобы ребята общались с домашними ребятами. У нас очень много девочек и мальчиков дружат с домашними ребятами. И как таковой проблемы такой не встает. Те родители, кто разумно это все понимает, они видят: это жизнь. Они вместе учатся в школе, они вместе ходят на какие-то секции, и особо не заостряется внимание на этом – детдомовский он, не детдомовский. И в лагеря они оздоровительные приезжают. Поэтому как таковой проблемы нет, она просто надуманная, эта проблема-то. Ребенок вообще ранимый. Попробуйте, у меня есть сын и дочь, приводят они своих избранников – это же тоже очень сложно. Например, сын у меня женился на сироте, и нам тоже было очень сложно с ней найти общий язык. Потому что, ну, подросток есть любой подросток, как любой подросток, и детдомовский подросток точно такой же, он требует к себе внимания, привычки какой-то. Ввести надо в семью, разговаривать как-то надо с ним, понять.
Хотя много негативных моментов у наших воспитанников, много. И вы совершенно правы, и украсть могут, и обмануть могут, и все, что вы перечислили, все это, да, имеет место быть обязательно. Но уж если ты ребенку своему разрешил идти и по жизни общаться со всеми, не только с какими-то избранными, так принимай, как оно есть.
Татьяна Ткачук: Спасибо. Я слушала сейчас вас и вспомнила, что в ЖЖ прочла один из блогов, где мужчина вспоминал, как в армии он служил с двумя детдомовцами, они были из разных детских домов, из совершенно разных областей России. И он описывает, насколько же они были разные. Один из них был, как он его называет, «тормоз» - пассивный, который хотел только есть и спать, ничем не интересовался абсолютно. Другой же был энергичным, бодрым, целеустремленным, он очень быстро стал правой рукой у командира, и очень его любили солдаты за такое очень хорошее чувство юмора. Вот два человека, у обоих за плечами детдомовский опыт. Нина Михайловна, от чего зависит такая разница? Просто одному с детским домом повезло, а другому нет? Родились разными, окружение разное? Понимаю, что немножко наивный вопрос, но тем не менее.
Нина Корнюшкина: Мне кажется, это идет только от личности самого воспитанника, только от личности. Потому что детские дома как раз сейчас, коллективы, педагоги детских домов делают все. У нас и политликбез есть, у нас обучают «от и до», всему. Мы пытаемся ввести их во всякие программы, дети такие развитые выходят из детского дома! А уж то, что один из них так проявил себя, и у нас точно так же бывает. Это только от личных качеств ребенка, по-моему, зависит.
Татьяна Ткачук: Спасибо. И звонки принимаем. Наталья Львовна из Москвы, добрый день.
Слушатель: Добрый день. Вы знаете, из разговора все-таки не чувствуется, чтобы дети из детских домов были приучены к жизни. Врач сказал, что вот нужно обучать жизни непосредственно. Конечно, в детских домах, которые сегодня открыты, не семейного типа, дети все-таки очень замкнуты в этой обстановке детского дома. И мне приходилось сталкиваться, я устраивала девочку бездомную в детский дом и обратила внимание на то, что все-таки дети там очень живут тяжелой жизнью. Потому что воспитателей нет, и это, конечно, проблема, не хватает, с хорошим образованием и желанием работать. И дети все-таки под надзором, как в милиции, их одергивают все время. Наверное, уже эти детские дома, в которых много детей, не семейного плана, нужно от них постепенно отказываться.
Татьяна Ткачук: Наталья Львовна, поняли идею. Сейчас Герману отдам микрофон, и он просто вас растерзает по поводу закрытия детских домов. Герман, прошу.
Герман Пятов: Да, ну что вы, как можно... Я такой белый и пушистый, никого не растерзаю никогда… Нет, просто вот эти все досужие разговоры насчет «закрыть» – это, знаете, как в «Собачьем сердце»: отнять и поделить. Пожалуйста, давайте закроем все детские дома, а куда детей будем девать? Вопрос. Во-первых, это разовый опыт – слушательница кого-то устраивала, пришла, увидела… Во-первых, разные ситуации бывают, что там дежурная смена, никого нет из воспитателей.
Татьяна Ткачук: Во-первых, бывают очень разные детские дома, Герман, давайте с этого начнем.
Герман Пятов: Детские дома, конечно, бывают разные. И вот предыдущий вопрос, который Нина Михайловна осветила, - понятно, что бывают действительно… Скажем, в Рыбинске более-менее благополучно, там и служба социальная, и департамент, и непосредственно сотрудники детских домов. Есть регионы, где похуже. Есть, где очень красиво. В Смоленской области – красиво, в Ивановской – похуже. Где-то лучше, где-то хуже. Где-то в области в одном детском доме бывают разные группы, разные воспитатели. И дети тоже разные, индивидуальные личностные особенности есть. Поэтому что можно сказать, ну, закрывать – пожалуйста, это хорошо…
Татьяна Ткачук: Но не придумано пока никакого выхода из положения.
Герман Пятов: Мотива нет. Вот эти семейные формы тоже, вот Нина Михайловна может прокомментировать, что они сейчас внедряются, семейные формы воспитания, в Рыбинске, и как люди там зарабатывают на этом деньги.
Татьяна Ткачук: Это отдельная тема для отдельного разговора. Сейчас мы еще звонок принимаем. Татьяна из Москвы, добрый день, вы в эфире.
Слушатель: Добрый день. Возможно, у меня тоже отдельная тема, но поскольку Герман не только благотворитель, но и врач, я хотела его спросить. Он обращал внимание на проблемы детей-инвалидов, которые потом перекочевывают в дома инвалидов? Потому что я регулярно наблюдаю по линии метро «Краснопресненская», как они работают нищими, молодые люди, и говорят, что они из Ивановского дома инвалидов. Вот девушка без двух ног просто регулярно сидит. В остальном она совершенно здорова, она сидит в переходе в совершенно жуткой обстановке и собирает деньги. Потом приходит какой-то мужчина и ее увозит. Значит, находятся «работодатели» так называемые, которые их используют. А ведь эти люди, за исключением тех, у кого совсем нет рук, они, наверное, вполне могли бы нормально работать и вписаться в нормальную жизнь. Вот не пытался он как-то решать эту проблему?
Татьяна Ткачук: Спасибо, Татьяна. Я вам сразу скажу, что я собираюсь делать отдельный эфир, действительно, вы совершенно правы, про детей-инвалидов, причем как про тех детей, которых отдают в специальные медицинские учреждения, так и про тех детей, которые остаются дома с родителями, и как родители растят таких детей. Тем не менее, поскольку ваш вопрос был к Герману обращен, Герман, прошу, не пытались ли вы еще и этим заниматься?
Герман Пятов: Мы пытаемся еще и этим заниматься, как и еще много чем другим… Потому что больше некому заниматься в такой большой стране, как Россия, только «Мурзикам», поэтому, конечно, мы этим тоже занимаемся… У нас среди 78 сиротских учреждений, которым мы регулярно помогаем, есть сиротские учреждения для детей-инвалидов. И там конкретно дети-инвалиды, причем их собирают по совершенно непонятному принципу в кучу, совершенно разных детей, с разным уровнем интеллектам, с разными совершенно видами инвалидности. Есть вообще лежачие дети, есть дети, практически лишенные интеллекта, которые находятся практически в растительном состоянии. И конечно, там совершенно разные виды помощи, и очень сложно таким детям помогать. Но это не имеет никакого отношения к той картине, которую вы описали, что на вокзале на нищих кто-то зарабатывает. Это совершенно другая история, и это конкретный вариант, здесь прокомментировать сложно.
Татьяна Ткачук: С ним просто надо разбираться.
Герман Пятов: Это другая тема просто.
Татьяна Ткачук: Спасибо. Хочу вам последний вопрос задать. В идеале из всего, о чем мы сегодня говорили в программе, понятно, что социально-психологическая поддержка должна была бы оказываться любому выпускнику детского дома вплоть до либо нахождения им первой серьезной работы, стабильной, либо до создания собственной семьи – вот два якоря, на которых уже можно как-то осесть и более-менее стабильно жить. Понятно, что это утопия, нет в стране таких сил. Но что могло бы делаться, но не делается, с вашей точки зрения? Нина Михайловна…
Нина Корнюшкина: Мне кажется, более четкие программы государственные должны быть в этом плане.
Татьяна Ткачук: То есть, если обещают до 23 лет, чтобы реально до 23 лет помогали.
Нина Корнюшкина: Конечно.
Татьяна Ткачук: Как? Что нужно для этих ребят делать?
Нина Корнюшкина: Я думаю, что, например, программы должны быть постинтернатовского такого отслеживания ребят. Во-первых, закончил ГПТУ – обязательно нужно предоставление работы, это как неписаный закон. Почему дети метаются, воспитанники – там не могут устроиться, там, ищут вторую профессию? Обязательно это нужно делать. Программы должны быт более четкие, более реальные.
Татьяна Ткачук: Герман, слово вам.
Герман Пятов: Да. Во-первых, можно не до 23-х. Вообще, его можно патронировать всю жизнь, на самом деле, но это не значит, что там просто ему вытирать слюнявчиком рот, а именно консультативная помощь психолога, социолога, по трудоустройству, по каким-то проблемам. Человек должен иметь, допустим, контактный телефон или центр, куда он может прийти и сказать: «У меня в семье такие-то проблемы, как мне их решить?» И ему говорят: «Вот вам надо с нашим психологом поговорить» или еще с кем-то.
Татьяна Ткачук: Эта помощь должна быть бесплатной, с вашей точки зрения?
Герман Пятов: Конечно, обязательно. То есть он, как бывший сирота, на протяжении всей жизни у него будут какие-то проблемы, знаки из прошлого такие вот, «ау» такое возвращать к нему, и здесь нужно помогать. И начинать это надо и в детском доме, так сказать, консультирование, и продолжать всю оставшуюся жизнь. Другое дело, что он будет сам идти по этому пути, и у него будет меньше проблем – будет меньше обращаться.
Татьяна Ткачук: Спасибо. К сожалению, наше эфирное время подошло к концу.
Говорят, лишь малый процент росших в детдомах могут похвастаться счастливо сложившейся судьбой. Но я назову сейчас несколько имен: актеры Станислав Садальский и Нина Русланова, писатели Виктор Астафьев и Анатолий Приставкин, певица Лидия Русланова, врач Валентин Дикуль, поэт Николай Рубцов. Все они – и многие другие выдающиеся люди – бывшие детдомовцы. Значит, кто-то поверил им в свое время, кто-то помог, и кто-то вовремя оказался рядом…
Сегодня не вызывает сомнения взаимосвязь между психической и телесной сторонами жизни человека. Изучение психического развития детей, оставшихся без заботы родителей, выделилось в отдельную область, получившую название «психологии сиротства». Однако, часто исследователи сосредотачивают внимание на психических особенностях становления ребенка-сироты, на его поведенческих особенностях, не выделяя ощущение собственной телесности в качестве отдельного предмета изучения. А ведь с этим, зачастую, связана масса проблем как у ребенка, так и у школы, где он учится.
Ребенок, потерявший родителей, в большинстве случаев имеет проблемы не только в психическом, но и в физическом развитии, которые связаны с отсутствием полноценной заботы о его здоровье, недостаточном внимании
к его телесным нуждам.
Депривация базовых потребностей ребенка зачастую ведет к снижению сопротивляемости организма, ослаблению защитных механизмов, дисфункциональной работе систем органов.
В науке закрепился физиологический (или медицинский) подход к пониманию особенностей развития ребенка, оставшегося без родительской заботы. Сегодня психология сиротства нуждается в понимании и расширении представлений о телесных переживаниях детей-сирот хотя бы потому, что телесный опыт является самым естественным, доступным и наглядным средством понимания своей психики травмированным ребенком.
Проблемы здоровья, телесного бытия и психического развития детей-сирот тесно связаны между собой. Опираясь на опыт работы с данной категорией детей, можно составить список трудностей, типичных для приемных детей:
1. Хронические заболевания, сниженная сопротивляемость организма, частые простудные заболевания.
2. Несформированность навыков личной гигиены из-за длительного отсутствия ухода и заботы со стороны родителей.
3. Задержки психического (социального, интеллектуального, эмоционального, волевого и т.д.) и физического (роста, веса, сроков формирования ВПФ (высших психических функций) и т.д.) развития вследствие депривации базовых потребностей ребенка.
4. Недостаточно разнообразный и здоровый опыт переживания телесного бытия (сенсорный голод, примитивные сенсорные эталоны восприятия, отсутствие понимания и заботы о телесных потребностях, упрощенное восприятие частей своего тела, неприятие своего тела, низкая оценка своих физических способностей, телесные «блоки и зажимы» (хроническая напряженность отдельных групп мышц), затрудненность половой самоидентификации или гипертрофированный интерес к сексуальной стороне жизни и т.д.).
5. Заболевания невротического происхождения (энурез, энкопрез, нейродермиты, гастриты и прочие соматические заболевания), нередко возникающие как реакция на общую неустроенность жизни неблагополучной семьи, эмоциональную нестабильность окружения, пребывание в состоянии стресса и т.п.
6. Пережитое эмоциональное, физическое или сексуальное насилие, которое негативно влияет на эмоциональное, интеллектуальное, волевое развитие ребенка.
7. Примитивные вкусовые привычки, тревожность в отношении еды, опыт голода.
К сожалению, детские дома, интернаты и социальные приюты не могут в полной мере удовлетворить потребности ребенка в заботе и защите. Преодолеть вышеперечисленные трудности, компенсировать негативный опыт проживания в учреждениях социальной защиты позволяют семейные формы устройства детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей.
Однако процесс адаптации ребенка в новой семье влечет за собой новые риски, связанные с:
Длительным периодом привыкания и выстраивания новых отношений в семье;
Переживанием детской травмы, страхами и тревожностью ребенка;
Длительным поиском своего уникального места в принимающей семье;
Адаптацией к новой школе, в классном коллективе, учебной нагрузкой.
Новая социальная ситуация приемной семьи и начало процесса адаптации в ней требуют специального внимания к укреплению здоровья и физическому развитию ребенка. В процессе воспитания приемных детей было отмечено, что преодоление психологических трудностей, прорабатывание травматических переживаний ведет к улучшению состояния здоровья и улучшению динамики физического развития.
Телесное и психическое неразделимы в человеческой жизни, часто телесное состояние служит индикатором или метафорой внутренних переживаний ребенка. Оценить успехи адаптации детей в приемных семьях можно по улучшению состояния здоровья, иммунитета, сокращению частоты заболеваний, увеличению веса и интенсивному росту ребенка, приятию своего тела, свободе движения и разнообразию двигательной активности, готовности к новым сенсорным переживаниям (например, пробовать незнакомую еду).
Вопросы адаптации, реабилитации и воспитания детей-сирот в приемных семьях должны решаться комплексно и целостно. Развивающая среда, в которой находится ребенок-сирота, должна содержать следующие компоненты:
1. Семейная терапия (восстановление привязанности, образование новых детско-родительских отношений, поиск своего места и роли в семье, формирование перспектив семейных отношений и готовность в будущем создать семью и др.).
2. Социальная терапия (восстановление социальных контактов, получение опыта успешности в социально-значимых видах деятельности, вхождение в социальные группы и получение статусов и т.д.).
3. Целенаправленные мероприятия с детьми, развивающие физические возможности ребенка, укрепляющие здоровье, развивающие опыт переживания собственной телесности.
Телесно-ориентированные направления воспитания и терапии в сообществе приемных семей предполагают:
Развитие навыков личной гигиены, которая бы поддерживалась приемными родителями;
Организация правильного и сбалансированного питания, расширение границ вкусовых привычек, овладение контролем процесса питания (доступность еды, количество употребляемой еды, приготовление еды, вопросы переедания); включение в рацион питания разнообразных блюд: салаты, растительная пища, мясные блюда и т.д.;
Спортивные занятия, направленные на получение опыта физических нагрузок, достижения цели, развитие опыта успешности, становления самооценки и самоуважения. Круглогодичное закаливание организма;
Витаминизация и лечебные чаи, использование в питании продуктов собственного производства (свежие овощи, зелень, молоко и яйца);
Массаж, тактильный контакт с родителями, направленный на успокоение, расслабление тела, устранение мышечных напряжений, «зажимов»;
Сенсорное развитие, опыт нахождения в различных природных и социальных условиях (сенсорная комната, плавание, сухой бассейн, походы, путешествия и т.д.);
Изучение реакций своего тела: мимики, движений, поз, а также формирование здорового образа жизни;
Половое воспитание в семье (формирование половой самоидентификации, позитивное отношение к своему полу, половая гигиена, формирование стереотипов адекватного мужского и женского поведения);
