Вряд ли кто-то пойдет в окулисты из-за того, что у него плохое зрение, или в неврологи из-за собственных проблем с позвоночником. А вот желание стать психотерапевтом чаще возникает у тех, кто испытал душевное страдание, для кого желание понять себя и то, как устроен человек, - почти жизненная необходимость. Это подтвердили все, с кем встречались авторы статьи.
Однако в конце 80-х годов прошлого столетия, когда в Москве и Ленинграде начали практиковать первые психотерапевты, никто из них не мог даже предположить, что сегодня, в начале ХХI века, психотерапии будет суждено превратиться в одну из самых популярных профессий. А им самим стать чуть ли не легендами, поскольку именно с них началась современная история отечественной психопрактики, надолго «закрытой» в нашей стране в 30-е годы.
Этим людям посчастливилось слушать лекции и участвовать в семинарах самых известных в мире экспертов в области психотерапии и психоанализа, учиться у основоположников разных направлений практической психологии.
У каждого из них - свой путь в психотерапию, и у каждого он связан с внутренней работой с собой, сокрытой от глаз других людей
«Фактически нам была дарована вторая профессиональная молодость, - вспоминает психотерапевт Екатерина Михайлова. - Закончив университет, набив шишек и многому научившись, мы вдруг снова оказались школярами, получили право чего-то не знать, не понимать, задавать дурацкие вопросы, увлекаться, впадать в щенячий восторг… А потом постепенно снова трезветь, матереть… И это большая удача».
Рассказывая о себе, собеседники были открыты и искренни настолько, насколько позволяет им профессия. У каждого из них - свой путь в психотерапию, и у каждого он связан с внутренней работой с собой, сокрытой от глаз других людей. Сегодня эксперты журнала Psychologies согласились приоткрыть эту тайну для нас.
«В языке психоанализа я услышала поэзию»
Наталья Кигай, психоаналитик
В четырнадцать лет я решила, что хочу быть психологом, мне хотелось заниматься математическим моделированием социальных процессов. Это было модно. А на втором курсе психфака МГУ я поняла, что меня гораздо больше интересует психотерапия. В библиотеке факультета были трехтомник Юнга и двухтомник Фрейда. Я прочла и то и другое.
Юнга отложила в сторону. А Фрейд заворожил с первых страниц, я продолжала разыскивать и читать его книги. Все нравилось: подход к исследованию, его стиль, особая добросовестность размышления и язык - язык, который, как мне это почувствовалось, точно описывал процессы внутренней жизни человека в отличие от языка академической психологии. В его языке было нечто чудесное и знакомое - как в «своей» музыке или любимых стихах.
Для меня психоанализ стал еще одной поэзией. Так в восемнадцать лет я и приняла решение стать психоаналитиком. Тогда в нашей стране нигде и никто не учил психоанализу. Поэтому лишь много лет спустя профессия стала явью: личный анализ, теоретический семинар, щедрые, полные энтузиазма учителя и, самое главное, профессиональная среда, коллеги, сотрудничество и чувство локтя.
Изменилось ли что-то со времени первых опытов? Конечно. Юности свойственны мечты, а им - безграничность, грандиозность и надо всем поднимающая легкость. А потом в дело вмешивается принцип реальности. Он укорачивает крылья и придавливает к земле. Это не значит, что ты не можешь воспарить или теряешь чувство легкости, но появляется устойчивость. Утрачиваешь часть оптимизма, но становишься скромнее, смиреннее и в некотором смысле доверчивее к жизни. Перестаешь думать, что все зависит от тебя одной. Начинаешь учиться. И так и не прекращаешь это делать, пока память не откажет.
«Я мечтал стать другим»
Марк Певзнер, психотерапевт, директор тренинговых программ
С детства я мечтал стать моряком: мужественным, смелым, сильным. Был же эмоциональным и очень впечатлительным юношей. Закончив судостроительный техникум, пошел служить на флот, а примерно через полтора года понял, что по своей природе я не военный человек. Я был растерян… Стал много читать: Ромен Роллан, Лев Толстой, Владимир Леви. И внимательно наблюдал за людьми - эту возможность давало замкнутое пространство корабельной жизни. К концу службы у меня было твердое желание изучать психологию.
Я поступил в Ленинградский университет, полагая, что именно там я найду ответы на мучавшие меня вопросы. Позже, работая медицинским психологом, познакомился с Александром Бадхенoм, психиатром-наркологом. Эта встреча определила мою профессиональную судьбу. У нас обоих был огромный интерес к психотерапии, мы стали соратниками и друзьями.
Психотерапия открыла мне, что путешествие по внутреннему миру может быть не менее рискованным, чем морское плавание
В юности я искал пути самосовершенствования вовне. А мой жизненный и профессиональный опыт научили тому, что главный источник развития - внутренний ресурс человека. Сегодня я помогаю людям, веря в их способность использовать внутренние ресурсы и силы. И меня каждый раз удивляет, насколько они огромны. Они просто фантастические! Это настоящее богатство, которым можно научиться управлять, а значит, управлять собой и своей жизнью.
Психотерапия открыла мне, что путешествие по внутреннему миру может быть не менее рискованным, чем морское плавание. Я чувствую себя сильным, устойчивым и мужественным, что во многом связано с тем, что я смог принять себя таким, какой есть. Эмоциональность, чувствительность, открытость - раньше проявление этих качеств воспринималось как слабость, а сегодня я понимаю, что это мой дар, а значит, и моя сила.
«Мне хотелось понять, как устроен мир»
Инна Хамитова, клинический психолог, системный семейный психотерапевт
Все началось с любопытства: я очень хотела разобраться в том, как устроен мир... Закончив физфак МГУ, даже успела поработать по специальности. Но когда в начале 90-х ассигнования на науку сократились до нуля, встал вопрос: или эмигрировать, или искать другую нишу. А поскольку мой интерес к секретам мироздания так и не исчерпал себя, увлечение психологией можно считать закономерным: разница состояла лишь в том, чтобы изучать не внешний, а внутренний мир человека.
Была и вторая причина: многие близкие мне люди так же внезапно оказались выброшенными из жизни... Мы искали ответы на самые сложные экзистенциальные вопросы: зачем мы живем, зная о неизбежности смерти. Что нами движет? Как мы строим отношения с людьми, будучи в экзистенциальном смысле одинокими...
Оказавшись в Институте практической психологии и психоанализа, в атмосфере единомышленников, я смогла приблизиться к этой цели. Но главным сюрпризом прошедших лет стало то, как я изменилась сама за годы учебы, собственной психотерапии, работы с каждым клиентом, каждой семьей.
Получается, что я шла в психотерапию помогать людям, а начала лучше понимать себя, осознавать, что важно, а что нет. В результате изменилось отношение к жизни. Теперь я понимаю, что в тридцать лет, когда я только начинала заниматься этой профессией, я была абсолютно другой. Мною руководил в основном исследовательский интерес к внутреннему миру человека, сейчас же мне важно помогать людям.
Это очень приятно, когда у клиента меняется качество жизни или он, столкнувшись с трагическими обстоятельствами, не ломается, а находит в себе неведомые ранее ресурсы и даже становится счастливее. И всегда радостно ощущать свою сопричастность этому процессу.
«Меня поразил живой человеческий голос»
Екатерина Михайлова, психотерапевт, специалист по психодраме
Ребенком я могла часами лежать у муравейника и наблюдать, как исчезают и появляются цветные бисеринки на поверхности муравьиного купола. Этот исследовательский интерес определил и мой профессиональный выбор - я поступила в МГУ для того, чтобы стать ученым.
На третьем курсе психфака мой преподаватель Андрей Андреевич Пузырей поручил мне перевести одну из статей Карла Роджерса, в которой американский психотерапевт описывал то, что происходит между ним и человеком, который приходит за помощью. Меня удивило и потрясло то, что впервые в научной работе я услышала живой человеческий голос! Так мне открылся неизвестный мир психотерапии, и я, конечно, очень захотела в него заглянуть…
В начале 80-х это было возможно только через англоязычные тексты: мы жадно переводили и обсуждали с коллегами, психологами-практиками, попавшие в руки буквально на пару вечеров книги основателей психотерапии, привезенные кем-то из-за границы, ксероксы или распечатки на машинке их статей.
В начале 90-х появилась возможность ездить учиться и приглашать в Москву звезд психотерапии. Мы старались узнать и овладеть разными методами. Я предпочла психодраму. Этот метод не может устареть, исчезнуть или надоесть, потому что истинный автор происходящего на сессии не психотерапевт, а клиент, а человек сам себе надоесть не может.
Мне же как ведущей сессии и тогда, и сейчас кажется невероятно интересным оказаться с человеком в таком пространстве, где он живее и талантливее, чем в обычной жизни, гораздо больше готов к открытиям, новому опыту и невероятным изменениям.
«Я старался противостоять бессмысленности»
Александр Черников, семейный психотерапевт
В 1985 году я закончил Московский институт стали и сплавов и распределился в «ящик» - НПО «Алмаз». Еще совсем недавно он был «шарашкой», где работали заключенные - научные сотрудники, отбывающие наказание. Мой непосредственный начальник - доктор технических наук, лауреат Сталинской премии - был одним из них в 50-е.
Стены этого учреждения еще хранили дух режима: на каждом этаже стоял часовой, и свой блокнот с записями я должен был сдавать в Первый отдел. В общем, я чувствовал себя винтиком бесчеловечного и бессмысленного механизма. Стараясь справиться с этим состоянием, я занялся альпинизмом. Горы добавили разнообразия переживаний, но чувство бессмысленности не проходило. К дальнейшим поискам меня стимулировало участие в одном из первых психологических тренингов, и в 1987 году я оказался в МГУ на психфаке.
Ощущение было такое, как будто в душной комнате распахнулось настежь окно. Меня увлекли системная семейная терапия и психодрама - аналитика одного метода и энергетика другого прекрасно уравновешивали друг друга. Я защитил диссертацию и стал специализироваться в области супружеской психотерапии.
Консультируя, я постоянно убеждаюсь, что искренний и глубокий контакт с близкими - это важнейшее противоядие фальши общественной жизни и экзистенциальной тревоге бытия. Осмысленность жизни вообще удается, лишь когда мы не лжем себе и способны быть рядом с другим человеком, позволить себе быть связанным с ним. И конечно, психотерапия лучше любой другой профессии учит принятию людей, смирению перед чужой автономией и непохожестью на тебя другого человека.
Статьях мы разбирали, что же из себя представляет психотерапия . В этой статье мы попытаемся понять, что же из себя представляет психотерапевт .
Если Вы читали прошлые статьи, то заметили, что основателями известных психотерапевтических направлений были врачи общего профиля, неврологи, психиатры, психологи и один (окончивший курсы по психологии).
Психотерапия появилась на стыке психиатрии и психологии. Большинство из основателей психотерапевтических школ были врачами, как, например, все члены Международной психоаналитической ассоциации на заре ее формирования. Считалось, что психотерапия – раздел медицины, и ей может заниматься только врач. Это было долгое время правилом.
Если Вы читали предыдущую статью “ ”, то обратили внимание, что там ничего не сказано о мозге, нервной системе, анатомии и физиологии человека. То есть, нельзя сказать, что для проведения психотерапии требуются специальные медицинские знания.
Психотерапия – это лечение словом
Понятие психотерапия объединяет под собой всю многообразную гамму способов лечения с помощью слова (и без лекарств).
Только словом : психоанализ, групповой анализ, когнитивно-поведенческая психотерапия, клиентцентрированная психотерапия Роджерса, аналитическая психотерапия Юнга, трансактный анализ Берна, экзистенциальный анализ и т.д.
Словом и действием : детский психоанализ, психодрама, гештальт-терапия, телесно-ориентированная психотерапия, танцевально-двигательная психотерапия, арт-терапия, и т.д.
Лекарства иногда назначаются в процессе психотерапии в качестве поддержки, но лучше, если это будет делать другой специалист (для соблюдения чистоты метода, несмотря на то, что психотерапевт может быть врачом, имеющим право назначать лекарства).
Психологи и врачи – в чем разница?
Психолог и врач – эти понятия характеризуют полученное образование.
Современные психологические факультеты дают серьезное образование для будущего психотерапевта. Среди дисциплин, которые там изучают:
культурология, антропология, социология, философия, логика, история и теория религий, история психологии, общая, сравнительная, экспериментальная, возрастная, социальная и клиническая психология, психология личности, психология развития, этнопсихология, зоопсихология, психогенетика, математические методы статистики в психологии, анатомия, психофизиология ЦНС, физиология ЦНС, физиология ВНД и сенсорных систем, гормональная регуляция психических состояний , психопатология, основы психотерапии, психодиагностика, тренинги и др.
Можно сказать, что все дисциплины, изучаемые в психологических вузах, так или иначе, подготавливают к психотерапевтической деятельности. Жирным выделены дисциплины, которые традиционно считались вотчиной медиков, но теперь их изучают при подготовке психологов. Конечно, эти дисциплины изучают не так углубленно, как в медвузах, в чем можно убедиться ниже.
Медики в процессе своего обучения изучают следующие дисциплины:
латинский язык, медицинская биология, генетика, анатомия человека, патологическая и топографическая анатомия, общая, биоорганическая и биологическая химия, биологическая физика, история медицины, гистология, эмбриология, цитология, нормальная физиология, патологическая физиология, микробиология с вирусологией и иммунологией, инфекционные болезни, детские инфекционные болезни, эпидемиология, фармакология, внутренние болезни, профессиональные болезни, общая, детская, оперативная и военно-полевая хирургия, хирургические болезни, педиатрия, онкология, лучевая диагностика и лучевая терапия, дерматовенерология, урология, акушерство и гинекология, эндокринология, фтизиопульмонология, оториноларингология, стоматология, офтальмология, физиотерапия, травматология и ортопедия, медицинская реабилитация, судебная медицина, нейрохирургия, неврология, наркология, психиатрия, логика, философия, основы психологии, медицинская психология и др.
Как можно видеть, при подготовке врача основное внимание уделяется анатомии и физиологии, химии и, конечно, лечебному делу. Современная медицина – очень сложная огромная область естествознания, и получается так, что при подготовке врача практически пытаются "объять необъятное". Соответственно, остается совсем немного времени на предметы, необходимые при подготовке психотерапевта (выделены жирным ). И на основы психотерапии в медвузах, как правило, часы не выделяют.
Общее впечатление, что психологов готовят работать с людьми, а медиков – с болезнями.
Врачи могут назначать лекарства, а психологи – нет. Но для психотерапии это не нужно.
Кто может стать психотерапевтом?
Сегодня в нашей стране психотерапевтом может стать врач или психолог (за рубежом такую возможность имеют еще социальные работники, иногда философы).
Но, ни базовое образование психолога, ни образование врача, сегодня, само по себе, не является достаточным, чтобы заниматься психотерапией .
Психотерапевт – это психолог или врач, который продолжил свое образование (прошел специализацию или, как это официально называется в нашей стране, профессиональную переподготовку ) для получения возможности практиковать в области психотерапии .
Научная степень (кандидат или доктор ), также как и кафедральные должности в высших учебных заведениях (доцент или профессор ), сами по себе ничего не говорят о квалификации в практической области. Первые свидетельствуют о достижениях в области науки, вторые – о достижениях в области преподавания в высших учебных заведениях.
Психотерапия родилась в недрах медицины, поэтому в своем определении имеет слово лечение . Психологи пытались ввести свой термин, аналогичный психотерапии, – психокоррекция , но он не прижился. Зато прижился введенный психологами термин психологическое консультирование , под которым следует понимать краткосрочную психотерапию (1-7 встреч), в результате которой должен быть получен некий результат. Психологическое консультирование – это вовсе не постановка диагноза, то, что мы ожидаем от медицинского консультирования (в психологии вообще не принято ставить диагноз, в этом нет особой необходимости и практического смысла).
Но не существует "просто" психотерапии. Психотерапия – это общее понятие. Конкретная психотерапия всегда принадлежит какой-то школе: психоанализ, групповой анализ, когнитивно-поведенческая психотерапия, психодрама и т.д.
Обучение психотерапии (специализация, переподготовка) длится несколько лет. Любая переподготовка (специализация), которая занимает несколько месяцев, конечно, не может внушать доверия. Обучение, казалось бы, такому "несерьезному" виду психотерапии, как танцевальная , в Институте практической психологии и психоанализа в общей сложности длится 4 года.
Как стать психоаналитическим психотерапевтом
© 2005-2017 Александр Павлов психоаналитический психотерапевт
© 2002-2019 Психоаналитик.Ру: авторский проект Александра Павлова (г. Москва)
:: ИП Павлов Александр Петрович ОГРН 309774623600229
® Все права защищены. Перепечатка материалов сайта допускается
только при указании прямой активной ссылки на URL: , а также имени и фамилии автора (авторов) статьи.
:: На сайте расположены также статьи, перепечатка которых запрещена в любом виде без специального разрешения. Об этом внизу такой статьи сделана соответствующая надпись.
:: Если Вами замечены неточности, ошибки или погрешности в оформлении сайта, просьба сообщить по адресу
:: Google-author
Вряд ли кто-то пойдет в окулисты из-за того, что у него плохое зрение, или в неврологи из-за собственных проблем с позвоночником. А вот желание стать психотерапевтом чаще возникает у тех, кто испытал душевное страдание, для кого желание понять себя и то, как устроен человек, - почти жизненная необходимость. Это подтвердили все, с кем встречались авторы статьи.
Однако в конце 80-х годов прошлого столетия, когда в Москве и Ленинграде начали практиковать первые психотерапевты, никто из них не мог даже предположить, что сегодня, в начале ХХI века, психотерапии будет суждено превратиться в одну из самых популярных профессий. А им самим стать чуть ли не легендами, поскольку именно с них началась современная история отечественной психопрактики, надолго «закрытой» в нашей стране в 30-е годы.
Этим людям посчастливилось слушать лекции и участвовать в семинарах самых известных в мире экспертов в области психотерапии и психоанализа, учиться у основоположников разных направлений практической психологии.
У каждого из них - свой путь в психотерапию, и у каждого он связан с внутренней работой с собой, сокрытой от глаз других людей
«Фактически нам была дарована вторая профессиональная молодость, - вспоминает психотерапевт Екатерина Михайлова. - Закончив университет, набив шишек и многому научившись, мы вдруг снова оказались школярами, получили право чего-то не знать, не понимать, задавать дурацкие вопросы, увлекаться, впадать в щенячий восторг… А потом постепенно снова трезветь, матереть… И это большая удача».
Рассказывая о себе, собеседники были открыты и искренни настолько, насколько позволяет им профессия. У каждого из них - свой путь в психотерапию, и у каждого он связан с внутренней работой с собой, сокрытой от глаз других людей. Сегодня эксперты журнала Psychologies согласились приоткрыть эту тайну для нас.
«В языке психоанализа я услышала поэзию»
Наталья Кигай, психоаналитик
В четырнадцать лет я решила, что хочу быть психологом, мне хотелось заниматься математическим моделированием социальных процессов. Это было модно. А на втором курсе психфака МГУ я поняла, что меня гораздо больше интересует психотерапия. В библиотеке факультета были трехтомник Юнга и двухтомник Фрейда. Я прочла и то и другое.
Юнга отложила в сторону. А Фрейд заворожил с первых страниц, я продолжала разыскивать и читать его книги. Все нравилось: подход к исследованию, его стиль, особая добросовестность размышления и язык - язык, который, как мне это почувствовалось, точно описывал процессы внутренней жизни человека в отличие от языка академической психологии. В его языке было нечто чудесное и знакомое - как в «своей» музыке или любимых стихах.
Для меня психоанализ стал еще одной поэзией. Так в восемнадцать лет я и приняла решение стать психоаналитиком. Тогда в нашей стране нигде и никто не учил психоанализу. Поэтому лишь много лет спустя профессия стала явью: личный анализ, теоретический семинар, щедрые, полные энтузиазма учителя и, самое главное, профессиональная среда, коллеги, сотрудничество и чувство локтя.
Изменилось ли что-то со времени первых опытов? Конечно. Юности свойственны мечты, а им - безграничность, грандиозность и надо всем поднимающая легкость. А потом в дело вмешивается принцип реальности. Он укорачивает крылья и придавливает к земле. Это не значит, что ты не можешь воспарить или теряешь чувство легкости, но появляется устойчивость. Утрачиваешь часть оптимизма, но становишься скромнее, смиреннее и в некотором смысле доверчивее к жизни. Перестаешь думать, что все зависит от тебя одной. Начинаешь учиться. И так и не прекращаешь это делать, пока память не откажет.
«Я мечтал стать другим»
Марк Певзнер, психотерапевт, директор тренинговых программ
С детства я мечтал стать моряком: мужественным, смелым, сильным. Был же эмоциональным и очень впечатлительным юношей. Закончив судостроительный техникум, пошел служить на флот, а примерно через полтора года понял, что по своей природе я не военный человек. Я был растерян… Стал много читать: Ромен Роллан, Лев Толстой, Владимир Леви. И внимательно наблюдал за людьми - эту возможность давало замкнутое пространство корабельной жизни. К концу службы у меня было твердое желание изучать психологию.
Я поступил в Ленинградский университет, полагая, что именно там я найду ответы на мучавшие меня вопросы. Позже, работая медицинским психологом, познакомился с Александром Бадхенoм, психиатром-наркологом. Эта встреча определила мою профессиональную судьбу. У нас обоих был огромный интерес к психотерапии, мы стали соратниками и друзьями.
Психотерапия открыла мне, что путешествие по внутреннему миру может быть не менее рискованным, чем морское плавание
В юности я искал пути самосовершенствования вовне. А мой жизненный и профессиональный опыт научили тому, что главный источник развития - внутренний ресурс человека. Сегодня я помогаю людям, веря в их способность использовать внутренние ресурсы и силы. И меня каждый раз удивляет, насколько они огромны. Они просто фантастические! Это настоящее богатство, которым можно научиться управлять, а значит, управлять собой и своей жизнью.
Психотерапия открыла мне, что путешествие по внутреннему миру может быть не менее рискованным, чем морское плавание. Я чувствую себя сильным, устойчивым и мужественным, что во многом связано с тем, что я смог принять себя таким, какой есть. Эмоциональность, чувствительность, открытость - раньше проявление этих качеств воспринималось как слабость, а сегодня я понимаю, что это мой дар, а значит, и моя сила.
«Мне хотелось понять, как устроен мир»
Инна Хамитова, клинический психолог, системный семейный психотерапевт
Все началось с любопытства: я очень хотела разобраться в том, как устроен мир... Закончив физфак МГУ, даже успела поработать по специальности. Но когда в начале 90-х ассигнования на науку сократились до нуля, встал вопрос: или эмигрировать, или искать другую нишу. А поскольку мой интерес к секретам мироздания так и не исчерпал себя, увлечение психологией можно считать закономерным: разница состояла лишь в том, чтобы изучать не внешний, а внутренний мир человека.
Была и вторая причина: многие близкие мне люди так же внезапно оказались выброшенными из жизни... Мы искали ответы на самые сложные экзистенциальные вопросы: зачем мы живем, зная о неизбежности смерти. Что нами движет? Как мы строим отношения с людьми, будучи в экзистенциальном смысле одинокими...
Оказавшись в Институте практической психологии и психоанализа, в атмосфере единомышленников, я смогла приблизиться к этой цели. Но главным сюрпризом прошедших лет стало то, как я изменилась сама за годы учебы, собственной психотерапии, работы с каждым клиентом, каждой семьей.
Получается, что я шла в психотерапию помогать людям, а начала лучше понимать себя, осознавать, что важно, а что нет. В результате изменилось отношение к жизни. Теперь я понимаю, что в тридцать лет, когда я только начинала заниматься этой профессией, я была абсолютно другой. Мною руководил в основном исследовательский интерес к внутреннему миру человека, сейчас же мне важно помогать людям.
Это очень приятно, когда у клиента меняется качество жизни или он, столкнувшись с трагическими обстоятельствами, не ломается, а находит в себе неведомые ранее ресурсы и даже становится счастливее. И всегда радостно ощущать свою сопричастность этому процессу.
«Меня поразил живой человеческий голос»
Екатерина Михайлова, психотерапевт, специалист по психодраме
Ребенком я могла часами лежать у муравейника и наблюдать, как исчезают и появляются цветные бисеринки на поверхности муравьиного купола. Этот исследовательский интерес определил и мой профессиональный выбор - я поступила в МГУ для того, чтобы стать ученым.
На третьем курсе психфака мой преподаватель Андрей Андреевич Пузырей поручил мне перевести одну из статей Карла Роджерса, в которой американский психотерапевт описывал то, что происходит между ним и человеком, который приходит за помощью. Меня удивило и потрясло то, что впервые в научной работе я услышала живой человеческий голос! Так мне открылся неизвестный мир психотерапии, и я, конечно, очень захотела в него заглянуть…
В начале 80-х это было возможно только через англоязычные тексты: мы жадно переводили и обсуждали с коллегами, психологами-практиками, попавшие в руки буквально на пару вечеров книги основателей психотерапии, привезенные кем-то из-за границы, ксероксы или распечатки на машинке их статей.
В начале 90-х появилась возможность ездить учиться и приглашать в Москву звезд психотерапии. Мы старались узнать и овладеть разными методами. Я предпочла психодраму. Этот метод не может устареть, исчезнуть или надоесть, потому что истинный автор происходящего на сессии не психотерапевт, а клиент, а человек сам себе надоесть не может.
Мне же как ведущей сессии и тогда, и сейчас кажется невероятно интересным оказаться с человеком в таком пространстве, где он живее и талантливее, чем в обычной жизни, гораздо больше готов к открытиям, новому опыту и невероятным изменениям.
«Я старался противостоять бессмысленности»
Александр Черников, семейный психотерапевт
В 1985 году я закончил Московский институт стали и сплавов и распределился в «ящик» - НПО «Алмаз». Еще совсем недавно он был «шарашкой», где работали заключенные - научные сотрудники, отбывающие наказание. Мой непосредственный начальник - доктор технических наук, лауреат Сталинской премии - был одним из них в 50-е.
Стены этого учреждения еще хранили дух режима: на каждом этаже стоял часовой, и свой блокнот с записями я должен был сдавать в Первый отдел. В общем, я чувствовал себя винтиком бесчеловечного и бессмысленного механизма. Стараясь справиться с этим состоянием, я занялся альпинизмом. Горы добавили разнообразия переживаний, но чувство бессмысленности не проходило. К дальнейшим поискам меня стимулировало участие в одном из первых психологических тренингов, и в 1987 году я оказался в МГУ на психфаке.
Ощущение было такое, как будто в душной комнате распахнулось настежь окно. Меня увлекли системная семейная терапия и психодрама - аналитика одного метода и энергетика другого прекрасно уравновешивали друг друга. Я защитил диссертацию и стал специализироваться в области супружеской психотерапии.
Консультируя, я постоянно убеждаюсь, что искренний и глубокий контакт с близкими - это важнейшее противоядие фальши общественной жизни и экзистенциальной тревоге бытия. Осмысленность жизни вообще удается, лишь когда мы не лжем себе и способны быть рядом с другим человеком, позволить себе быть связанным с ним. И конечно, психотерапия лучше любой другой профессии учит принятию людей, смирению перед чужой автономией и непохожестью на тебя другого человека.
Обращаться за психологической помощью в последние годы перестало быть чем-то необычным — к советам психологов прислушиваются, на консультацию к психологу советуют сходить друзьям в случае каких-то проблем. Однако работа психолога будет бесполезной, если обратившиеся к нему готовы лишь получить «волшебную таблетку», а сами ничего делать не собираются. Как это бывает, рассказывает в своей книге «Утешный мир» Екатерина Мурашова.
Читатели моей колонки и книжек часто говорят (или пишут): эка как вы ловко всякие сложные психологические случаи распутываете и как оно у вас все легко и складно получается!
Гамма чувств, с которыми это говорится (пишется), многообразна: от искреннего восхищения (бывают же профессионалы!) до совершенно откровенного недоверия (привирает наверняка психолог, но ведь никогда же не признается!).
Когда реплика не риторическая и подразумевает мой ответ, я прилежно и однообразно отвечаю, что я, разумеется, выбираю для своей колонки (книжек) самые яркие и показательные случаи, да и к тому же каждую историю всегда компилирую из нескольких:
- для соблюдения этических норм;
- чтобы было поинтереснее читать.
Сама же по себе повседневная работа психолога гораздо менее яркая и интересная, и в ней гораздо больше неудач, чем получается в публицистически-литературном варианте ее описания.
Но все равно количество данных реплик и удивлений таково, что мне показалось полезным и информативным для моих постоянных читателей описать типичный неудачный для психолога день.
Причем речь здесь будет намеренно идти не о ярких, сложных случаях, в которых психолог так и не сумел разобраться (такое я регулярно описываю), и не о случаях крайне тяжелых, когда толком и помочь-то ничем нельзя (об этом я тоже писала неоднократно), — тут именно рутина, все достаточно просто и понятно, но, увы мне, неудача за неудачей.
Итак, типичный неудачный день практического психолога, то есть меня. Вечерний прием, четыре семьи.
Педагогическая запущенность или...
Первой по записи приходит женщина с девочкой неполных пяти лет. Семья приписана к нашей поликлинике. Девочка почти ничего не говорит — отдельные слова плюс машет руками. Инструкции вроде бы понимает. Явно задержка развития, но какой природы?
— Я не знаю, как с ней общаться, — жалуется мать. — Не слушается она. Говоришь ей, говоришь, а ей хоть бы хны. Мне лор сказал к вам сходить.
— Хорошо, обсудим. Но сначала давайте вашу карточку, — говорю я.
Мать протягивает мне тетрадку, в которой исписано от силы десять листов.
— А где основная карточка? Мне нужно узнать, как развивалась девочка, вердикты неврологов на первом году, последующих...
— А она дома, я не взяла.
— Плохо, но ладно. Тогда рассказывайте сами: беременность, роды, первый год жизни, как спала, ела, когда появилось гуление, первые слова...
— Нам аденоиды удаляли, — подумав, говорит мать. — Ох, и намучились мы! А еще знаете, как трудно все анализы собрать! Мы вот однажды пришли в поликлинику...
Пятнадцать минут напрасных попыток выяснить что-то по существу дела.
— Как вы играете с дочерью?
— Да она сама играет. Ей и не нужен никто...
Девочка между тем расставляет посудку, пытается имитировать еду, питье.
— Ей нужно, видите, это элементы ролевой игры. Но что вы вообще делаете вместе?
— В магазин ходим... Мячик я иногда с ней катаю.
Еще полчаса я пытаюсь объяснить матери, как и что можно было бы сделать.
— Я мать-одиночка , — важно и с некоторой обидой говорит она наконец. — Всё сама, вы это понимаете? Некогда мне это, я ее все лечу, вот когда аденоиды удаляли, знаете... Я думала, вы мне скажете, как сделать, чтобы она меня слушалась, а вы... ну ладно, всего вам доброго, пойдем мы...
Ушли. Я так и не поняла даже основного: у девочки реальное нарушение или педагогическая запущенность?
«Пятерка» по воспитанию ребенка
Следующей приходит женщина с хозрасчетного отделения — приехала с другого конца города, привезла тринадцатилетнего сына. Ухоженная, подтянутая. Ослепительно улыбается.
— Я читала ваши книжки, статьи. Мне очень понравилось. Я вообще увлекаюсь психологией. Очень приятно познакомиться с вами лично.
— Спасибо на добром слове. Мне тоже приятно. А вы ко мне с чем?
Долго-долго рассказывает о своих успехах в сына. Он учится в математической гимназии. Математикой никогда не увлекался, но «это же хорошее образование, адекватный коллектив детей и родителей, вы же понимаете». С помощью репетиторов с программой вполне справляется. На отдых за границу, языковые лагеря, горные лыжи всей семьей, еще фитнес, тоже вместе с мамой : «Нам говорили про , вы же понимаете, нельзя упустить».
Пытаюсь поговорить с самим парнем: что тебе нравится, что делаешь с друзьями, что запомнилось из последней поездки? Какие-то формальные бескрасочные ответы, ни на что нет времени, телевизора в семье тоже нет (это зомби-ящик, для ребенка вредно), один ответ явно искренний.
— Что бы ты делал, если бы остался один и ничего не нужно было бы делать?
— Лег спать. Или просто лежал бы и смотрел в окно, на небо.
Мать сама была отличницей, «у нас все в семье с университетским образованием». Теперь ей нужна «пятерка» от меня (по книжкам ей показалось, что я гожусь на роль эксперта): молодец, ты все делаешь правильно, отлично воспитала сына, продолжай в том же духе, возьми с полки пирожок.
Я не могу так сказать — у парня тусклые глаза, и она сама наукообразно пожаловалась мимоходом: мы предоставляем все возможности, но у него ни к чему нет мотивации. Как только я начинаю об этом говорить, они сразу уходят: она не собирается ничего менять, будет искать подтверждения своей позиции где-нибудь в другом месте.
Делать все равно ничего не будут
Третьи — симпатичная молодая пара с двумя мальчиками, уже были у меня недавно. Обсуждали установление границ и агрессию у старшего мальчика. Решили, что и как будут делать. Радостно здороваются, усаживаются и... предъявляют ровно те же проблемы, что и в прошлый раз.
— Так, ребята, стоп: а вы делали то, о чем мы с вами в прошлый раз договорились?
— Да, конечно, делали, но у нас ничего не вышло!
— Расскажите, как и что именно вы делали.
— Мы договорились, а потом он взял и купил ему в магазине ту игрушку.
— Ну да, а я ему запретил брать конфеты до ужина, а она сказала: ничего, одну можно.
— А я ему говорю: табу — это и есть табу, надо выдерживать, иначе не работает, психолог же сказал, а он: ну он же прощения попросил...
Некоторое время такой беседы (практически без моего участия), потом мать всплескивает руками: ой, я поняла, мы сами опять все то же самое...
— Именно так, — вздыхаю я.
— Ой, а что же нам делать?
— Да вот ровно то же самое, о чем мы с вами в прошлый раз говорили. Давайте я еще раз повторю...
Отец (с досадой):
— да вы ей сколько угодно раз скажите, она все равно ничего делать не будет!
— А ты сам-то!..
— Брейк! Ребята, а вы зачем ко мне пришли-то?
— Да прошлый раз так хорошо поговорили, интересно, и мы потом еще вместе обсуждали, — улыбаются оба.
Убирают игрушки, которые разбросали их сыновья, и уходят. Делать все равно ничего не будут.
Живут не для радости, а для...
Напоследок мать с приводят хмурую девочку 14,5 лет: мы хотим, чтобы она была ответственнее. И учиться может (учителя говорят), и по дому тоже могла бы помогать, но ничего не делает. Все надо заставлять. Возраст уже такой, что пора самой, однозначно. Мир сейчас жестокий, ничего никому не спускает, надо стараться, пробиваться. Вот мы в ее возрасте...
— С этого места подробнее, — прошу я.
Отец из алкогольной семьи, но вылез. Мать — старшая из трех детей. Родители работали, она возилась с младшими. Командовала, конечно. Первый брак неудачный, тоже алкоголь. В поздно образовавшейся семье схлестнулись два сильных характера, сходились, расходились, но удержались, притерлись. Однако ощущение непрерывного сражения никуда не ушло.
— Я домой не хочу идти, готова куда угодно, — признается девочка. — Они всегда всем недовольны. Мне кажется, они меня ненавидят.
Нет, это они так любят и заботятся. По-другому не умеют.
Она тоже борется, и младший брат (родной для мужчины) тоже уже начинает.
— Вы научились сотрудничать между собой, — говорю я взрослым. — Может быть, с детьми тоже попробуете?
— Чего мне с ними сотрудничать, если я их кормлю, а они живут на всем готовом? — спрашивает отец. — Вот телефон она потеряла, я ей новый купил, а мог бы и не покупать, между прочим, — сама ведь виновата...
— Должна же она понимать... — вторит мать.
— А как насчет радости? — спрашиваю я. — Радости жизни? Может быть, попробуем в качестве эксперимента?
— Мне, знаете, на работе экспериментов хватает.
Ушли в свою борьбу, такие же хмурые, отчужденные. Но ведь если что снаружи, встанут спина к спине и, так же ворча и огрызаясь, будут защищать свое и своих до последнего. Семья. XIX век, критический реализм.
Прием закончен. За окном уже темнеет, я тихо влачусь домой. Неудачный день. Бывает.
Екатерина Мурашова
Обсуждение
Психологи тоже не боги. Они могут дать совет, но волшебной палочки у них нет. К ним ходят а советом, а дальше нужно самим. Хорошая статья.
Моему внуку 12 лет, агрессивный по отношению к младшему(2 года), не помогает,не понимает что мама инвалид,нет половины правой руки. Лет до 8-ми завязывала ему шнурки зубами, он видите ли не может, чуть что ноет,слабак, может потому что мама сильная. Психиатр говорит что у него не заболевание а характер такой, и что делать?
мне тоже! Только в конец - 21 век)
Комментировать статью "Когда консультация психолога бесполезна: 4 истории"
Раздел: Учеба, экзамены (Консультации психолога по Скайпу). Ищу психолога, срочно. но упрощать схему до "раз некоторые депрессией прикрываются, то на всякий случай не будем помогать и сочувствовать Работа психолога: неудачный день - от Екатерины Мурашовой.
Обсуждение
В прошлом году три моих сына были первокурсниками, адаптация проходила тяжело. Помимо всего прочего впервые наши сыновья оказались на месте учёбы отдельно друг от друга, в школе учились вместе, а тут три разных вуза в трёх разных сторонах, к этому тоже им надо было приспособиться. Сейчас второй курс, привыкли ездить, втянулись в учебные процессы, обзавелись знакомыми - стало гораздо легче. Хотя в прошлом году были мысли сменить вузы, перевестись и всякие другие метания. Облегчение пришло после того как была сдана 2 сессия.
У меня дочь на первом курсе ВШЭ. У них на факультете много перепоступивших из других вузов или с других факультетов, то есть разочаровавшиеся в своих предыдущих выборах. Это в наше время было из области фантастики, а сейчас они легки на подъем. Между прочим, моей дочке тоже не нравится, она подумывает о переводе или перепоступлении через досдачу нужного ЕГЭ.
Обсуждение
Осин Елисей, Бородина Любовь, психиатры, вроде как лучшие в этом деле
Я бы аутизм сильно подозревала из описанного. Для диагностики к дефектологу. Для реальной помощи - к психотерапевту семейному. Можно одной маме. И гомеопата обеим. Ну это если нужны реальные подвижки. Если совсем ничего менять в семейной системе не готовы и достаточно соблюсти социально «правильную» картинку «мы делаем что можем» - то психиатр и дефектолог.
На дистанционной консультации психиатр не советовал класть её в больницу, а лечить амбулаторно. Сам он анорексией не занимается. Поэтому дал совет обратиться в 13 психбольницу, к заведующему отделения, в котором лечат анорексию, чтобы тот...
Обсуждение
Не ломала бы голову, позвонила зав. отделением или старшей м/с и договорилась бы о консультации. Далее по ситуации. И уже положилась бы на мнение врача на очном осмотре, т.е. предпочтительно амбулаторное лечение, но если врач будет настаивать на стационаре, то действовала бы в интересах пациента, не полагаясь на мнение врача, не видевшего девушку.
Насчет не москвичи - если критичен полис с московским штампом, то это в страховую. Кстати, у врача спросите, возможно ли лечение немосквича с нестоличным штампом на полисе. Если достаточно перерегистрации полиса, то это в страховую.
ЕЛЕНА НОВОСЕЛОВА психолог. ...затрудняюсь выбрать раздел. О своем, о девичьем. ЕЛЕНА НОВОСЕЛОВА психолог. Кто-нибудь пользовался услугами психолога Елены Екатерина – известный детский и семейный психолог. ЕЛЕНА НОВОСЕЛОВА психолог.
Обсуждение
Она на одном известном радио вела еще недавно передачу. Сейчас не знаю, перестала слушать, т. к. по-моему мнению, слушать ее невозможно!!! Даже по радио, даже бесплатно.Ни о чем. Такие же советы можно в журнале для девочек-подростков почитать. Она еще про секас очень любит. Не дай бог советам ее следовать... В Москве есть хорошие психологи. Елена Новоселова не из их числа, ИМХО. Дождь ее пиарит, вот и стоимость приема.
Посоветуйте пожалуйста нейропсихолога. Желательно, чтобы не просто консультация, но и с последующими занятиями. Дело в том, что ребенка я уже водила и к психологам, и к нейропсихологу. Умных слов наговорят, а воз и ныне там.
Обсуждение
а занимался кто -нибудь у Лебедевой Екатерины Сергеевны, на университетском, сейчас они правда переехали. там у них первичный курс рассчитан почему то не на 9 месяцев, а на 4 и меня это как то напрягает и занимаются 1 раз в неделю- остальное как обычно - дома. нам Екатерина Сергеевна предоставила возможность заниматься с нейропсихологом с которым она сотрудничает (сама она не ведет занятия) Янина Сергеевна Баринская. Занимался кто-нибудь с ними?
Лечение у психотерапевта. Нужна консультация психолога. Детская психология. Консультация у психолога - это разовое мероприятие или к нему надо ездить регулярно (видела цифры - 20 занятий не реже 1 раза в неделю)?
Обсуждение
Вам в теме очень толково nastya_sh ответила, да и остальные тоже.
Тут не психолог нужен (а если и нужен, то ВАМ, а не девочке), а либо помогать-напоминать-контролировать, либо сейчас забрать, а осенью опять отдать в первый.
Да и вообще не такая уж проблема, что девочка портфель не собирает. Мне зам.директора школы а 9-10м классе говорил, чтобы я вместе с сыном портфель собирала, хотя мальчик был одним из лучших учеников класса с ворохом грамот с олимпиад. Сейчас в аспирантуре.
Так что спокойнее, учитесь с дочерью без скандалов разноваривать...
Когда консультация психолога бесполезна: 4 истории. Я консультировалась у прекрасного психолога, работающего в лекотеке. да, было тяжело и стыдно Как наладить отношения с одноклассниками. Как остановить травлю в школе. История от Екатерины Мурашовой.
Обсуждение
Регулярно этот навык юзаю в жизни. Люди всякие бывают, кого то можно просто игнорировать, а кого то и задавить на корню полезно. Все зависит от обстоятельств. Травля - это как скальпель для врача, он не плохой и не хороший, просто один из рычагов воздействия на человека. Все зависит от того, как и когда его использовать.
Не организованно, а лично, по собственной инициативе дразнила и доставала одного соседа по парте классе в 6 или 7. Выскочка был, да еще сын завуча. Ну, это так мне виделось в ту пору. И попала мне вожжа под хвост - пока мы с ним сидели, покоя мне не было, вечно язык чесался. Помню, меня классная руководительница наедине стыдила и песочила...
Теория теорией, а практика есть практика. Говорить, что крик не поможет- это одно. Этого психолога в худшем случае учили пять лет, а в лучшем у него два образования Еще если у вас в семейной истории были случаи "спермодоноров" вместо "отца"(а ведь были, иначе б вы...
Обсуждение
Придумала умный практический совет:-))
Психолог рассказывающий родителям как надо кричать/не кричать на своих детей по определения малоэффективен.
Потому что на практике проблема не в самом крике/не крике/шлепанье/не шлепанье, а в психологических проблемах у ребенка (ну не знаю, почему Вы обратились но обычно волнует гиперактивность, рассеянность внимания, агрессия, реже замкнутость, неумение налаживать отношения в коллективе ну и т.п.)+ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМАХ У РОДИТЕЛЯ, проблемах которые по сути и вызывают психологически проблемы у ребенка:-)) Более того, до тех пор, пока не изменится серьезно окружение (родители) практически ЛЮБАЯ терапия у ребенка бесполезна. Он ведь "возвращается" в семью и все начинается снова (или вылезает другим боком.
Поэтому считается эффективным терапия и ребенка, и родителя (ребенка детским психологом - родителя "взрослым") И направление работы "взрослого" психлога являются не столько ОТНОШЕНИЯ с данным конкретным ребенком, сколько сам "родитель" :-)) Это направление ПРИОРИТЕТНО. Если приходится выбирать, то надо выбирать именно его, т.к. "лечить" ребенка, когда сам не меняешься и не "растешь" - пустая трата времени и денег.
PS Есть такой психолог Меннегетти, в одной из своих книг он писал: никогда не водите своих детей к психологам, если есть возможность идите к психологу сами - для детей будет больше пользы. Мнение очень категоричное, но недалекое от истины:-))
PPS Кстати я подумала... психолог 35 лет без детей и не замужем вызвала бы у меня, наверное, тоже подозрения, особенно, если бы она еще за консультацию брала 100 рублей. Для меня лучший "показатель" психолога - личная успешность. Здоровье, крепкая семья, талантливые дети, большая квартира и хорошая машина:-)) Бывают как тут писали венерологи без сифилиса и это не мешает им работать, но венерологи с запущенным сифилисом - это уж увольте:-))
А как Вы узнали, что у психолога нет собственных детей?
— У меня двое детей, тринадцати и четырнадцати лет, но дело не в этом. К вам на консультацию меня направил мой онколог...
Выглядела женщина соответственно заявлению. Простонародное «краше в гроб кладут» полностью описывало представшую передо мной картину. Возраст ее я определила приблизительно, по возрасту детей, с поправкой на болезненное состояние — где-то года 42-43.
— В следующем году мне исполнится пятьдесят, — сказала женщина. — Дети поздние, мы с мужем почти десять лет пытались зачать, обследовались, лечились...
Я немного приободрилась. Получалось, что, несмотря на стресс и болезнь, моя посетительница выглядит моложе своего возраста.
Разумеется, как и всякий практикующий психолог, я слышала апокрифические истории о случаях излечения онкологии с помощью психотерапии. Не то чтобы я им не верила... мир полон чудес и загадок, и я об этом прекрасно знаю... Но здесь и сейчас?
Интересно, зачем онколог направил ее в детскую поликлинику к семейному психологу? Ведь в онкологии, кажется, есть какая-то своя психологическая служба, знакомая с особенностями контингента... Наверное, у него была какая-то мысль...
— Расскажите мне о вашей семье.
— Чем вы занимаетесь? Работаете? Где? — может быть, на нейтральные вопросы она сумеет ответить?
— Понимаете, в некотором смысле я человек искусства, закончила театральный, актерское отделение... Больше года назад мой муж ушел к другой женщине. Абсолютно гормональная, хрестоматийная история. Она моложе меня ровно на четверть века. Я знаю, что это встречается сплошь и рядом, но отчего-то именно у меня никак не получается это пережить. Муж — режиссер, когда-то мы вместе учились, потом все делили на двоих — успехи, неудачи. Нам многие завидовали, в актерской среде, вы понимаете, больше скандалов, чем гармонии, а у нас был теплый, открытый дом. Потом не получалось с детьми, сначала лечилась я, после выяснилось, что и у него тоже проблемы. Мы годами поддерживали друг в друге надежду. Собирались даже взять детей из детского дома — обязательно двоих, думали, может быть, брата и сестру или двух братьев. Но тут нам наконец повезло, одна из десятков методик принесла успех. Господи, какое это было счастье! И — после всех ожиданий — два раза подряд! Мы укладывали сыновей спать и по часу стояли над их кроватками — любовались. А потом в кухне за чаем говорили почти до утра — и не могли остановиться. Нам всегда было о чем поговорить друг с другом!
Мы почти не ссорились. Никогда. И теперь тоже — он утверждает, что ему не хватает меня как собеседника. С молодой женой ему, надо думать, говорить не о чем. Она, сами понимаете, для другого. По его словам, я все преувеличиваю и нам ничто не мешает остаться друзьями. Ничто, кроме его предательства...
— Мальчики общаются с отцом?
— Старший — да, он более... практичен? Младший эмоциональный, он видит, что делается со мной, не может простить.
— Та-ак. А вы?
— Половина моих знакомых женщин прошла через что-то подобное. Я думала, что справлюсь. Сама не знаю, почему... у меня не получилось. Начала болеть. Сделали операцию — к счастью, на ранней стадии. Онколог сказал: «Либо вы как-нибудь разрешите свою проблему, либо... либо сами себя сожрете...» Вы понимаете, что он имел в виду... Это страшно...
Я молча кивнула, соглашаясь.
И уже знала способ, который, вполне вероятно, мог бы ей помочь. Одна загвоздка: он не вписывался в этические каноны. Причем не в канон врачебной этики, а вообще... Имею ли я право?
Женщина на удивление хорошо молчала — не напряженно и в то же время внимательно. Актриса держала паузу.
Подумав еще некоторое время, я решилась. В конце концов, я, здесь и сейчас, работаю на интересы детей. И где-то там есть два мальчика-подростка, только что пережившие уход отца, и если не предпринять чего-нибудь радикального, они могут в самом скором времени остаться без матери...
— Слушайте меня! Вы прожили с мужем больше двадцати прекрасных лет. Вы понимали друг друга с полуслова и делили напополам беды и радости. Он подарил вам двоих чудесных сыновей. У вашего совместного очага годами согревались ваши друзья. Но в мире ничто не вечно. И вот его больше нет... — женщина вздрогнула, но не произнесла ни звука. Огромные, обведенные темными кругами глаза ловили мой взгляд. Я смотрела прямо в них, куда-то в черную глубину ее болезни. — Он уехал, умер, провалился в параллельный мир, похищен инопланетянами — какая разница. Его нет! Но его любовь пребудет с вами и мальчиками вечно... Он не предавал вас. И ваших воспоминаний о нем и вашем общем счастье никто не отнимет.
Немолодая актриса немного подумала, потом как будто бы что-то сообразила, прищелкнула тонкими пальцами.
— А этот, который теперь...?
— Да, его место, кажется, занял кто-то другой, — я пожала плечами. — Ну не пропадать же добру. Этот кто-то отчасти похож... немного... Иногда его даже можно использовать в домашнем хозяйстве... Но вы же сами понимаете, насколько это бледная копия... Она просто не может вызвать у вас никаких чувств, ведь вы помните того, единственного...
— Кажется, я вас понимаю... — в глубоких глазах актрисы зажглись какие-то огоньки.
Когда она снова пришла ко мне спустя несколько месяцев, я вздрогнула. На ней был строгий черный костюм, черные ботики на пуговках и шляпка с черной вуалью. В руках — букет желтых роз.
— Это — вам! — сказала она и откинула вуаль.
Сказать по чести, я ее почти не узнала. Никаких кругов вокруг глаз, чудесный цвет лица.
— Э-э-э..? — неопределенно протянула я, начиная догадываться.
— Да, да, я еще не сняла траур, а что вы хотите? Все-таки столько лет... Вы знаете, когда я была маленькой, мы жили недалеко от Волковского кладбища. А я была романтической девочкой, ходила туда гулять и еще в детстве приметила заброшенную могилку... Там такой полустертый портрет красивого юноши, чем-то похожего на моего мужа. Сейчас я ее обиходила, поправила оградку, посадила цветы...
Мне стало очень не по себе. Интересно, кроме посещения могилки, она еще что-нибудь делает?
— А-а-а..? Здоровье? — хотя все было видно и так.
— Да, да! — не скрывая торжества, сказала женщина. — Я потому и пришла. Именно вчера онколог отпустил меня и сказал, что раньше, чем через полгода-год, видеть меня не желает. Я вышла на работу — у меня театральная студия для подростков, очень современная, мы ставим Лукьяненко, знаете такого писателя? Рассказ «Трон», это фантастика, о том, как важны родители для ребенка... Оба моих сына тоже играют. Я снова живу! Память о муже и нашей любви дает мне силу. Все мои друзья и подруги рады, что я снова с ними! А как я-то рада...
— У-у-у... — сказала я. — ЗдОрово...
И добавила про себя: «Никогда больше!» — говорят, победителей не судят, но все-таки с моей стороны это был очень неэтичный поступок. Интересно, знает ли бедолага-режиссер о том, каким именно способом пережила развод его первая жена?
