Станислав Ежи де Туш-Летц родился 6 марта 1909 года во Львове. Его отец, барон Бенон де Туш-Летц, еврей, крещённый в протестантизм, был богатым землевладельцем. Он умер в начале 1914 года, и воспитанием единственного наследника дворянской фамилии занималась мать - Аделя де Туш, в девичестве Сафрин. Все биографы сходятся на том, что эта высокообразованная светская красавица отличалась обаянием, добротой и абсолютной житейской неприспособленностью. Время не любило непрактичных. Наступление генерала Брусилова в 1915 году заставило мать с сыном бежать в Вену, и столичное детство Лец вспоминал как золотые годы. Он любил называть себя "последним личным подданным императора Франца-Иосифа".
После падения Австро-Венгерской империи произошёл передел территорий. Баронское семейство лишилось своих заднестровских владений - новообразованная Румыния их национализировала. Безденежье заставило Летцев вернуться во Львов, где Станислав закончил начальную школу, гимназию и наконец, Университет короля Яна-Казимира по двум специальностям: филология и право. Юноше прочили блестящую карьеру адвоката, но поэзия взяла верх.
По-немецки Letzt означает "последний". По-древнееврейски Лец означает "паяц, шут, гаер". Если прочесть наоборот, получится Цел - тень. Под таким трагическим псевдонимом футурист Станислав де Туш-Летц ринулся в большую литературу: много выступал на эстраде, впервые опубликовался в журнале Tryby ("Шестерёнки") в июле 1931 года. Второй номер журнала со стихами Леца полиция буквально выкрала, а автора-левака взяла на заметку. Несмотря на все сложности, в 1933 году вышел первый поэтический сборник Леца: "Краски", где заключительное стихотворение посвящено Сергею Есенину.
Следующие две книги вышли уже в Варшаве, куда Лец и его коллеги-коммунисты Леон Пастернак и Ян Спивак переехали в 1934 году. В сотрудничестве с Леоном Пастернаком Лец создал литературный "Театр молокососов". Благодаря "Зоопарку" (1935) и "Патетическим сатирам" он снискал огромную славу поэта-сатирика. Но гонорары были грошовые, поэтому пришлось обратиться к периодике: стихам, фельетонам, подписям к карикатурам, а также к уникальному жанру фрашки.
Брокгауз и Ефрон определяют фрашку как литературное произведение, которое соединяет в себе признаки эпиграмм, отличаясь от них только сильно шутливым и пикантным тоном. От разгневанных адресатов этих "пикантных эпиграмм" Лец нередко прятался в редакционном шкафу журнала "Шпильки". Зато в антологии "Четверть века польской фрашки", составленной Юлианом Тувимом, для его двустиший и четверостиший нашлось много места.
Раздел Польши застал Леца во Львове, где он скрывался от полиции Пилсудского. Советские власти организовали для польских беженцев-журналистов курсы переподготовки. Леон Пастернак и Лец закончили курсы на отлично, после чего первый уехал в Москву, а второй остался, рассчитывая получить кафедру в Черновицком университете, на факультете германистики, который тогда только создавался. Как только гитлеровские войска заняли Подолье, Лец попал в концентрационный лагерь под Тернополем. Он бежал, был пойман и приговорён к расстрелу, уже рыл для себя могилу, но немцы оставили надзирать над ним одного эсэсовца, а сами ушли ужинать. Узник убил эсэсовца ударом лопаты по шее, переоделся в его мундир, в таком виде добрался до Варшавы и установил контакт с силами Сопротивления. Редактировал нелегальные газеты «Zolnierz w boju» (Солдат в бою), «Swobodny narod» (Свободный народ). В 1944 году ушёл партизанить в люблинские леса. Участвовал в боях под Амелином и под Рембловом, получил звание майора, был награждён Кавалерским Крестом ордена «Polonia Restituta». Помимо того, создал партизанскую газету, и, в совершенстве зная немецкий язык, писал пропагандистские листовки.
После победы майор Войска Польского Станислав Ежи Лец поселился в Лодзи, женился и вернулся к мирным занятиям - стал главным редактором "Шпилек". О войне вспоминать он не любил и, когда ему предлагали написать мемуары, грустно отшучивался: "Дойду до того мига, когда в меня целятся, и на этот раз пуля меня не минует". Только сборник фронтовых стихов "Полевой блокнот" (1946) и воспоминания однополчан сохранили для нас облик Леца-партизана.
Послужной список дал неожиданные плоды - сатирика назначили атташе по культуре в польском посольстве в Австрии. В любимом городе Вене у Леца родились сын Ян (1946) и дочь Малгожата (1950). На фоне демократических свобод страны побеждённой особенно неприглядно выглядели цензура и догматизм в странах-победителях.
В начале 1950 года Лец выпустил сборник "Новые стихи"; его не приняли, раскритиковали по идеологическим причинам. И поэт с семьёй бежал в Израиль, самовольно оставив дипломатический пост. Впоследствии сам Лец признавал, что поступил так под влиянием эмоций. В Земле Обетованной адаптироваться он не смог, и вернулся уже в 1952 году после трудных переговоров. Жена и дочь остались в Израиле, сына удалось отстоять. На дипломатической карьере был поставлен крест, друзья - кто уехал, кто умер, кто отвернулся, "потому как сбежал", кто перестал здороваться, "потому что вернулся". Друг молодости Ян Спевак приютил отца с сыном у себя на квартире, а через несколько месяцев Лец уехал в провинцию - в Прушков, где во время войны редактировал многотиражку "Солдат в бою". Там он женился вторично, и у него родился сын Томаш.
В Прушкове Лец не печатал оригинального творчества - кто бы ему разрешил? Он зарабатывал переводами: проза Гейне, "Мамаша Кураж" Брехта, и писал в стол афоризмы, которым суждено было обессмертить его имя. Хрущёвская оттепель дала пану Станиславу возможность издать поэтическую книгу "Иерусалимская рукопись". Переиздание понадобилось уже на следующий год, и тогда же вышли "Непричёсанные мысли" - сборник изречений. Лец вернулся из небытия с триумфом. Впоследствии были напечатаны ещё четыре книги стихов и две - афоризмов. Неизданное расходилось в виде фольклора, магнитофонных записей, реприз КВН и прочего. Мировая антология афоризмов, выпущенная Уистаном Хью Оденом, включает в себя около двадцати цитат Леца.
В начале 60-х пан Станислав серьёзно заболел. Он знал о своём онкологическом диагнозе и напоследок успел съездить в Париж и в Вену - попрощаться. Его не стало 7 мая 1966 года. Поэт и афорист Станислав Ежи Лец похоронен с воинскими почестями на армейском кладбище Повонзки в Варшаве.
В 1978 году вышел полный перевод "Непричёсанных мыслей" на русский язык, практически сразу ставший библиографической редкостью.
Станимлав Ежи Лец -- польский поэт, философ, писатель-сатирик и автор афоризмов.
Родился: 6 марта 1909 г., Австро-Венгрия
Умер: 7 мая 1966 г. (57 лет), Варшава, Польская Народная Республика
Л у ч ш и е ц и т а т ы и а ф о р и з м ы
Когда я думал, что достиг дна, снизу постучали.
Война полов ведется традиционным оружием.
"Мысли свободны от пошлины?" - Да, если они не переходят границы.
В пустую женщину можно вложить много денег.
"Не дразните льва!" - "Почему?" - спросил я у надзирателя. - "у него делается расстройство желудка" - ответил тот.
Если бы козла отпущения можно было еще и доить!
Даже если дать корове какао, не выдоишь шоколада.
Заветная мечта попугая: повторять самого себя.
Петух воспевает даже то утро, когда его положат в суп.
Бедная земля, все наши тени падают на нее.
Когда сплетни стареют, они становятся мифами.
"Я слышал, что мир прекрасен", - сказал слепой. "Кажется", - ответил зрячий.
А может быть стены Иерихона пали просто потому, что в городе слишком сильно дули в фанфары.
А может быть, весь окружающий мир - лишь потемкинская деревня в ожидании ревизии какого-то демиурга?
А может быть, мы только чье-то воспоминание?
Если политические сказки говорят о зверях - значит времена бесчеловечные.
Брюки протираются даже на троне.
Государство, заранее знающее даты смерти своих граждан, может вести в высшей степени плановое хозяйство.
Иногда я перестаю верить в синеву небес: мне кажется, что это пространство, идеально покрытое синяками.
Ну допустим, пробьешь ты головой стену. И что ты будешь делать в соседней камере?
Трусы должны иметь власть, иначе им боязно.
Сапог победителя, случалось, принадлежал побежденному.
Имеет ли право людоед говорить от имени съеденных им?
Он шел по трупам идущих к цели.
Хочешь петь в хоре? Сперва присмотрись к палочке дирижера.
Чтобы вскарабкаться наверх, надо сложить крылья.
Если сломан хребет,- горб вырастает на психике.
Из нулей легко сделать цепь.
Каждая метла постепенно сметается сама.
Иногда, только сойдя со сцены, можешь узнать, какую роль ты играл.
Есть ли идеалы ходя бы у тех, кто отобрал их у других?
Кто верит в чудеса! Но все их ждут.
Будь у меня сила воли побольше, я бы сумел пересилить ее.
Даже из мечты можно сварить варенье, если добавить фруктов и сахару.
Если вода доходит до рта, держи голову выше.
Буква закона должна быть включена в алфавит.
Вот страж закона - охраняет его так идеально, что никто не может воспользоваться.
Для старого Рокфеллера издавали специальную газету, заполненную вымышленными новостями. Некоторые страны в состоянии издавать такие газеты не только для миллиардеров, но для всего населения.
Власть чаще переходит из рук в руки, чем из головы в голову.
Иногда жесткая позиция является следствием Паралича.
Когда хамелеон у власти, цвета меняет окружение.
Демонтируя памятники, не трогайте постаментов. Они еще могут пригодиться.
Еще никому не удавалось побить ложь оружием правды. Побороть ложь можно только еще большей ложью.
А может быть, прекрасная пещерная живопись вынуждена была когда-то уйти в подполье?
Истина обычно лежит посередине. Чаще всего без надгробия.
Осторожно: когда ты в блеске славы, у твоих врагов преимущество - они подстерегают в тени.
Какие-нибудь будущие дарвины, быть может, выдвинут тезис, что высокоразвитые существа (к которым будут принадлежать) происходят от людей. Это будет огромным шоком!
Верю в эволюцию животных. Когда - нибудь, например, сравняются блоха и лев. Не знаю только, из-за миниатюризации львов, или по причине гигантизации блох.
Чаще всего выход там, где был вход.
Некролог был бы лучшей визитной карточкой.
Беззубым многое легче выговаривать.
Аппетит приходит во время еды, но не уходит во время голода.
В борьбе между сердцем и головой в конце концов побеждает желудок.
Бедный человек, говоришь "после нас хоть потоп!" и всего только дергаешь за ручку бачка.
Все в руках человека. Поэтому их надо как можно чаще мыть.
Если мираж окажется действительностью, требуйте компенсации.
Он сломал себе жизнь. И теперь у него - две отдельных, весьма приятных жизни.
Безбожники - это верующие, которые не желают быть ими.
Дорожные указатели не облегчают крестный путь.
Боюсь ангелов, они добры, согласятся быть и дьяволами.
В раю должно быть все: и ад тоже!
Верующий ли я? Это одному Богу известно.
Порой меня охватывает тревога: а вдруг мы уже в раю?
Границы рая и ада подвижны, но всегда проходят через нас.
Во всем виноваты евреи. Это их Бог нас всех сотворил.
Грустно, если позвоночник распрямляется только на кресте.
Всегда обращайся к чужим богам. Они выслушают тебя вне очереди.
Есть святые, житие которых начинается с канонизации.
Возможно, и на пороге смерти прибита подкова счастья.
Жаль, что в рай надо ехать на катафалке!
Еще ни один Бог не пережил утраты верующих в него.
Воскресать могут только мертвые. Живым - труднее.
В рог изобилия громко трубят. Наверное, он пуст.
Рассказывать анекдоты Господу Богу так, чтобы он не угадывал конца, - вот чем стоило бы гордиться.
Дьявол в аду - образ положительный.
Кто знает, может быть, дьявол упорхнул бы от нас, если бы его окрылили?
Иногда дьявол искушает меня поверить в Бога.
Дьяволы бывают двух видов: разжалованные ангелы и сделавшие карьеру люди.
Кажется, дело идет к тому, что Наука откроет Бога. И я заранее трепещу за его судьбу.
Если кричат: "Да здравствует прогресс!", всегда справляйся: "Прогресс чего?"
Низменный аргумент пигмеев: "Мы ближе всех к земле".
Человек задумывается о цели своего существования; возможно, устрицы задумываются о том же, если только им не открыл этого какой-нибудь официант.
Кто выбрался на берег на гребне волны, может скрыть, что у него мокро в штанах.
Жалобы на алкоголизм? А разве гражданам дали познать вкус нектара?
Боюсь незаряженных ружей. Ими разбивают головы.
Перегоняя кого-либо, смотри: не пришлось бы от него убегать.
Всегда следуй за стрелкой компаса - она знает, когда дрожать.
Еще раз начать сначала, только как перед этим закончить?
Давайте будем людьми хотя бы до тех пор, пока наука не откроет, что мы являемся чем-то другим.
Истинный мудрец: всегда бил поклоны правителю так, чтобы показывать зад его прислужникам.
Будущее нужно постоянно вызывать из небытия, прошлое приходит само.
Всем правит случай. Знать бы еще, кто правит случаем.
Электронный мозг будет думать за нас точно так же, как электрический стул за нас умирает.
В тёмные времена трудно уйти в тень.
Есть пьесы настолько слабые, что никак не могут сойти со сцены.
Даже в его молчании были грамматические ошибки.
Даже безмолвствуя, бери самый высокий тон.
Вершина знаний о человеке -- архив тайной полиции.
Будь внимательней! Выходя из своих снов, можешь попасть в чужие.
Если ты бесхребетный - не лезь из кожи.
Он менял кожу, а орал так, будто ее сдирали.
Будь осторожен, не создай по невнимательности чего-нибудь величественного, ведь стольким людям придется сознательно посвятить свою жизнь, что бы созданное тобой умалить.
Когда прыгаешь от радости, смотри, чтобы у тебя не выбили почву из-под ног.
Вы можете представить себе женщину, которая позволила бы своему любовнику тысячу и одну ночь рассказывать сказочки?
Будь реалистом: не говори правды.
Глупость никогда не переходит границ: где ступит, там ее территория.
Не рассказывайте никому своих снов - что, если к власти придут фрейдисты?
Если тебе нравится мешок, купи его вместе с котом, которого тебе хотели в нем продать.
Быть в пасти льва - это еще полбеды. Разделять его вкусы - вот что ужасно.
В опасные времена не уходи в себя. Там тебя легче всего найти.
Инстинкт самосохранения иногда является импульсом к самоубийству.
Источник: Афоризмы Станислав Ежи Лец -- http://www.anafor.ru/lez/lez01.htm
Жаль, что счастье не валяется на дороге к нему.
У каждого века есть свое средневековье.
Не теряйте голову. Жизнь хочет вас по ней погладить.
Он посыпал себе голову пеплом своих жертв.
Многих вещей нет потому, что их не смогли никак назвать.
И по тому, как дрожат жители, можно уяснить, каков фундамент государства.
В искусстве было время, когда даже онанистов кастрировали - из боязни, как бы они не оплодотворили атмосферу.
Велика сила ничтожества! Ничто его не одолеет.
В настоящей бомбе с часовым механизмом взрывчатым веществом является время.
Следы многих преступлений ведут в будущее.
И кнут пускает побеги, попав на благоприятную почву.
Настоящий враг никогда тебя не бросит.
В некоторых источниках вдохновения музы моют ноги.
С той минуты, как человек встал на задние конечности, все является позой.
В нем ощущается какая-то огромная пустота, до краев наполненная эрудицией.
Душно! Откройте окна. Пусть эти во дворе тоже почувствуют.
В одних религиях почитают мучеников, в других - палачей.
Жизнь - вредная штука. От нее все умирают.
Мало кто меняет убеждения - меняют идеологии.
Когда враг потирает руки,- твой час! Давай волю своим!
Великие времена могут вместить порядочное количество маленьких людей.
Техника дойдет до такого совершенства, что человек сможет обойтись без себя.
Великие должны наклонять небо к людям, не снижая его уровня.
Подумать только! На огне, который Прометей украл у богов, сожгли Джордано Бруно.
Толстяки живут меньше. Но едят дольше.
Один фальшивый шаг - и вот мы уже у чьей-то цели.
Окно в мир можно закрыть газетой.
Можно быть виртуозом фальшивой игры.
Вечность - временное решение. Пока не определится начало и конец.
Достаточно поддаться иллюзии, что бы почувствовать реальные последствия.
Трудно утвердиться мирам, в Начале которых только Слова, Слова, Слова...
Собака в столице лает центральнее.
Имел пеструю жизнь. Менял флаги.
На пути наименьшего сопротивления подводят и самые сильные тормоза.
Возможности оперы еще не исчерпаны: нет такой глупости, которую нельзя было бы спеть.
Это выдающийся врач: он выдумал несколько болезней и даже сумел широко их распространить.
Нельзя смотреть на врага с омерзением - а вдруг понадобится его сожрать?
Рупор не должен удивляться, что его оплевывают говорящие в него.
История повторяется, потому что не хватает историков с фантазией.
Войте! Почувствуете себя моложе на миллион лет.
И мазохисты во всем признаются под пыткой. Из благодарности.
Вот будет смешно, если не успеют уничтожить мир перед его концом.
Когда мы заселим пустыни, исчезнут оазисы.
Все на свете функционально, а особенно то, что решительно ничему не служит.
Что хромает, то идет.
Я знал человека столь мало начитанного, что ему приходилось самому сочинять цитаты из классиков.
Деньги не пахнут, но улетучиваются.
Все понимаем. Поэтому ничего не можем понять.
Не будем пытаться понять друг друга, чтобы друг друга не возненавидеть.
Когда ошибки будут встречаться реже, они вырастут в цене.
Все слагается в историю, и все в ней разлагается.
Мир без психопатов? Он был бы ненормальным.
Все уже описано. К счастью, не обо всем еще подумано.
Дурак - это человек, считающий себя умнее меня.
Всякий раз, когда я говорю "да", я заранее вижу, скольких "нет" мне это будет стоить.
И на сомнения нужно решиться.
Когда падают головы, не опускай своей.
Те, кто носит шоры, пусть помнят, что в комплект входят еще удила и кнут.
Дух времени пугает даже атеистов.
В самом начале пути к совершенству споткнулся на своем ошеломляющем успехе.
Существует идеальный мир лжи, где все истинно.
Кто знает, сколько слов перепробовал Бог, прежде чем нашел то, которое сотворило мир.
Кто схватывает идею, как насморк, тому легко начхать на нее.
Выкорчевывайте корни зла, они зачастую питательны и вкусны.
Я красивый, я сильный, я мудрый, я добрый. И все это открыл я.
Гарантия мира: закопать топор войны вместе с врагом.
Где же набраться смелости? Смелые ее не отдадут.И что ты скажешь, физика? Охлаждение отношений между людьми, как следствие трения между ними.
С тех пор как я увидел изображения нашего старого, почтенного Господа Бога в виде пожилого господина с лысиной, я окончательно потерял веру в любые, даже самые лучшие средства для выращивания волос.
Счастье его родителей длилось не так уж долго. Когда малышу было четыре года, внезапно умер его отец. А спустя несколько месяцев разразилась Первая мировая война. Адель решила, что во Львове будет небезопасно и переехала с сыном в столицу Австро-Венгерской империи — Вену, где у нее жили родственники. Именно здесь Станислав пошел в школу. Но как только война закончилась, Лецы вернулись во Львов…
Город Льва сформировал в Леце свободолюбивую личность
Этот город, в котором органично сплелись сразу нескольких культур: украинская, польская, австрийская, еврейская, армянская — произвел на подростка неизгладимое впечатление. В те времена город называли «профессорским», в нем пульсировала научная мысль, рождались идеи. И не случайно после окончания школы Лец становится студентом университета Яна Казимира. Днем шли лекции, а по вечерам наиболее прогрессивная молодежь собиралась вместе. Пили пиво (одно из лучших в Европе), читали стихи.
Под влиянием сокурсников начал сочинять стихи и Станислав. И уже в 1929 году 20-летний поэт впервые опубликовал свое стихотворение в одной из самых популярных газет. Как он объяснил свой шаг сам: этот «курьер» выписывали в доме, а потому ему хотелось стать поэтом, прежде всего, в глазах родных и близких.
Это ему удалось, и баронесса не стала возражать против того, чтобы в ее доме, у сына, проходили различные поэтические «вечерки». На одной из встреч и было решено выпускать собственный журнал. Начало 30-х годов ознаменовалось большим экономическим кризисом, который не минул и Польшу. Молодежь считала, что во всем виновато правительство Польши, и при любом случае чиновникам доставалось «на орехи». Особенно усердствовал хозяин — Станислав Лец. Кстати, с идиша «Лец» переводится как «клоун» или по-польски «пересмешник». Молодой поэт всю силу своего таланта направил на то, чтобы высмеивать неуклюжие действия бюрократов от власти, и неудивительно, что в первом выпуске журнала в стихотворении Леца были «вымараны» несколько строк, а второй выпуск был арестован полицией.
Фрашки в Польше любят все?
Уже тогда Станислав принимает решение перебраться в Варшаву, а заодно и, по возможности, заняться «фрашками» — очень короткими, нередко двустрочными эпиграммами, которые пользовались большой популярностью в шляхетской среде, начиная с Яна Кохановского, который творил во второй половине XVI века. И все четыре века они, образно говоря, передавались из уст в уста.
У Леца они получались не менее язвительными и не остались незамеченными, недаром классик польской литературы Юлиан Тувим, составляя антологию «Четыре века польской фрашки» включил в нее сразу три произведения молодого поэта. Хотя справедливости ради следует сказать, что основу первого поэтического тома Леца составили все же поэмы и стихи острой социально-политической направленности.
Чтобы было понятно, что такое фрашка, хочу представить несколько двустиший Станислава. Хочу предупредить: написаны они в разное время, но я специально не стал проставлять даты, для того, чтобы лишний раз подчеркнуть — мудрые мысли не имеют срока давности. Они идеально подходят к любому времени…
КОЛЛИЗИЯ ПРИНЦИПОВ
В чём же терзаний суть?
— Оставить или стянуть?
ПУПОВИНА
Что делают тотчас по смерти чина?
Перерезают кабель — пуповину.
ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНОСТЬ
Едва её коснулся взглядом кратким —
А неё уж родовые схватки.
Н-ДА…
Страх наводит иногда
И коротенькое: «Н-да…»
РЕЗВОСТЬ
В ком компаса нету,
Носись куда хочешь по свету!
Саперная лопатка спасла жизнь
Но вернемся в далекое предвоенное время. Летом 1939 года после проживания в нескольких городах нынешней Западной Украины, а тогда Польши, Станислав вернулся в родной Львов, и именно здесь застала его Вторая мировая война. Согласно пакту Молотова — Риббентропа, Львов, как и вся Западная Украина, оказался под влиянием Москвы, и осенью 1939 года в него вошли советские войска. Советская «оккупация» практически не отразилась на самих львовянах, а вот когда почти два года спустя город захватили гитлеровцы, «свободолюбивый и ершистый» Лец тут же оказался в концентрационном лагере под Тернополем.
Спустя еще два года поэта в числе других заключенных повели на расстрел. Лец не собирался с этим мириться и организовал побег прямо из-под дул автоматов. Его поймали и решили за такую дерзость снова расстрелять. Эсесовец повел его на расстрел, но решил унизить еще больше. Бросил на землю саперную лопатку и велел копать себе могилу.
Он и не подозревал, что Станислав может оказать какое-то сопротивление. Но поэт сделал вид, что копает, а потом резко метнул лопатку в направлении гитлеровца. Ее штык чиркнул фашиста по сонной артерии, эсесовец упал. Причем весьма удачно для Леца — кровь не запачкала мундир, в который арестант быстренько переоделся. А дальше в этой форме Станиславу удалось пробраться в Варшаву, где он стал подпольщиком.
Лец был редактором двух газет в Армии Людовой, потом, когда начались аресты, ему опять удалось ускользнуть от фашистов и пробраться в леса под Люблином. Здесь он и присоединился сначала к партизанам, а потом и к регулярной армии. Окончил войну в звании майора. А за свои боевые и творческие подвиги был награжден двумя орденами.
В гостях хорошо, а дома лучше
После войны Станислав поселяется в Лодзи, где вместе с друзьями возрождает выпуск журнала «Шпильки». Но уже на следующий год, в 1946-м, он уговаривает министра культуры отправить его в Вену в качестве атташе по вопросам культуры политической миссии Польской Республики. Новое свидание с городом юности пробуждает новый творческий порыв. В это время он создает ряд произведений, которые охотно печатают в Польше.
Но Лецу не сидится на месте. С огромным трудом он добивается разрешения эмигрировать в Израиль. Власти вздыхают с облегчением. Но очень скоро Станислав приходит к выводу, что ему нигде не бывает так хорошо, как в Польше. С еще большим трудом ему удается вернуться на родину. Это случилось в 1952 году, и до 1956 года, пока на смену просталинскому правительству пришло более демократичное, Лец чувствовал себя, как в тюрьме.
Ох уж эти эскимосы…
Но на волне возрождения демократии, когда Польша превращалась в самый веселый «барак социалистического лагеря», Лец и стал, по сути, идейным вдохновителем польской «перестройки». У него одна за другой рождались и фрашки, и просто афоризмы. Его книга «Непричесанные мысли» в чем-то схожа по своему влиянию на такие произведения советской литературы, как «Двенадцать стульев», «Золотой теленок», «Мастер и Маргарита». Можно, наверное, смело сказать, что на произведениях Леца выросла большая плеяда польских писателей. Достаточно вспомнить Иоанну Хмелевскую с ее ироническими детективами…
Лец успел выпустить и второй том «Непричесанных мыслей», но болячки, полученные во время пребывания в концлагере и позже, в годы подпольной работы, подкосили здоровье поэта.
После долгой, неизлечимой болезни Станислав Ежи Лец скончался 7 мая 1966 года в Варшаве. Похоронен на воинском кладбище Повонзки.
А помянуть его мне хочется любимым афоризмом: «Всегда найдутся эскимосы, которые посоветуют жителям экваториальной Африки, как вести себя во время самой страшной жары».
Своеобразный алфавит из афоризмов Станислава Ежи Леца смотрите здесь.
