Если в детстве вы мечтали заляпать краской стены и пол, но родители вам запрещали и считали это вредной бессмыслицей, то пора разорвать этот шаблон. Ведь примерно таким образом создавал свои картины Джексон Поллок (Jackson Pollock) – деятель искусства ХХ века. Он просто клал на пол холст, ходил вокруг него кругами и размахивал кисточкой с краской словно волшебной палочкой.

Картины Поллока до сих пор вызывают множество вопросов и заставляют подумать над тем, нужен ли вообще выдающийся талант, чтобы рисовать так, как это делал он. Был ли художник настоящим гением или всего лишь человеком, который шёл по пути наименьшего сопротивления, желающим привлечь к себе внимание новыми и необычными для того времени идеями?

Чтобы пролить хотя бы каплю света на этот вопрос, взглянем на страницы жизни и на картины Джексона Поллока и узнаем, как проходило его творческое становление.

В детстве он не отличался большими способностями к рисованию, и никто не мог даже на секунду представить, что он может стать лидером абстрактного экспрессионизма. Тем не менее, его юные годы были насыщены различными событиями: то семья в очередной раз переезжала с места на место, то его отец менял профессию, то сам будущий художник становился случайной жертвой собственного приятеля, который ненароком отрубил ему фалангу пальца. Все эти происшествия и неожиданности оказались такими яркими и насыщенными, что становится понятно, почему свои будущие картины Джексон Поллок стал рисовать в столь необычном стиле, который не похож ни на какой другой.

Он предпочитал стандартным инструментам художника льющуюся краску, палочки и другие разнообразные предметы и чувствовал единение с картиной только тогда, когда она лежала на полу, а не была прикреплена к мольберту. В сознании Джексона Поллока материальное и неощутимое, пространство в реальности и на картине создавали особый мир, в котором царила идеальная гармония.

Поллок интересовался песчаной живописью индейцев Навахо, для которых она являлась частью некоторых ритуалов. Кроме того, у него было несколько «ориентиров», художников-вдохновителей, чье творчество оказало влияние на его собственный стиль. Среди них можно назвать Хосе Клементе Ороско и Диего Ривера.

В 1943 году на выставке, организованной Пегги Гуггенхайм, была представлена «Стенографическая фигура» - чуть ли ни самая странная и в то же время уникальная картина Джексона Поллока.

Другая известная работа художника – «№ 5, 1948». Уже в 2006 году она была продана за 140 миллионов долларов. Эта картина Джексона Поллока стала самой дорогостоящей на то время.

Стоит сказать, что еще в годы, когда Поллок учился в Высшей школе прикладных искусств, один из преподавателей пробудил в юноше интерес к теософии. Остаётся только догадываться, насколько сильное влияние на мировоззрение и психику юного художника оказало это оккультное движение, ведь в дальнейшем он стал страдать алкоголизмом, побывал в психиатрической больнице и, судя по всему, не раз пребывал в состоянии глубокой депрессии, так как с годами картины Джексона Поллока становились темнее и мрачнее. Но многие люди, наблюдавшие за тем, как проходил процесс создания, говорили, что работа художника была больше похожа на медитацию, а сам мастер словно пребывал в состоянии глубокого транса.

В творчестве Джексона Поллока бушуют эмоции, оно отражает его самые страшные кошмары, гнетущее впечатление от психиатрической больницы, отчаяние из-за неспособности справиться с пагубным влиянием алкоголя. Но в то же время его картины отражают стремление художника к будущему, и его желание измениться к лучшему, и надежда, что когда-то жизнь станет для него радостной и счастливой.

Драматическая судьба Джексона Поллока привлекла внимание режиссёра Эда Харриса, и уже в 2000 году мир увидел фильм . Сюжет кинокартины охватывает с 1941 по 1956, предлагает зрителям окунуться в исполненную болезненных и чувственных моментов жизнь художника и посмотреть на то, как именно создавал свои самые известные картины Джексон Поллок. Художника сыграл сам Эд Харрис. Фильм вызвал много сумбурных и сильных эмоций у публики, а потому ему присудили несколько премий, в том числе «Оскар» в одной из номинаций.

Сегодня мы вряд ли сможем оценить, насколько значимо было для зрителя XX века появление в искусстве феномена Джексона Поллока. Творчество художника было новым взглядом на искусство, глотком свежего воздуха, чем-то решительно новым, дерзким и вызывающим, контрастирующим с классическими представлениями о живописи.

Но за прошедшие десятилетия появилось много художников, которые стремятся повторить его уникальный стиль. Новые мастера за основу берут манеру художника и преобразовывают ее на свой лад. Они убеждены в том, что Поллок больше уделял внимание не тому, что рисовать, а тому, как это делать.

Современному человеку «льющаяся техника» не покажется инновационной и столь впечатляющей. Хотя многие последователи Джексона Поллока научились рисовать не просто палочками и льющимися красками, но и глазами, носами и даже кое-чем поинтереснее. Но при этом каждый из них пользуется чуть ли ни главным заветом, который оставлял художник:

«Я думаю, что картинами нужно наслаждаться как музыкой. Они могут вам понравиться, а могут не понравиться. Но в целом не нужно воспринимать это слишком серьезно»

Несколько лет назад в Голливуде экранизировали его биографию, по драматизму мало уступающую жизнеописанию Ван Гога. Джексон Поллок лил и брызгал краску на полотно, считая спонтанный творческий процесс важнее результата. "Номер 5", беспредметная картина размером 1,5х2,5 м, написанная на фиброкартоне в 1948 году,- классический пример этого метода.

Поллок Джэксон (1912-1956) автор самой дорогой картины в мире

Джексон Поллок родился 28 января 1912 года в городке Коуди (штат Вайоминг). Впоследствии дружественные критики пытались сотворить из факта его рождения красивый миф. Обыгрывая название этого городка, получившего свое имя в честь знаменитого американского героя времен покорения Дикого Запада, они представляли художника таким же лихим ковбоем - свободолюбивым, непокорным, не признающим общих правил. Разумеется, никаким ковбоем он не был - семья Поллоков переехала из Коуди в Сан-Диего менее чем через год после рождения Джексона, а спустя год вновь двинулась в путь - на сей раз в Финикс, штат Аризона. Отец художника, Лерой Поллок, никак не мог найти постоянную работу, в поисках которой колесил вместе со своей семьей по американским просторам. В разное время он был садоводом, каменщиком, пастухом, администратором гостиницы, проводником охотников. В конце концов, он вообще практически оставил семью, присылая лишь изредка небольшие денежные суммы, а с детьми встречаясь во время каникул.
По существу, Джексон воспитывался матерью, Стеллой Поллок, - именно ее невротическая и властная натура наложила отпечаток не только на творчество Поллока, но и на всю его жизнь. Мальчик рос угрюмым и замкнутым; при этом у него случались вспышки гнева, и тогда он мог совершать самые неожиданные поступки, за что был дважды изгнан из школы. С ранней юности Джексон увлекся мистикой - прежде всего, философией Джидду Кришна-мурти, утверждавшего, что истина открывается человеку лишь интуитивно, в процессе свободного «излияния» личности; эти формулы глубоко запали в душу Поллока, во многом определив его мировоззрение.
«Излияние» это удобнее всего совершать в творчестве - считал молодой Поллок. Вместе с тем он не питал иллюзий по поводу своего таланта, весьма критически относясь к собственным возможностям. И все-таки он решил стать художником - мощным волевым усилием, казалось ему, вполне можно «выстроить» из себя что угодно.
В 1930 году восемнадцатилетний Поллок переехал в Нью-Йорк. Здесь он учился у художника Томаса Харта Бентона, представителя так называемого американского регионализма, отстаивавшего реалистическое изобразительное искусство (не без левого уклона) в спорах с модернистами. Критика возлагала на Бентона большие надежды, надеясь, что он положит первые камни в основание самобытной американской живописи, которая сможет составить конкуренцию европейской художественной продукции. Бентон полюбил Поллока, именно он посоветовал ему сменить имидж, превратившись из застенчивого калифорнийского паренька в крутого ковбоя. Учитель Поллока сильно пил; ученик в этом ни в чем ему не уступал. С тех пор и до самой смерти Поллока преследовали проблемы, связанные с его алкогольной зависимостью.
В 1935 году Бентон уехал из Нью-Йорка, после чего Поллок, лишившийся поддержки, «провалился» в настоящий запой. Жил он на деньги, получаемые в рамках государственной программы помощи неимущим художникам, так называемого федерального художественного проекта, организованного администрацией Рузвельта. Поллок чистил памятники, получал ремесленные заказы и даже выполнял в общественных зданиях настенные росписи. Впрочем, летом 1938 года он настолько увлекся возлияниями, что от его услуг отказались. Это вызвало еще больший «загул» - в результате молодой художник оказался в нью-йоркской лечебнице для алкоголиков.
Там Поллок провел около четырех месяцев - на этот период приходится перелом в его художественном видении. Множество блокнотов и альбомов, которые он заполнил в больнице набросками с порожденными его «измененной» психикой кошмарными и сексуальными видениями, обозначили его отход от реализма в область сюрреализма и абстракции. Это было рождением индивидуальной манеры художника, прославившей его впоследствии. Отметим и еще важное. Многие критики утверждают, что Поллок вообще не умел рисовать - упомянутые наброски показывают, что это не так; несмотря на то, что художник не получил никакого систематического образования, он вполне адекватно передавал образы, имеющие своим прототипом реальные вещи.
Выйдя из лечебницы, Поллок объявил войну собственному алкоголизму, призвав на помощь гремевший тогда в Америке психоанализ. С подачи знакомого психоаналитика он принялся читать Фрейда и Юнга. Войну с алкоголем он проиграл, но следствием этого увлечения стала большая серия сюрреалистических работ. Около этого времени Поллок встретился со смотрителем музея Метрополитен, Джоном Грэхемом, верным поклонником примитивистской живописи. Грэхема заинтересовали крайне несовершенные в техническом отношении, но отдающие мистикой работы молодого живописца. Так начал складываться новый образ Поллока - образ художника-шамана, умеющего проникать в запредельное.
В 1941 году Грэхем познакомил Поллока с Ли Краснер. Это была судьба. Краснер происходила из семьи еврейских эмигрантов, приехавших в Америку из России, и к тому времени уже добилась некоторых успехов в качестве художницы. Вскоре Джексон и Ли стали жить вместе. Именно Краснер ввела Поллока в авангардные художественные круги Нью-Йорка. 1943 годом датируется еще одна судьбоносная встреча - на этот раз с Пегги Гуггенхейм, создательницей и вдохновительницей знаменитого Музея Соломона Гуггенхейма. В том же году Пегги Гуггенхейм организовала выставку, где впервые публике была представлена картина Поллока - этой картиной стала его «Стенографическая фигура», тепло принятая критикой. Пит Мондриан, один из столпов художественного авангарда, назвал ее «самой интересной из увиденных в Америке работ». Под занавес 1943 года стараниями Пегги Гуггенхейм открылась и первая персональная выставка художника. Она оказалась триумфальной. «Поллок обладает вулканическим талантом», - писал обозреватель «Нью-Йорк Тайме».
Между 1943 и 1947 годами Гуггенхейм устроила Поллоку еще три персональных выставки. Несмотря на восторженные отклики «продвинутой» критики, остро чувствующей новые постижения в искусстве, картины художника практически не продавались. В 1947 году Пегги Гуггенхейм нашла Поллоку нового агента - это была Бетти Парсонс, известная своим тонким вкусом и высоким профессионализмом. Но и у Парсонс не получилось сдвинуть продажи с мертвой точки - пять лет спустя разочаровавшийся в ней Поллок перепоручил свои дела Сиднею Дженису, специализировавшемуся на абстрактной и сюрреалистической живописи.
Дженису удалось продать одну картину Поллока за 8000 долларов. Это была самая большая сумма, полученная художником за свои работы, - в сущности, до конца жизни он находился в сильно стесненных обстоятельствах.
Осенью 1945 года Поллок женился на Ли Краснер, и новоиспеченные муж и жена переехали в небольшой дом на Лонг-Айленде, неподалеку от Ист-Хэмптона. Здесь начался последний интенсивный период в творчестве художника. Первое время он работал на верхнем этаже дома, в спальне, раскладывая холст прямо на полу, а летом 1946 года перебрался в сарай, переоборудованный в мастерскую. Его знаменитая «капельная живопись» появилась на свет именно в этом сарае.
Осенью 1950 года фотограф Ханс Немат опубликовал в журнале «Новости искусства» серию фотографий, запечатлевших создание Поллоком одной из его картин; придуманная им «методика» вызвала большой шум. Именно в это время Поллок после двух лет воздержания снова запил. К середине 1950-х годов он почти бросил писать; вскоре разрушилась и его семейная жизнь. Узнав о романе мужа с молодой натурщицей, Поллока покинула Ли Краснер. Это случилось летом 1956 года, а уже в августе художник, любивший в пьяном виде носиться по улицам на автомобиле, погиб в автомобильной катастрофе. Было ли это несчастным случаем или самоубийством - не ясно до сих пор.

Эта типичная "капельная" картина создана Поллоком в его звездном, 1950-м, году. К этому времени художник довел до совершенства изобретенную им технику, но еще не "отработал" ее до "автоматизации" приема, грозящей самоповторами и окостенением формы. Первоначально работа называлась "Номер 1" (Поллок имел привычку называть картины периода "капельной живописи" по номерам). Романтическое название "Лавандовый туман" подсказал Поллоку искусствовед Клемент Гринберг, очарованный мягкими, пастельными тонами этой работы. "Лавандовый туман" отличается нежностью красок и их тонкими сочетаниями, смелыми цветовыми переходами, изысканным узором. Название, предложенное Гринбергом, удивительно точно отражает "дымчатость" (с преобладанием лавандовых тонов) этого произведения. Многие критики склонны ставить "Лавандовый туман" в один ряд с поздними работами Клода Моне.

Где купить "номер пять" художник Поллок Джэксон: аукцион Сотбис
Тэги: интересное, картины, художник

Джексон Поллок родился 28 января 1912 года в городке Коуди (штат Вайоминг). Впоследствии дружественные критики пытались сотворить из факта его рождения красивый миф. Обыгрывая название этого городка, получившего свое имя в честь знаменитого американского героя времен покорения Дикого Запада, они представляли художника таким же лихим ковбоем - свободолюбивым, непокорным, не признающим общих правил. Разумеется, никаким ковбоем он не был - семья Поллоков переехала из Коуди в Сан-Диего менее чем через год после рождения Джексона, а спустя год вновь двинулась в путь - на сей раз в Финикс, штат Аризона. Отец художника, Лерой Поллок, никак не мог найти постоянную работу, в поисках которой колесил вместе со своей семьей по американским просторам. В разное время он был садоводом, каменщиком, пастухом, администратором гостиницы, проводником охотников. В конце концов, он вообще практически оставил семью, присылая лишь изредка небольшие денежные суммы, а с детьми встречаясь во время каникул.
По существу, Джексон воспитывался матерью, Стеллой Поллок, - именно ее невротическая и властная натура наложила отпечаток не только на творчество Поллока, но и на всю его жизнь. Мальчик рос угрюмым и замкнутым; при этом у него случались вспышки гнева, и тогда он мог совершать самые неожиданные поступки, за что был дважды изгнан из школы. С ранней юности Джексон увлекся мистикой - прежде всего, философией Джидду Кришна-мурти, утверждавшего, что истина открывается человеку лишь интуитивно, в процессе свободного «излияния» личности; эти формулы глубоко запали в душу Поллока, во многом определив его мировоззрение.
«Излияние» это удобнее всего совершать в творчестве - считал молодой Поллок. Вместе с тем он не питал иллюзий по поводу своего таланта, весьма критически относясь к собственным возможностям. И все-таки он решил стать художником - мощным волевым усилием, казалось ему, вполне можно «выстроить» из себя что угодно.
В 1930 году восемнадцатилетний Поллок переехал в Нью-Йорк. Здесь он учился у художника Томаса Харта Бентона, представителя так называемого американского регионализма, отстаивавшего реалистическое изобразительное искусство (не без левого уклона) в спорах с модернистами. Критика возлагала на Бентона большие надежды, надеясь, что он положит первые камни в основание самобытной американской живописи, которая сможет составить конкуренцию европейской художественной продукции. Бентон полюбил Поллока, именно он посоветовал ему сменить имидж, превратившись из застенчивого калифорнийского паренька в крутого ковбоя. Учитель Поллока сильно пил; ученик в этом ни в чем ему не уступал. С тех пор и до самой смерти Поллока преследовали проблемы, связанные с его алкогольной зависимостью.
В 1935 году Бентон уехал из Нью-Йорка, после чего Поллок, лишившийся поддержки, «провалился» в настоящий запой. Жил он на деньги, получаемые в рамках государственной программы помощи неимущим художникам, так называемого федерального художественного проекта, организованного администрацией Рузвельта. Поллок чистил памятники, получал ремесленные заказы и даже выполнял в общественных зданиях настенные росписи. Впрочем, летом 1938 года он настолько увлекся возлияниями, что от его услуг отказались. Это вызвало еще больший «загул» - в результате молодой художник оказался в нью-йоркской лечебнице для алкоголиков.
Там Поллок провел около четырех месяцев - на этот период приходится перелом в его художественном видении. Множество блокнотов и альбомов, которые он заполнил в больнице набросками с порожденными его «измененной» психикой кошмарными и сексуальными видениями, обозначили его отход от реализма в область сюрреализма и абстракции. Это было рождением индивидуальной манеры художника, прославившей его впоследствии. Отметим и еще важное. Многие критики утверждают, что Поллок вообще не умел рисовать - упомянутые наброски показывают, что это не так; несмотря на то, что не получил никакого систематического образования, он вполне адекватно передавал образы, имеющие своим прототипом реальные вещи.
Выйдя из лечебницы, Поллок объявил войну собственному алкоголизму, призвав на помощь гремевший тогда в Америке психоанализ. С подачи знакомого психоаналитика он принялся читать Фрейда и Юнга. Войну с алкоголем он проиграл, но следствием этого увлечения стала большая серия сюрреалистических работ. Около этого времени Поллок встретился со смотрителем музея Метрополитен, Джоном Грэхемом, верным поклонником примитивистской живописи. Грэхема заинтересовали крайне несовершенные в техническом отношении, но отдающие мистикой работы молодого живописца. Так начал складываться новый образ Поллока - образ художника-шамана, умеющего проникать в запредельное.
В 1941 году Грэхем познакомил Поллока с Ли Краснер. Это была судьба. Краснер происходила из семьи еврейских эмигрантов, приехавших в Америку из России, и к тому времени уже добилась некоторых успехов в качестве художницы. Вскоре Джексон и Ли стали жить вместе. Именно Краснер ввела Поллока в авангардные художественные круги Нью-Йорка. 1943 годом датируется еще одна судьбоносная встреча - на этот раз с Пегги Гуггенхейм, создательницей и вдохновительницей знаменитого Музея Соломона Гуггенхейма. В том же году Пегги Гуггенхейм организовала выставку, где впервые публике была представлена картина Поллока - этой картиной стала его «Стенографическая фигура», тепло принятая критикой. Пит Мондриан, один из столпов художественного авангарда, назвал ее «самой интересной из увиденных в Америке работ». Под занавес 1943 года стараниями Пегги Гуггенхейм открылась и первая персональная выставка художника. Она оказалась триумфальной. «Поллок обладает вулканическим талантом», - писал обозреватель «Нью-Йорк Тайме».
Между 1943 и 1947 годами Гуггенхейм устроила Поллоку еще три персональных выставки. Несмотря на восторженные отклики «продвинутой» критики, остро чувствующей новые постижения в искусстве, картины художника практически не продавались. В 1947 году Пегги Гуггенхейм нашла Поллоку нового агента - это была Бетти Парсонс, известная своим тонким вкусом и высоким профессионализмом. Но и у Парсонс не получилось сдвинуть продажи с мертвой точки - пять лет спустя разочаровавшийся в ней Поллок перепоручил свои дела Сиднею Дженису, специализировавшемуся на абстрактной и сюрреалистической живописи .
Дженису удалось продать одну картину Поллока за 8000 долларов. Это была самая большая сумма, полученная художником за свои работы, - в сущности, до конца жизни он находился в сильно стесненных обстоятельствах.
Осенью 1945 года Поллок женился на Ли Краснер, и новоиспеченные муж и жена переехали в небольшой дом на Лонг-Айленде, неподалеку от Ист-Хэмптона. Здесь начался последний интенсивный период в творчестве художника. Первое время он работал на верхнем этаже дома, в спальне, раскладывая холст прямо на полу, а летом 1946 года перебрался в сарай, переоборудованный в мастерскую. Его знаменитая «капельная живопись» появилась на свет именно в этом сарае.
Осенью 1950 года фотограф Ханс Немат опубликовал в журнале «Новости искусства» серию фотографий, запечатлевших создание Поллоком одной из его картин; придуманная им «методика» вызвала большой шум. Именно в это время Поллок после двух лет воздержания снова запил. К середине 1950-х годов он почти бросил писать; вскоре разрушилась и его семейная жизнь. Узнав о романе мужа с молодой натурщицей, Поллока покинула Ли Краснер. Это случилось летом 1956 года, а уже в августе художник, любивший в пьяном виде носиться по улицам на автомобиле, погиб в автомобильной катастрофе. Было ли это несчастным случаем или самоубийством - не ясно до сих пор.

Сегодня стало модно искать корни всех своих проблем в глубоком детстве. Да, безусловно, родители бывают плохими. Да, факт, некоторые родители травмируют детей на всю последующую жизнь. Да, к сожалению, эти детские травмы потом придется прорабатывать со специалистом, чтобы зажить, наконец, счастливо. Но, будем честными: во‑первых, семейное насилие все-таки не повсеместно распространенная история. Большинство из нас, к счастью, с этим не столкнулось. А во-вторых, ты, извини, выросла. Все. Ты большая девочка. И ты должна решать свои проблемы сама. Хватит ныть о том, что родители тебе чего-то недодали, в чем-то обделили или не так воспитывали. Твои родители не обязаны быть идеальными. Они — не функция, а живые люди со своими проблемами. И ты выглядишь жалко, когда ноешь о том, как тебе тяжело живется сейчас, потому что 20 лет назад мама не купила тебе Барби.

Осуждать чужую внешность

Ты должна понимать: лукизм — это дискриминация. У тебя нет никакого права дискриминировать людей по внешним признакам. Даже если ты сама себя оправдываешь, прикрывая их ложной заботой о благополучии человека. Тебя не касается чужой вес, и не нужно лицемерно сокрушаться о проблемах чужой сердечно-сосудистой системы или суставов. Человек сам разберется, что ему делать со своим телом, со своим здоровьем и со своей внешностью. И, если человек выкладывает фотографии своего тела в Сеть, он вовсе не должен быть готов к завуалированным оскорблениям, которые отчего-то называют« критикой»: женщина с небритыми подмышками не бреет свои подмышки, а не твои. Тебя никто не спрашивал, кажется ли это тебе красивым. Чужое тело — не твое дело.

Обесценивать чужие переживания

« Ой, да ладно тебе, у меня хуже было!», «Нашла из-за чего переживать, тоже мне!», «Некоторым есть нечего, а ты из-за такой ерунды ноешь!» — говорила ли ты что-нибудь подобное кому-нибудь? Если да — ты обесценивала чужие переживания. Мы понимаем, что с культурой сочувствия дела пока обстоят не лучшим образом: нас не учили сопереживать, мы не знаем, как правильно выразить поддержку, а советы из психологической литературы кажутся нам неэффективными. Ну, мы правда не умеем говорить« Мне очень жаль, что с тобой такое произошло». Подобные фразы кажутся нам искусственными. Но учиться никогда не поздно, это во‑первых. А во-вторых, часто достаточно просто не считать чужие проблемы ничего не значащей ерундой, и это уже будет серьезной поддержкой.

Причинять добро

Если ты хочешь кому-то помочь, прежде всего вспомни о том, что помогать нужно по запросу. А без запроса — не нужно. Не нужно никому причинять добро и наносить пользу без прямой просьбы. Потому что этим ты только навредишь.

Обсуждать чужую репродуктивную систему

Никогда так не делай. Это — табу. Если у кого-то из твоих знакомых нет детей, тебя это не касается, и не нужно задавать вопросы на эту тему. Потому что, возможно, эти люди — чайлдфри, а может быть, они хотят иметь детей, но не могут. И твои вопросы причиняют им боль. Не нужно спрашивать у молодой матери, когда она планирует рожать второго ребенка. И, наконец, никогда и ни у кого не спрашивай, о чем они думали, когда решались рожать« в такой ситуации». И вот еще что: ты вправе распоряжаться только и исключительно собственной маткой. Не чужими. Тебя не должны касаться чужие беременности, чужие аборты, аспекты предохранения и планирование семьи. Это — личное. Тебя никто и никогда не приглашал в свою постель, и врываться туда недопустимо.

Обвинять жертву

« А о чем она думала, когда делала это?» и «Сама виновата!» — самые ужасные фразы, которые ты вообще можешь произнести. Обвинять жертву — значит поддерживать преступника. Всегда. Нельзя сказать: «Да, преступник виноват, но…» Не получится и рыбку съесть, и на елку влезть. Если ты обвиняешь жертву — ты поддерживаешь преступника. Или — или. Третьего не дано.

Критиковать

Критика, как и помощь, должна выдаваться по запросу. Если подруга спрашивает тебя, как тебе ее новая прическа или платье — смело критикуй. Если друг присылает тебе статью, просит прочитать и высказать мнение — смело критикуй. А если эти же люди хвастаются новой стрижкой, новым платьем или статьей в соцсетях — не нужно критиковать. Никто тебя об этом не просил.

Рассказывать, что ты «приличная девушка»

Что ты не такая. Что с тобой такого не случится, потому что ты умная, дальновидная, осторожная, практичная — нужное подчеркнуть. Не нужно таким образом объяснять людям, что они дураки, одна ты умная. Потому что они решат, что дело обстоит ровно противоположным образом, понимаешь?

26 стыдных вещей, которые делает каждая женщина

Каждая, мы настаиваем. Пусть хоть изредка. Но, согласись, без этих guilty pleasures жизнь была бы пуста, как твой холодильник, и пресна, как овсянка на воде.

Покупает экстремально роковое белье с дырками и никогда его не надевает.
Посматривает порнушку в интернете под настроение.

Делает селфи в купальнике с самого выгодного ракурса и вешает его в соцсети с подписью «Боже, как я разжирела!». Блаженно улыбается, читая разубеждающие комментарии.
Слушает музыку юности вроде «Иванушек Интернешнл» и подпевает в голос мимо нот.
Борется с искушением отвесить люлей назойливому ребенку.

Изничтожает прыщи.
Знает в лицо всех участников «Дома 2» с момента старта шоу, хотя делает вид, что знать не знает, что это такое вообще.
Надувает перед зеркалом губы, прикидывая, чтоб было, если б она закачала в них полведра филлеров.

Покупает целый торт или пиццу размером с летающую тарелку только для себя. И-таки съедает ее в одно лицо!
Мысленно выбирает свадебное платье, проходя мимо магазина «Все для невест». Даже если она 15 лет как замужем.
Врет, что смотрела «Касабланку» и читала Хайдеггера.

С искренним интересом подслушивает разговор за соседним столиком.
Сгребает грудь в кучку, чтобы посмотреть, как бы она смотрелась в корсете в стиле Марии-Антуанетты.
Ковыряет в носу. Любуется добытым.

Выжидает 15 минут, прежде чем ответить на его сообщение. Чтоб не думал, что она только его и ждала.
С пристрастием разглядывает профайл его бывшей.

Моет кости подругам. Даже тем, кого действительно очень любит.
Ест растворимую лапшу со вкусом глютамата. А потом идет в интернет проповедовать о пользе сырой морковки и пробежек.
В ожидании заказа в ресторане рассматривает задницы официантов.
Беззастенчиво врет насчет продолжительности и количества раз. Мы сейчас не про секс говорим, а про спортзал.

Тщательно продумывает шутки, а потом делает вид, что это такой остроумный экспромт.
Ест арахисовое мало прямо пальцами из банки.
Не бреет ничего, если нет явной перспективы секса, и с восхищением обозревает лохматость результата.

Передаривает дурацкие подарки и чувствует себя экономным молодцом.
Время от времени бродит весь день по дому в ночнушке, не умываясь и не чистя зубы.
Заходя в ванную в гостях, тестирует без спросу все хозяйские бутыльки и баночки.

Текст: Ольга Лысенко