Немаловажными оказались издания и для истории русской литературы, в частности для истории распространения «Записок охотника» среди русских читателей. Еще не обращалось внимания на тот факт, что наиболее широкое распространение и популярность этой книги Тургенева в различных западноевропейских литературах. Сам Тургенев не случайно очень интересовался впечатлением, которое произвели «Записки охотника» именно в этих странах,- по известности критиков, впервые обративших здесь на «Записки» свое сочувственное внимание, и благодаря возможности лично содействовать правильному истолкованию своей книги. Мы попытаемся ниже восполнить некоторые пробелы из истории быстротой победоносного распространения «Записок охотника» за рубежом, не претендуя, однако, на исчерпывающую полноту; дальнейшее изучение этого вопроса, безусловно, необходимо, но оно потребует еще многих продолжительных совместных усилий, прежде чем интересующая нас сложная и оживленная картина сможет предстать перед нами во всей своей пестроте и яркости, но с четко выделившимися основными образами ее переднего плана. В литературе о Тургеневе сложилось убеждение, что впервые его заметили во Франции. Бесспорно, что первым французским переводам «Записок охотника» принадлежала решающая роль в деле распространения этой книги по всему миру; это объяснялось не столько повсеместной распространенностью французского языка в середине XIX в., сколько центральным положением и той важной ролью, которую передовая французская литература этого времени играла в мировом литературном процессе, пока позднее она не уступила этой роли литературе русской. Книга, переведенная на французский язык и получившая одобрение французской критики, могла рассчитывать на то, что она всюду будет замечена; французские журналы читались в Старом и Новом свете; С французского нередко делались переводы иностранных книг и на другие языки на Западе и на Ближнем Востоке. О появлении в Париже в 1854 г. первого французского издания «Записок охотника» в переводе Э. Шаррьера ранее других в русской печати сообщил тот же Видерт и нужно думать, что от него именно и сам Тургенев получил этот перевод.

Сохранилось письмо Тургенева к Видерту из Петербурга, посланное в Берлин 5 апреля 1855 г.; это письмо удостоверяет, что Тургенев дорожил сведениями о. судьбе «Записок охотника» за рубежом, которыми делился с ним Видерт: «Я еду завтра в деревню…- и только вчера получил Ваше письмо,- писал Тургенев.- Благодарю за присылку рецензий, которые только уже слишком лестны — должно приписать это новости предмета и представляемого быта. Некрасов; теперь у себя в деревне — в мае будет у меня, а осенью непременно приедет заграницу. С ним я перешлю Вам все обещанные книги. Оказия, на которую я надеялся — лопнула, да и вообще теперь трудно что-нибудь переслать.

Вот если мир сделаем — другое дело! Но это все во мраке будущности. При оказии пришлите 2-ю часть Вашего перевода («Записок охотника») на имя Панаева (т. е. в редакцию «Современника»). Пишите ко мне и я буду писать к Вам. Кланяйтесь всем добрым знакомым, не забывая Пича…» Дружеский тон этого письма, благодарность за оказанную Видертом услугу, упоминание общих друзей, интерес к немецкому переводу «Записок охотника» (Тургенев ожидал вторую часть, следовательно, первая была уже им получена ранее) подтверждают, что Тургенев был широко» посвящен в литературные замыслы Видерта и хорош;) знал историю давно подготовлявшегося им первого немецкого издания «Записок охотника». Больше того, есть все основания предполагать, что Тургенев был высокого мнения об этом переводе, отличавшемся действительно значительными литературными достоинствами. Запись от 6 августа 1856 г. в дневнике Фарнгагена гласит: «Иван Тургенев пришел ко мне в сопровождении Видерта,- добро пожаловать! Он еще сегодня отправляется дальше, в Париж, затем в Рим. Рассказывал о себе, о своем месячном аресте и двухгодичной ссылке, вызванной появлением «Записок охотника». Дал подробные сведения о состоянии России. Два основных вопроса — рост сектантства и крепостное право… Император Николай, ограниченный и жестокий, был по природе своей сущим полицейским агентом. Характер его правления, мучительное распадение, гниение государства» и т. д. Сходные пояснения к «Запискам охотника», без сомнения, давал и сам Видерт своим немецким литературным друзьям. Несмотря на все это, перевод «Записок охотника», сделанный Видертом, не сыграл той общеевропейской роли, па которую, невидимому, надеялся переводчик: ведь как-никак, Видерт первый осуществил перевод этой русской книги, и этот перевод удался ему и заслужил одобрение. Причины того, что этот перевод не был достаточно оценен, были общего свойства:; ОНИ уже указаны были выше. Значение видертовекого перевода, удерживавшееся ряд лет в немецкой литературе, было исключительно местное. Гораздо более сильное внимание к себе во всей Европе «Записки охотника» вызвали тогда, когда в том же 1854 году в Париже они вышли во французском переводе. С немалой» вполне естественной досадой Видерт ознакомился с этим переводом, Э. Шаррьера, которому уготована была более-блистательная судьба: «Я рассматривал перевод Шаррьера м, к сожалению, на каждой, странице должен был убедиться в том, что переводчик решительно не был в состоянии передать это сочинение»,- писал Видерт в корреспонденции «Московских ведомостей», сообщая, кстати, и образцы из того «вздора», которые по поводу этого перевода писали некоторые французские литераторы. Первый перевод «Записок охотника» на французский язык появился в Париже лишь в апреле 1854 года под измененным заглавием и без имени Тургенева на обложке и титульном листе книги. Это был заслуживший печальную известность в России перевод Эрнеста Шаррьера: «Воспоминания знатного русского барина или картина состояния дворянства и крестьянства в русских провинциях в настоящее время». Имя Тургенева, впрочем, было названо переводчиком во «Введении», где Шаррьер писал: «Предлагаемая читателю в переводе книга Ивана Тургенева была напечатана на русском языке в Москве в 1852 году под заглавием «Записки охотника», которое мы сочли необходимым изменить. Если в нашем переводе книга стала называться «Воспоминаниями знатного русского барина», то это сделано для того, чтобы этим заглавием придать ей характер свидетельства русской аристократии относительно действительной ситуации в стране, где она господствует» и т. д. Интересно отметить, что инициатором ее был именно Шаррьер. Выпустив свой перевод «Записок охотника», он тотчас же отправил экземпляр книги Мериме с просьбой Откликнуться на нее в печати; такую статью Шаррьер считал для себя не только лестной, но и особо важной для успеха его издания: Мериме уже пользовался широкой известностью во Франции не только как писатель, но и как переводчик Пушкина и Гоголя. Ответное письмо П. Мериме к Э. Шаррьеру датировано 20 мая 1854 г. «Я прочел с большим интересом Ваш перевод «Записок охотника»,- писал Мериме,- и благодарю Вас за то, что Вы дали мне возможность познакомиться со столь замечательным произведением… Лишь только я смогу располагать небольшим досугом, я предполагаю написать его критический разбор для «Ревю дэ дё Монд» и сказать там все то хорошее, что я думаю об этом произведении». Сдержать свое обещание Мериме смог лишь месяц спустя: в номере от 1 июля 1854 г. указанного журнала появилась его статья о «Записках охотника», озаглавленная «Литература и крепостное право в России». Статья эта принадлежала писателю, имя которого говорило само за себя, и не могла не привлечь к себе самое широкое внимание. Правда, и она не свободна еще от некоторых тенденциозных преувеличений военного года, поскольку автор хотел сделать ее острой и политически актуальной для современных ему французских читателей.

История создания «Записок охотника». Развитие традиций Пушкина и Гоголя в «Записках охотника»

В 1845 году вышел в свет под редакцией Н.А. Некрасова литературно-художественный сборник, имевший необычное название: «Физиология Петербурга, составленная из трудов русских литераторов».

Этот сборник был знаменательным явлением в истории нашей литературы: он означал решительный поворот от ходульного, риторического романтизма, пытавшегося в 30-е годы завоевать себе в литературе господствующее место, в сторону закрепления позиций идейного, критического реализма.

Уже само название сборника «Физиология Петербурга» говорило о том, что перед литературой ставилась задача, близкая к научному исследованию: возможно, более точное, реалистическое описание общественного быта.

Предисловие к сборнику, разъяснявшее его задачу, было как бы манифестом нового направления. Автор предисловия говорил о том, что очерки, входящие в состав сборника, имеют целью дать максимально правдивое и конкретное изображение быта и характеров различных слоев петербургского общества, с тем, однако, что в этих очерках будет дано не простое воспроизведение действительности, а ее объяснение и оценка. Писатель, как говорилось в предисловии, должен обнаружить, «что он умеет не только наблюдать, но и судить» - иными словами, в качестве руководящего метода в литературе провозглашался критический реализм.

Сборник начинался блестящим очерком Белинского «Петербург и Москва», за которым шли другие очерки, рисующие жизнь петербургской бедноты: «Петербургский дворник» Луганского, «Петербургский шарманщик» Григоровича, «Петербургская сторона» Гребенки, «Петербургские углы» Некрасова. Через год, в 1846 году был издан Некрасовым «Петербургский сборник», близкий по своим задачам к «Физиологии Петербурга». Хотя основное место в нем заняли уже не очерки, а рассказы и стихотворения, но общая направленность и творческий метод остались все те же: это был критический реализм, проникнутый глубоким интересом к вопросам общественной жизни.

Тургенев поместил в «Петербургском сборнике» произведение «Помещик», которое было определено Белинским как «физиологический очерк помещичьего быта». Так Тургенев вошел в то течение русской литературы 40-х годов, которое получило название «натуральной школы».

От «Помещика», написанного в стихотворной форме, Тургенев скоро переходит к художественной прозе, к рассказам-очеркам из крестьянского быта, полагая, что этот жанр в большей степени отвечает его новым творческим задачам. Это были «Записки охотника».

Первый рассказ из «Записок охотника» - «Хорь и Калиныч» - был напечатан в журнале «Современник» в 1847 году. Затем в том же журнале в течение пяти лет появилось еще 20 рассказов. В 1852 году «Записки охотника» вышли отдельным изданием; в это собрание, кроме напечатанных ранее 21 рассказа, был добавлен еще один - «Два помещика».

В 70-х годах Тургенев напечатал в журналах три новых рассказа: «Конец Чертопханова», «Стучит» и «Живые мощи». Они были включены в издание «Записок охотника» 1880 года и с тех пор входят во все последующие издания, состоящие теперь из 25 рассказов.

Чем объяснить поворот Тургенева от стихотворений и поэм, которые он писал в течение 12 лет, к рассказам из народной жизни?

Дореволюционные исследователи творчества Тургенева, склонные объяснять историю русской литературы западным влиянием, пытались найти истоки новой тематики и новых жанров Тургенева в литературном движении зарубежных стран. Так, профессор Сумцов говорил о влиянии Ж. Санд, а профессор А.С. Грузинский утверждал, что Тургенев в большей степени следовал Ауэрбаху, издавшему первые книги своих «Шварцвальдских рассказов» в 1843 году, за четыре года до появления первого рассказа «Записок охотника».

Другие исследователи приписывали основную роль в переходе Тургенева к изображению народной жизни влиянию Гоголя и в особенности Белинского.

Нет спора, что «Мертвые души» Гоголя, вышедшие в свет в 1842 году, были образцом для Тургенева и повлияли на него, усилив интерес к художественной прозе и к критическому реализму. Тем более несомненно, что громадное влияние на Тургенева оказал Белинский.

Тургенев еще со студенческих лет был внимательным читателем литературно-критических статей Белинского, в 1843 году завязал с ним личное знакомство, а потом, в течение ряда лет, до самой смерти Белинского поддерживал с ним дружеские отношения.

С другой стороны, и Белинский относился к Тургеневу доброжелательно. Это был для него справедливый, но строгий учитель, прямо и даже резко отмечавший все казавшееся ему фальшивым и художественно слабым в стихотворениях и поэмах Тургенева и горячо поддерживавший его литературные удачи, все, что могло вывести Тургенева на путь идейного реализма. Белинский приветствовал его переход к художественной прозе, к «Запискам охотника».

И тем не менее основную причину этого перехода нельзя усматривать во влиянии Белинского, как оно ни было значительно. Белинский только помогал Тургеневу осмысливать, приводить в систему те творческие искания, которые были свойственны ему и раньше, но с особенной силой проявились около 1846 года, когда он пришел к полному разочарованию во всей своей прежней литературной деятельности. Основная же причина перехода Тургенева к новой тематике, к новому жанру была та самая, которая побудила Григоровича в 1846 году, за год до «Хоря и Калиныча» Тургенева написать «Деревню», а в 1847 году - «Антона-горемыку», та самая, под воздействием которой Даль (казак Луганский) выпустил в свет в 1846 году повести и рассказы из народного быта, в Некрасов в 1845-1846 годах написал стихотворения «В дороге» и «Родина». Это была та самая причина, по которой и В.Г. Белинский в эти годы с наибольшей решительностью призывал рассматривать литературу как орудие общественной борьбы.

Основной причиной всех этих явлений было общественное движение, охватившее в 40-е годы XIX века широкие круги передовой (по преимуществу дворянской в то время) интеллигенции и коренившееся в том глубоком недовольстве, которое с каждым годом нарастало у закрепощенного крестьянства.

В пору создания «Записок охотника» положение народа, борьба за ликвидацию крепостнического рабства стояли в центре внимания передовых общественных и литературных деятелей. По определению Ленина, «когда писали наши просветители от 40-х до 60-х годов, все общественные вопросы сводились к борьбе с крепостным правом и его остатками» . Массовые крестьянские волнения в 40-е годы охватили многие области страны. Число крестьянских «бунтов» из года в год росло. Первый помещик России Николай I, напуганный революционным движением во Франции, Германии, Венгрии и Австрии, стремился жестоким террором подавить сопротивление народных масс. Царствование Николая Палкина, как назвал коронованного деспота Л.Н. Толстой, в одном из своих рассказов, было, по словам Герцена, «эпохой мглы, отчаяния и произвола». Удушливая общественная атмосфера вынудила Тургенева оставить в начале 1847 года на некоторое время родину и уехать за границу. «Я не мог дышать одним воздухом, - писал он в «Литературных и житейских воспоминаниях» по поводу замысла «Записок охотника», - оставаться рядом с тем, что я возненавидел; для того у меня, вероятно, не доставало надлежащей выдержки, твердости характера. Мне необходимо нужно было удалиться от моего врага за тем, чтобы из самой моей дали сильнее напасть на него. В моих глазах враг этот имел определенный образ, носил известное имя: враг этот был - крепостное право. Под этим именем я собрал и сосредоточил все, против чего я решился бороться до конца - с чем я поклялся никогда не примиряться…Это была моя Аннибаловская клятва; и не я один дал ее себе тогда» .

Тургенев остался верен своей клятве: в условиях полицейских преследований и цензурного террора он создал «Записки охотника» - эту глубоко правдивую картину крепостных России. Великое произведение Тургенева возникло в накалившейся атмосфере борьбы с реакцией и крепостничеством. Отсюда - тот пафос свободолюбия и гуманности, которым овеяны образы этих рассказов. «Все, что ни есть в русской жизни мыслящего и интеллигентного, - писал Салтыков-Щедрин об этой эпохе, - отлично поняло, что куда бы не обратились взоры, везде они встретятся с проблемой о мужике».

Тема крестьянства, как самая острая и самая важная в политической обстановке предреформенного периода, становится одной из главных тем художественной литературы. Кроме Тургенева, жизни крепостного крестьянства посвятили свои произведения многие прогрессивные писатели 40-х годов, в том числе - Герцен («Сорока-воровка») и Григорович («Деревня», «Антон-горемыка»). Наболевший, требующий немедленного разрешения вопрос о положении крестьянства Тургенев освещал с демократических и гуманистических позиций. Это вызвало злобное раздражение в высших правительственных кругах. Министр просвещения в связи с выходом отдельного издания рассказов Тургенева предпринял специальное следствие о деятельности цензуры. По распоряжению Николая I цензор, дозволивший издание, был отстранен от должности. Вскоре, использовав как предлог напечатанные статьи о Гоголе, Тургенева арестовали и затем отправили в ссылку в село Спасское-Луговиново Орловской губернии. Об этом он писал Полине Виардо: «Я, по высочайшему повелению, посажен под арест в полицейскую часть за то, что напечатал в одной московской газете несколько строк о Гоголе. Это только послужило предлогом - статья сама по себе совершенно незначительна. Но на меня давно уже смотрят косо и потому привязались к первому представившемуся случаю…Хотели заглушить все, что говорилось по поводу смерти Гоголя, - и, кстати, обрадовались случаю подвергнуть вместе с тем запрещению и мою литературную деятельность» . О том, что причиной ареста и ссылки Тургенева были «Записки охотника», он писал в другом письме: «В 1852 г. За напечатание статьи о Гоголе (в сущности за «Записки охотника») отправлен на жительство в деревню, где прожил два года» .

До создания своей опальной книги у Тургенева не было еще уверенности в том, что литература составляет истинное его призвание. Он писал стихотворения, поэмы, повести, драмы, но в то же время мечтал об ученой карьере и готов был оставить литературные занятия под влиянием чувства неудовлетворенности своей писательской деятельностью. В «Записках охотника» дарование Тургенева предстало с новой стороны, во всей своей привлекательности и силе. Значение «Записок охотника» сознавал сам Тургенев. Он писал одному из своих друзей: «Я рад, что эта книга вышла; мне кажется, что она останется моей лептой, внесенной в сокровищницу русской литературы» .

Как художник Тургенев в «Записках охотника» продолжал реалистические традиции Пушкина и Гоголя, сумел сказать свое слово в развитии русской новеллистической прозы.

Многогранно искусство рассказа в «Записках охотника». То его ведет от себя охотник, живописующий виденное, то он сам становится слушателем целого повествования («Уездный лекарь»). Рассказ «Однодворец Овсянников» состоит из ряда миниатюрных новелл-портретов. Бытовой очерк, психологическая новелла, картина с натуры, лирический этюд, пейзажная зарисовка, проникнутая философскими размышлениями, - все эти жанры равно доступны мастерству автора «Записок охотника». «Тургенев навсегда останется в литературе, как необычайный минитюарист - художник! «Бежин луг», «Певцы», «Хорь и Калиныч», «Касьян» и много, много других миниатюр как будто не нарисованы, а изваяны в неподражаемых, тонких барельефах!», - заметил однажды Гончаров .

В рассказах «Уездный лекарь», «Гамлет Щигровского уезда», «Чертопханов и Недопюскин» ощутима тенденция к более сложным художественным формам - к повести. От «Гамлета Щигровского уезда» ведут свое начало знаменитые тургеневские предыстории, рассказывающие о прошлом героев произведения. Однако Тургенев нигде не нарушает художественных пропорций рассказа. В 1872 году писатель вернулся к занимавшему его образу Чертопханова и написал «Конец Чертопханова», включив этот рассказ в «Записки охотника». «Я боялся растянуть его, чтоб не выпасть из пропорции», - признавался Тургенев в письме к М.М. Стасюлевичу . Он мог бы слить его с ранним рассказом (в котором действует этот же герой), что со стороны содержания было бы вполне естественно. Но тогда в вовсе образовалась бы повесть, а Тургенев не хотелось разрушать жанрового единства своего цикла.

Поэтическая целостность «Записок охотника» обусловлена тем единством художественной манеры, которое присуще этой книге Тургенева. В отличие от Пушкина и Гоголя Тургенев не создает в своем цикле тщательно разработанные и полностью выявленные человеческие характеры. Такого рода задача и не могла стоять перед «охотником». Тургенев ограничивается эскизами, набросками, портретными зарисовками. Однако умелым подбором характеристических черт и подробностей достигается необходимая реалистичность типизации, художественная рельефность. Свои мимолетные, случайные «охотничьи» встречи и наблюдения писатель сумел воплотить в типические образы, дающие обобщающую картину русской жизни крепостной эпохи.

Богатству содержания и новеллистических форм «Записок охотника» отвечает их необычайно разнообразная тональность. Трагический тон повествования уездного лекаря сменяется юмористическим рассказом о спасении француза, барабанщика «великой армии», которого мужички просили «уважить их, то есть нырнуть под лед». Исполнено иронией описание славянофильского патриотизма помещика Любозвонова. Проникновенный лиризм «Певцов», простота и задушевность «Бежина луга», драматизм повествования о Чертопханове, гневные сатирические интонации рассказа «Бурмистр» говорят об эмоциональном богатстве «Записок охотника». С первыми же очерками своего охотничьего цикла Тургенев прославился как художник, обладающий удивительным даром видеть и чувствовать природу. «Он любит природу не как дилетант, а как артист и потому никогда не старается изображать ее только в поэтических ее видах, но берет ее как она ему представляется. Его картины всегда верны, и вы всегда в них узнаете нашу родную русскую природу», - заметил Белинский . Эту черту тургеневского таланта ценил Чехов, который писал Григоровичу: «…пока на Руси существуют леса, овраги, летние ночи, пока еще есть кулики и плачут чибисы, не забудут ни Вас, ни Тургенева, ни Толстого, как не забудут Гоголя» .

Глубоко национальный русский колорит Тургенев воссоздает и в описаниях народного быта. «Мы, реалисты, дорожим колоритом», - пишет Тургенев Полине Виардо в декабре 1847 года, в пору работы над первыми рассказами «Записок охотника». . Старый вальтер-скоттовский принцип «кулер локам» он вслед за Гоголем использует, рисуя подробности народного быта, которые, по его словам, «придают колорит, освещение всей картине». Непритязательная обстановка крестьянской избы, хозяйственный двор у помещика, куры, копающиеся в навозе, утки, плескающиеся в лужицах, коровы, обмахивающиеся хвостами («Мой сосед Радилов») - вся эта проза обыденной жизни, «фламандской школы пестрый сор», превращается у Тургенева, как и у Пушкина, в чистое золото поэзии.

Основой тургеневского языка является речь культурной части русского общества его времени. Вместе с тем в языке «Записок охотника» нашло широкое отражение «живое просторечие города, помещичьей усадьбы и русской деревни» . В тургеневских рассказах нередко встречаются местные слова и выражения, диалектизмы орловского наречия, например «площадя», «замашки», «бучило», «зеленя». Склонность к диалектизмам вообще была характерной чертой ранних произведений писателей «натуральной школы».

Борясь за общенациональные нормы литературного языка, Белинский в письме к Анненкову в феврале 1848 года упрекал Тургенева в том, что тот «пересаливает в употреблении слов орловского языка» . Тургенев впоследствии сильно ослабляет этнографическую струю и орловский колорит языка. Он избегает также увлечения местными словами, каламбурами, что так характерно было, например, для Даля. «С легкой руки г. Загоскина заставляют говорить народ русский каким-то особым языком с шуточками да с прибауточками. Русский говорит так, да не всегда и не везде: его обычная речь замечательно проста и ясна», - писал Тургенев . Крестьяне в «Записках охотника» говорят тем самым народным языком, который уже стал достоянием языка художественной литературы того времени. Салтыков-Щедрин находил в «Записках охотника» силу, меткость, юмор, поэзию языка простого человека.

Вслед за Пушкиным и Гоголем Тургеневу принадлежит выдающаяся роль в создании русского литературного языка, который он считал «чарующим», «волшебным» и могучим. Язык, своеобразие речи персонажей «Записок охотника» отображают склад ума крестьянина, его мудрость, его юмор. Простая, умная речь Хоря, сдержанного на слова и «крепкого на язык», как нельзя лучше отвечает здравому смыслу русского человека. Напротив того, нередко на речи крепостника лежит отпечаток вялости и лености мысли, пустоты его души. Позерство и самолюбование Пеночкина, его злобная раздражительность неотделимы от манерности речи и фразерства. Говорит он не спеша, «с расстановкой и как бы с удовольствием пропуская каждое слово сквозь свои прекрасные раздушенные усы». Народность языка и совершенство стиля «Записок охотника» - одной из наиболее патриотических книг русской классической литературы - делают задушевные мысли великого писателя волнующими и близкими современному читателю. Демократизм и гуманизм Тургенева позволили ему глубоко проникнуться сущностью народной жизни, создать образы, которые воспитывают в людях любовь к родине и к великом русскому народу, по его выражению - «самому удивительному народу во всем мире».

«Записки охотника» сыграли громадную роль в творческом развитии самого писателя, или, собственно, завершился поворот Тургенева к реализму. Создав «Записки охотника», книгу о русском народе, Тургенев продолжил и обогатил великие реалистические традиции Пушкин и Гоголя, своих учителей и предшественников. Теперь он сам становится учителем других и прокладывает новый путь, глубоко распахивая почти нетронутую до него целину.

Двадцать пять рассказов и очерков «Записок охотника» объединены общим замыслом, согреты горячим чувством патриотического воодушевления автора и составляют единый цикл произведений о крестьянстве и крепостной России. Как шедевр художественного творчества «Записки охотника» и теперь полностью сохранили глубокую идейную и эстетическую ценность. Народная книга Тургенева, эта поэма о духовной красоте и мощи русского народа, для современного читателя - одно из наиболее любимых созданий русской классической литературы. Великий Гоголь отзывается о Тургеневе еще в 1847 году: «Талант в нем замечательный и обещает большую деятельность в будущем»!

Отметив те рассказы из «Записок охотника», которые являются наиболее яркими, рассмотрим, какое они имеют значение.

Во-первых, они имеют глубокое общественное значение - в них Тургенев впервые начал приводить в исполнение свою "аннибаловскую клятву". Он нарисовал целый ряд народных типов и показал, какие высокие в нравственном и умственном отношении личности встречаются среди народа и этим указал на то, что народу следует уделять больше внимания, чем это делали. С другой стороны, он в ряде рассказов нарисовал картину приниженности и бесправия народа, зависимости от безграничного произвола и самодурства господ-помещиков. Среди общества эти картины должны были внушить отвращение к позорному институту крепостного права и укрепить мысль о необходимости его уничтожения.

Таким образом, «Записки охотника», значение которых очень велико, являются своего рода пропагандой . Однако эта пропаганда чисто художественная - все рассказы лишены какой бы то ни было тенденциозности; как нет в них стремления изображать народ в виде аркадских пастушков, что делал Карамзин. Также в них нет и того громкого призыва, который слышится в «Деревне» и «Антоне Горемыкине» Григоровича. Тургенев описывает то, что видел - он не дает даже исключительных по своему характеру случаев из крепостной жизни - нет, все описанное в его рассказах представляет только картину самой обычной жизни, самых будничных происшествий в этой сфере. От резкой пропаганды, от тенденциозного изложения удерживало Тургенева, главным образом, чутье художника, каким он был по преимуществу, требование художественной меры.

Значение «Записок охотника» состоит не только в том, что, показав мрачные стороны крепостного права, убивавшего живые сипы России, убеждали и правительство и общество в неотложной необходимости его уничтожения. Нет, Тургенев первый разрушил существовавший до него взгляд, что в мужицком теле нет ничего похожего на человека. Художник-поэт первый с такой правдой разъяснил, что у него есть душа , и душа человеческая, что он умеет думать, чувствовать, как думают и чувствуют грамотные русские люди. До Тургенева никто лучше не сказал: «Это такой же человек, как и мы!» По всем почти «Запискам» рассеяно у поэта столько задушевности, что невольно всякий должен признать всемогущество поэзии, умеющей в самой будничной обстановке русского простолюдина найти возвышенную картину.

«Записки охотника» значение свое не потеряли и едва ли когда-нибудь потеряют: в этих отрывочных рассказах, связанных впрочем, единством основной мысли, читатель узнает всю мощь русского народа , его богатые духовные силы, его чувство, не лишенное поэзии.

Наряду с общественным значением «Записки охотника» имеют и глубокое литературно-художественное . В нашей литературе Тургенев является одним из представителей той «реальной» школы, основателями которой были Пушкин и Гоголь. Но они сделали только первые шаги в этом направлении. Гораздо дальше пошел Тургенев. Во-первых, он в «Записках охотника» затронул гораздо глубже народную жизнь, чем делали это Пушкин и Гоголь. «Записки охотника», по своей форме напоминающие «Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя, совершенно отличны от них по способу изложения и глубине содержания. У Тургенева нет едкого юмора, переходов настроения, преобладания простонародного языка, всего того, что мы видим у Гоголя: он рисует нам беспристрастно картину за картиной, на которых на фоне чудесных описаний природы проходят перед нами разнообразные личности из народной среды, сцены из его жизни. Поэтическая мечтательность гармонично смешивается в них с ясной действительностью.

Относительно языка Тургенев также значительно опередил своих предшественников. Язык «Записок охотника» плавный, закругленный: автор обладает поразительным талантом схватывать и соответственным образом передавать отдельные черты, придающие всей картине полноту и ясность; иногда он достигает этого при помощи подробного описания окружающей обстановки. До Тургенева еще никто в русской литературе с таким умением не справлялся с богатствами русского языка, не умел придать ему такой выразительности.

Друг познается в беде - русская пословица о том, что только тот настоящий друг, кто не бросит тебя в беде.

Эта мысль указана в нескольких русских пословицах в книге " " (раздел - " "): "Коня в рати узнаешь, а друга в беде", "Без беды друга не узнаешь", "Друг познается в несчастии", "Друг познается на рати да при беде".

В английском языке есть близкая пословица: Friend in need is a friend indeed (настоящий друг тот, кто остается другом в твоей беде). Эту пословицу обычно переводят на русский язык как "Друг познается в беде".

Близкая пословица была известна в древнем Риме: Amicus certus in re incerta (лат.) - Верный друг познается в неверном деле.

Выражение встречается в трагедии «Гекуба» римского поэта Энния Квинта (239-169 до н. э.). Позже эти слова процитирует в своем трактате «О дружбе» известный римский оратор, писатель и государственный деятель Марк Туллий Цицерон (106-43 до н. э.) (Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений. Серов В.В., 2003).

Примеры

Ю. Лаптев

"Путь открыт": ""Друзья познаются в беде! " - правильные эти слова, но к сожалению, далеко не все люди верно их толкуют. Многие, например, не понимают того, что настоящий друг, как бы он тебе ни сочувствовал, не будет кривить душой и потакать твоим слабостям (т.е. относиться к ним снисходительно).

А. Степанов

"Семья Звонарёвых": "Я всегда знала, что самые верные друзья узнаются в беде . Простой человек сам знает, почём фунт лиха (знает, что такое беда), и другого не подведёт."

"Слово живое и мёртвое" (1972 г.): "В разных переводах в разные годы появлялся у нас рассказ С.Моэма “Друг в беде”. Название это - “Friend in need” - половина пословицы (по-русски - друзья познаются в беде ). Но чуть ли не пятый по счету перевод озаглавлен в серьезном литературном органе: “Милый друг”. И смысл перевран - и зачем тревожить тень Мопассана? Зачем скромному рассказику тягаться с давно известным романом?"

"Собственноручныя записки императрицы " - Екатерина про Петра III - "На это он мне ответил, что только в нужде узнаются истинные друзья , что в этом одеянии он готов поступать согласно своему долгу, что долг голштинского офицера - защищать по присяге герцогский дом против всех своих врагов, и так как мне нехорошо, то он поспешил ко мне на помощь. "

«Друг познается в беде» - многие знают эту поговорку, но поверить в нее можно только проверив на собственном опыте. Человек общается с людьми, которые близки ему по характеру, увлечениям, вкусам, интересам, но не всех этих знакомых можно называть друзьями, друг - это нечто большее.

В ближайшем окружении человека много людей, с которыми интересно проводить время, гулять, ходить в кино, играть в различные игры, делать вместе уроки. Но не стоит поспешно называть их друзьями, и делится самым сокровенным. Ведь существует такое понятие, как выгода. Возможно, некоторые из них просто Вас используют, чтобы провести свое время, или чтобы Вы помогли им с уроками, или у Вас есть крутая компьютерная игра, которой у них нет и так далее. Поэтому, нужно знать, кто относится к таким знакомым, а кто есть настоящий друг.

Дружба - высокое чувство. Вступая в дружеские отношения с человеком, мы учимся хранить чужие секреты, становимся менее эгоистичны, и начинаем радоваться и переживать за их успехи и падения, как за свои собственные. Дружба не должна в себе носить предательство, подлость, корысть и эгоизм.

Настоящий друг, помимо совместного провождения вашего досуга, всегда придет на помощь, всегда Вас поддержит, даст нужный совет, в трудную минуту всегда будет с Вами. Также, такой человек должен искренне разделять с Вами радость, без черной зависти и злости. Если все эти качества есть в человеке, значит, его уже можно называть своим другом. Главное не забывать о взаимности, ведь хорошие друзья бывают у тех людей, которые сами умеют быть хорошими друзьями.

Если пройдя через различные тяжелые ситуации, беды, друг остался с Вами, и не искал отговорок чтобы Вам помочь, значит, Вас можно поздравить, у Вас есть настоящий друг! Цените его и не предавайте.

Вариант 2

Чаще говорят о друге, который в беде познаётся, но друзья – это даже лучше. Сразу приятно, что их много, хотя главное, чтобы настоящими оказались.

Друг – это не тот, с кем по учёбе общаешься, даже если и хорошо. Не тот, с кем во дворе сталкиваешься, играешь… Даже не тот, с кем в одну секцию ходишь или в кружок. Это тот, кто может, действительно, выручить в беде.

К сожалению, часто мы думаем, что перед нами друг, а он в критической ситуации бросает нас. Он может думать сам, что он нам друг, но становится сразу в такой ситуации понятно, что он друг не нам точно, а самому себе.

Иногда предлагают проверять друзей. Конечно, время проверяет. Говорят ведь про пуд соли… Но времена могут быть и спокойные. Вместе отдыхать, так и не узнаешь, кто твой настоящий друг. А вот беда, конечно, покажет лицо «друга».

Также проверяют друзей испытаниями. Как говорится – тяни его в горы. Но, по-моему, испытания тоже не совсем хороший вариант – такие специальные, надуманные. Ведь человек и оскорбиться может, обидеться. Меня проверять?! То есть ты мне не доверяешь на самом деле?

Мне было бы не очень приятно, если б меня проверили специально. Достоин ли я быть другом чьим-то? Тогда и обратная проверка должна быть. Кстати, важно самому понять, какой ты друг. Хотя бы представить себе, честно ответить на вопросы… Смог бы ты рискнуть жизнью ради этого человека? На что готов?

Думаю, что важно начинать с себя. И не придумывать никаких бед!

А если уж они происходят, то, правда, друзья проверяются. Откладывают все дела – бегут в больницу к тебе. Забывают о себе, даже переступают через себя. Иногда странно получается, что те, кого и не ждал, приходят. А вот тех, кото ждал – нет. Всякое бывает.

Бывают с деньгами вдруг проблема – друг одолжит, себе откажет. Бывает, что нужно выступить против всех ради друга. Тоже бывает.

Так хочется, чтобы все, кого мы считаем друзьями, ими и оказывались. А если вас обманули, то не стоит расстраиваться, нужно выводы делать. Доверились не тем. И лучше уж сейчас узнать об этом, чем всю жизнь в неведении провести.

И ещё важно, что дружба тоже развивается. В одну секунду «верным другом» не стать. Год назад не был готов поддержать в беде, в теперь готов. Или наоборот…

Мы совершаем маленькие выборы каждый час. Если это на благо друга, то дружба наша взрослеет с нами.

Рассуждение по теме

Друзья познаются в беде – расхожая фраза. Только когда случится беда начинаешь понимать ценность и значение этих слов. Друг! Другой я. Он должен понимать меня, разделять мои интересы, помочь мне, спасти меня. В народе говорят: придет беда, с друзьями она разделится, придет радость, с друзьями она умножится. Сколько нужно иметь друзей? Чтобы были верными, 1-2 достаточно. У меня есть такой друг Алексей.

На летних каникулах я сломал ногу. Врачи сказали, что ходить смогу только через полгода. Школу пропускать не хотелось. Одноклассники уверяли, что будут помогать, приносить задания. В первый же месяц обучения количество желающих помочь сократилось вдвое. К новому году остался один – Алексей.

Он приходил каждый день: в мороз и метель. Мы с ним делали уроки, занимались подготовкой к тестированию. Он освоил нехитрый метод массажа и помогал мне восстанавливать ногу. Я видел: ему нетрудно, в радость быть полезным мне. Кто-то скажет, что ничего особенного он не сделал. Не соглашусь. Он пришел на помощь, когда это было нужно, ни на минуту, а до конца.

Экзамены мы с ним сдали хорошо, поступили в один институт. Мне хорошо со своим другом – спокойно и надежно. Я хочу быть таким же верным для него.
Почему друзья познаются в беде? Может быть, потому что именно когда пришла беда, нужно принимать верное решение. Иногда на это просто нет времени и человек поступает спонтанно, неосознанно: прыгает спасать утопающего, идет в горящий дом, заслоняет от ножа. В сложных чрезвычайных ситуациях обнажаются все качества человека.

Верный друг покажет надежность, жертвенность. Кажущейся другом выставит напоказ трусость, черствость. Все эти качества ярко выявляются во время военных действий. Если бы не было верных друзей, сколько человек погибло бы без плеча друга.

Пусть пройдет много лет, я хочу, чтобы мы с Алексеем остались верными друзьями и показали пример своим детям.

Сочинение по пословице Друзья познаются в беде 7 класс

Отец всегда говорил мне, что не тот мой друг, кто в мяч играет во дворе. И не тот, с кем я в поход хожу или в кино. Он любил повторять, что друзья познаются в беде, потому, что только по-настоящему близкий и поддерживающий человек разделит постигнувшие меня тяготы. Признаюсь, я не придавал его словам глубокого смысла, пока не наступило лето прошлого года, когда мы всем классом отправились в лагерь…

Те каникулы я запомню на всю жизнь. Мы всем классом, в сопровождении нашего классного руководителя и физрука выехали в новый горный лагерь. Безумно радовались своей вылазке и естественно, проигнорировали предупреждение: - инструктор запрещал покидать пределы лагеря и выходить за ограждение (по периметру был забор из сетки). Однако, выждав удобный момент, мы с моими закадычными «друзьями» и еще несколько ребят сбежали, чтобы осмотреть окрестности.

Недолго думая, направились к ближайшим скалам. Поначалу лезть наверх было очень легко. Мы шутили и игрались, но вскоре дала о себе знать усталость. Только признать свою слабость и повернуть назад никто не хотел. Мы лезли, твердо намереваясь добраться хотя бы до уступа. В какой-то момент я поскользнулся, камни посыпались один за другим, и не сумев удержаться я упал. Падая вниз, я ударился головой и потерял сознание.

Очнулся я в медпункте, оказалось, что у меня глубоко порезана нога и нормально ходить мне не под силу. Своих «друзей» я больше не видел. Вместе со всеми ребятами они играли в футбол, поднимались три раза в горы, ходили к реке, но зайти ко мне проведать не нашли времени. Но вместо них ко мне приходил мальчик из параллельного класса. Оказалось, что мои товарищи вернулись без меня, и что, заметив это, именно Женька первым поднял тревогу.

Так как я упал в расщелину и не был виден, то искали меня несколько часов. За это время я потерял много крови и сильно ослаб. Я не мог как прежде играть и наверное умер бы от скуки, если бы не новый приятель, который ежедневно навещал меня жертвуя своими развлечениями и временем. Парнишка принес откуда-то несколько книг и старую инструкцию, как вырезать кораблик. Все оставшееся до возвращения время, мы провели вместе. За эти дни я понял – друзья познаются в беде. Неприятный опыт, но теперь я знаю, кто мой настоящий друг и товарищ.