В ответ на сообщение № 101 от Железнова: Ты с завидным упорством пытаешься хоть что-то выдавить негативное против меня. И тебя не волнует, что это никому не интересно. Тебе важно только публично меня опорочить. Хоть чем-нибудь. Якобы ты не врешь. Потому что с твоей точки зрения волосы нужно мыть каждый день. И ты решила, что здесь то ты можешь отвязаться по полной, ведь я рассказывала тебе о том, что волосы нужно мыть не чаще раза в неделю. Если, конечно, волосы здоровые и ты не валялась где-то, где они обязательно испачкаются. Если ты пользуешься только своей расческой, надеваешь только свои головные уборы, спишь в чистой постели. Надеюсь, ты помнишь, что пастельное белье следует менять раз в неделю. Не забывай об этом. Если трудно самой, проси своих близких помогать тебе менять пододеяльники, с простыней и наволочкой ты, наверное, справляешься. Конечно, сама ты не моешь свою голову ежедневно, если не собираешься выходить из дома и не ждешь гостей. Именно потому и разговаривали с тобой о том, как часто надо мыть голову, что ты закомплексовала, когда я тебя увидела по скайпу, что голова твоя не мытая. Я тебя пыталась успокоить как могла. Теперь ты бессовестно мусолишь эту тему. Противную и никому не интересную.
Теперь об одежде. Непонятно зачем мусолишь, но, что ж, отвечу. Иначе ты со своей подружкой с этой темы не слезете. На фото я не в мамином пальто. Мамино пальто бордового цвета, с натуральным меховым крашенным бордовым воротником, с такими же меховыми бордовыми манжетами, длинное, свободного кроя. Я его носила в морозы, под него много чего теплого можно было надеть. Когда ты уговаривала меня выписать куртку, я неоднократно пыталась донести до тебя, что у меня есть еще пальто, есть полушубок. Но в полушубке попа мерзнет, а пальто по фигуре, холодновато в мороз. На фото я именно в своем пальто, а не в мамином, которое на два размера больше моего. Мое пальто черного цвета, по размеру, на поясе затянуто ремешком. Какой воротник - видно на фотографии. Вот и доказательство твоего больного воображения. Приезжала я к тебе в бордовом пальто с ярко крашенными бордовыми воротником и манжетами, а на фотографии - в черном. Из черных вещей у меня только черная длинная юбка из тонкой кожи. В ней я к тебе приезжала. Есть еще длинный черный бархатный сарафан в облипульку, но ты меня в нем никогда не видела, я зимой его не ношу. Остается черная кожаная юбка в пол. Это куда ж ты все время смотрела, когда я была у тебя в гостях, что кроме черного пятна ничего не видела?! Вспоминаю твои похабные послания Старому Русскому. Делаю выводы. Железнова, займись самообразованием, начни читать хорошие книги. Ты обязательно исправишься в нужную сторону. Главное - захотеть.
Ростовский городской суд вынес приговор трём фигуранткам «Мосейцевского дела» - Рифе Гусмановой, Гузели Семеновой и Людмиле Любимовой. Суд признал трёх руководительниц организованного ими в селе Мосейцево под Ростовом «Угодического дома милосердия» виновными по всем статьям предъявленных им обвинений в истязании детей, умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, повлекшем по неосторожности смерть потерпевшего, и неисполнении обязанностей по воспитанию несовершеннолетних.
Уголовное дело об убийстве тринадцатилетней Тани Любимовой – приёмной дочери одной из осужденных «матушек», Людмилы Любимовой – было возбуждено в ноябре 2014 года (подробнее в «НГР» от ). Оглашение приговора заняло три дня и завершилось 11 октября. Разбирательство вскрыло целый ряд обстоятельств. В частности, выяснилось, что зарегистрированный как благотворительная организация «Угодический дом милосердия» функционировал фактически как нелегальный детский дом. Шесть его несовершеннолетних воспитанниц были в возрасте от одного до трёх лет удочерены Любимовой – одинокой пожилой женщиной. По данным Следственного комитета РФ, сигналы о систематическом нарушении их прав и избиениях поступали в районный отдел по опеке и попечительству неоднократно, однако проверки по этому поводу не проводились, а меры по защите детей не были приняты – это послужило причиной для обвинения его тогдашней начальницы Галины Рассамагиной в преступной халатности. Юридически никакой связи между многодетной семьёй Любимовой, которая вела хозяйство вместе с удочерёнными девочками и своими подругами Рифой Гусмановой и Гузелью Семеновой, и «Угодическим домом милосердия» не было, кроме присутствия фамилии Любимовой в перечне учредителей благотворительной организации. Однако это не мешало «матушкам» называть частный дом в Мосейцево, где проживали удочерённые Любимовой девочки, включая и убитую Татьяну, «православным приютом».
«В Ярославской епархии нет православных приютов, и семья из Мосейцево никогда не была таковым», – сообщала в марте 2016 года пресс-служба Ярославской епархии РПЦ в специальном заявлении. Однако одним из представлявших интересы обвиняемых «матушек» общественных защитников стал клирик Иваново-Вознесенской епархии иеромонах Макарий (Маркиш), который присутствовал и на оглашении приговора.
Следствие установило, что гибель девочки осенью 2014 года произошла в результате того, что Гусманова избила её за отказ принимать пищу и плохую работу по хозяйству, сообщил 11 октября с.г. сайт Следственного управления СК РФ по Ярославской области. Ей было назначено самое строгое наказание – 12 лет лишения свободы в колонии общего режима. Гузель Семёнова получила 5 лет и 6 месяцев колонии, а мачеха убитой девочки Людмила Любимова – 5 лет. Обвинение, сообщает ярославское сетевое издание 76. ru, согласно с приговором. Представители защиты заявили о том, что он будет обжалован. При этом девочки, которые были удочерены Любимовой, больше не носят её фамилию: решением суда «матушка» была лишена родительских прав.
Ростовский районный суд приговорил трех наставниц православной общины в селе Мосейцево Ярославской области к разным срокам заключения по делу о гибели одной из воспитанниц. Людмила Любимова, которую СМИ называли фактической руководительницей общины, получила пять лет колонии. Раиса Гусманова, по версии следствия тяжело избившая жертву, приговорена к 12 годам. Еще одна наставница, Гузель Семенова, получила пять с половиной лет.
Корреспондент Русской службы Би-би-си разбирался, почему власти и общество не предотвратили смерть ребенка.
Скакалка
Между школьными уроками и занятием в шахматном кружке десятилетняя Марфа забегает домой на чай. К чаю дома - конфеты. По словам Ирины Алексеевой, в ярославской квартире которой сейчас живут Марфа и ее семья, раньше девочка вообще отказывалась от сладкого.
"Что вам за это было?" - спрашиваю я. "[Били] скакалкой", - худенькая девочка отвечает невозмутимо, не отрываясь от чая с конфетой.
До 2012 года Марфа вместе с сёстрами была воспитанницей православной общины в Мосейцево. И там однажды украла с кухни конфеты и съела их ночью под одеялом вместе с подружками. "Что вам за это было?" - спрашиваю я.
"[Били] скакалкой", - худенькая девочка отвечает невозмутимо, не отрываясь от чая.
Марфа попала в Мосейцево еще младенцем вместе с мамой и двумя старшими сестрами. Её мама - Марина Бокова - страдает олигофренией в стадии имбецильности. Детство и молодость она провела в детдомах и приютах. Повзрослев, вышла замуж, но брак оказался неудачным. Говорит, что муж её избивал. Тогда Марина сбежала из дома с тремя детьми и в 2008 году прибилась к мосейцевской общине.
Первое время в Мосейцево "все было хорошо", она была "вместе с детьми". Но спустя несколько месяцев Марину перевезли сначала в одно село - ухаживать за больными в частном приюте, а потом в другое - работать в коровнике. А дети остались в Мосейцево. "Я все… это… хотела к детям, к детям, но меня не пускали", - жалуется она.
Из сбивчивого рассказа Марины можно предположить, что постепенно она перестала подчиняться наставницам приюта. К августу 2010 года их отношения окончательно испортились, и Марину решили отвезти в очередную деревню. "Запирали меня, потому что хотели увезти в другую сторону, оторвать от детей. Стала думать: как… это… убежать-то. Хотела из окна прыгнуть, а там высоко - не стала прыгать. Говорю: я пошла [на улицу] в туалет. Пошла - и по кустам", - так Марина сбежала из Мосейцево.
Следующие пять дней она пешком шла в Ярославль. Здесь беглянка прибилась к группе бродяг. Один из них привел женщину к семье Алексеевых, которые иногда кормили бездомных. Алексеевы сразу обратили внимание, что Марина почти не приспособлена к самостоятельной жизни, и приютили ее. Вскоре приживалка рассказала, что в селе остались трое ее детей. Тогда Алексеевы отвезли Марину в Мосейцево - проведать дочерей.
У Ирины Алексеевой остались положительные ощущения от первого посещения Мосейцево. Насторожило только одно: "Вот знаете, приехали туда - вроде все ничего. Единственное, что постоянно напрягало, если ты туда вошла, села на диванчик, шаг вправо, шаг влево - это расстрел. Вокруг тебя всевозможные тетушки, девочки, тетеньки в этих длинных юбках. Ходить нельзя никуда, детей брать на руки нельзя, ничего нельзя".
Либо вы сегодня приезжаете и забираете детей, либо завтра они будут в детдоме
Руководила общиной в Мосейцево Людмила Любимова. По словам Алексеевых, сначала они с Любимовой решили, что помогут Марине и детям купить дом в Мосейцево на средства материнского капитала (несмотря на тяжелый диагноз, Бокова считается дееспособной). Но окончательно договориться о переезде никак не удавалось. Тогда Алексеева пожаловалась на ситуацию депутату Госдумы от Ярославской области, лидеру местной "Справедливой России" Анатолию Грешневикову.
В феврале 2012 года Алексеевым позвонила Любимова. По словам Алексеевой, она поставила ультиматум: "Либо вы сегодня приезжаете и забираете детей, либо завтра они будут в детдоме". Алексеевы вспоминают, что возвращение детей матери чем-то напоминало обмен пленными шпионами. Трех девочек пересадили из приютской машины в автомобиль Алексеевых прямо на трассе.
С тех пор Марина с тремя детьми живет вместе с Алексеевыми в их трехкомнатной квартире в Ярославле. По словам Алексеевой, примерно через год после того, как детей увезли из приюта, они начали откровенно рассказывать о том, как там жилось. "[Их заставляли] работать, наказывали за плохо выполненную работу, не обучали и [толком] не кормили", - перечисляет она. Примерно так же, согласно показаниям, описывают свою жизнь в общине и другие девочки.
Выслушав девочек, Алексеева обратилась в прокуратуру. Правоохранительные органы провели две проверки: одну в связи с заявлениями о физических истязаниях - и не нашли повода для возбуждения уголовного дела, вторую - по подозрению в сексуальном насилии над воспитанницами. По ее итогам дело открыли.
В феврале 2013-го об этих обвинениях написала ярославская редакция "Комсомольской правды". Любимова отреагировала на публикацию гражданским иском о клевете, который в сентябре 2014 года удовлетворил Мосгорсуд. Инстанция признала ряд высказываний из публикации не соответствующими действительности и порочащими честь и достоинство Любимовой. Несмотря на это, расследование, по словам Алексеевых, продолжается.
Спустя два месяца после того как Любимова выиграла суд о клевете, она постучалась домой к мосейцевскому фельдшеру Нине Касауровой. Когда медик вышла на улицу, Любимова взволнованно, но без истерики объявила: "Вот, Нина Константиновна, у нас девочка умерла, Таня".
Действительно, труп: ни дыхания, ни пульса, ни реакции зрачков на свет - ничего
Касаурова вспоминает, что для неё эти слова прозвучали "как гром среди ясного неба": "Я, конечно, про себя подумала: что значит "умерла"?! Может, обморок какой?"
Фельдшер схватила набор для экстренной помощи и бросилась домой к Любимовой. "И вот прихожу, она лежит там в зале одетая. И под правым глазом гематома. Действительно, труп: ни дыхания, ни пульса, ни реакции зрачков на свет - ничего", - со спокойствием профессионала перечисляет Касаурова. Это было тело 13-летней Тани Любимовой.
Работница медпункта говорит, что сразу настояла, чтобы Любимова вызвала полицию, и сама попыталась осмотреть труп еще до приезда правоохранительных органов. Но Любимова попросила этого не делать, объяснив, что уже приготовила тело к похоронам. Медик не стала настаивать. "Я работаю с живыми людьми, труп - это уже дело не мое", - оправдывается она.
Все эти обстоятельства Касаурова буднично пересказывает под звук бубнящего в фельдшерском пункте радио, иногда прерываясь, чтобы ответить на телефонный звонок. И только в конце разговора немного дает волю эмоциям. "Если честно, я настолько устала [от воспоминаний о смерти ребенка], в душе так неприятно! Мы же все здесь коренные!… Наши прадеды здесь выросли и выжили… Никогда такого не было! В жизни никогда! И вдруг - на тебе: дожили - в кавычках - до коммунизма!"
Заветы игумена
При коммунизме без кавычек в Мосейцево жили около 500 человек и работал колхоз "Заветы Ильича". Сейчас, по разным данным, в селе осталось от 200 до 300 жителей. Газа нет, автобусы ходят нерегулярно - это тупиковое направление, потому что село находится на окраине области. На автомобильной трассе, проложенной в конце 80-х, стоят знаки "Осторожно, дикие животные!"
Постоянной работы в Мосейцево почти нет. Большинство селян перебивается подсобным хозяйством и случайными заработками. В сезон местные иногда зарабатывают на продаже дикой клюквы.
Школу в селе закрыли еще в 2000-м году. Тогда же в Мосейцево и окрестных деревнях стали появляться приезжие и скупать дома. Многих из них благословил поселиться в Ярославской области окормлявший сотни, если не тысячи верующих со всей России игумен Борис (Храмцов).
Для его прихожан регион подходил для переезда как нельзя лучше. Во-первых, он находится относительно недалеко от Москвы и от Сергиева Посада, где жил игумен. Во-вторых, родной брат игумена Бориса - архимандрит Димитрий - незадолго до этого возглавил Никитский мужской монастырь в Ярославской области. В-третьих, Ярославская область в целом и Ростовский район в частности известны своими православными традициями. В-четвертых, многие местные храмы и монастыри находились в плохом состоянии и требовали восстановления. Наконец, в районе было легко найти уединенные села, далекие от мирской суеты.
Одним из переселившихся в мосейцевскую округу по призыву отца Бориса был житель Москвы, бывший машинист столичного метро Александр Петраков. 54-летний многодетный отец выглядит значительно моложе своих лет. Вместе с женой он разводит в Мосейцево поросят, кроликов и пчел. На досуге любит порассуждать о "цифровом рабстве", инопланетянах и скором конце света.
С игуменом Петраков познакомился в начале 90-х и сразу понял, что это особенный человек. Бывший машинист рассказывает, что визиты к отцу Борису помогли ему справиться с многими жизненными трудностями: от сдачи экзамена на водительские права до восстановления душевного равновесия после смерти маленькой дочери.
Игумен умер 16 лет назад, но Петраков до сих пор хранит его фото в паспорте. Я замечаю это, когда бывший машинист показывает мне, что в вензелях российского паспорта можно разглядеть три шестерки - "число зверя".
"Приучить к православию и самостоятельности"
В 2000 году Петраков обратил внимание на здание закрывающейся школы и предложил брату отца Бориса - настоятелю Никитского монастыря - организовать там православный приют. По словам Петракова, архимандрит Димитрий осуществлял "самое общее руководство" проектом: одобрил идею, нашел исполнителей и, возможно, спонсоров, несколько раз бывал в селе, а также принимал наставниц из Мосейцево и их подопечных в монастыре.
При этом формально ни детского дома, ни православного приюта, ни религиозной общины в Мосейцево никогда не существовало. Была лишь группа верующих, которая в 2000 году получила в свое распоряжение здание школы.
Единственная организация, которая имеет косвенное отношение к проекту - это благотворительное объединение "Угодический дом милосердия", зарегистрированное в 2000-м году. У объединения десять учредителей, среди которых числятся подсудимые Людмила Любимова и Раиса Гусманова. Последняя доступная финансовая отчетность "Угодического дома милосердия" публиковалась девять лет назад.
Ярославские следователи употребляют в отношении группы верующих только определение "семья". Но и они признают , что в этой семье "в различные периоды времени проживали несовершеннолетние, в том числе без своих законных представителей". Петраков тоже рассказывает, что некоторые родители оставляли детей в Мосейцево, чтобы "приучить к православию и самостоятельности".
Официально у Любимовой было шесть приемных дочерей. Но с уверенностью можно утверждать, что на территории бывшей школы жили не только они. Например, на любительской видеосъемке детского рождественского концерта в Мосейцево, сделанной московскими благотворителями в 2011 году, не менее 20 детей.
Ее звали-то Маша, это Любимова ей уже поменяла [имя] на Таню
Трое собеседников Русской службы Би-би-си, видевшие подопечных Любимовой, говорят, что временами в мосейцевском приюте могли находиться до 30 детей. При этом они отмечают, что число воспитанниц не было постоянным. Их перемещали между Мосейцево и окрестными селами, где у наставниц тоже были дома.
По словам Петракова, погибшая девочка стала жить в Мосейцево на несколько лет раньше приемной матери. "Ее звали-то Маша, это Любимова ей уже поменяла [имя] на Таню", - припоминает он.
"Будешь слушаться?"
До того как общину в Мосейцево возглавила Людмила Любимова, наставницы регулярно сменяли друг друга. Любимова, по словам Петракова, в селе стала появляться с середины двухтысячных. А примерно в 2008 году окончательно перебралась в Мосейцево.
Установить по открытым источникам подробную биографию женщины сложно. Сейчас Любимовой 72 года. Сама она в интервью "Первому каналу" говорила, что, прежде чем приехать в Мосейцево, работала "в совместном швейцарском предприятии". В селе же наставницу знали как бывшего педагога. Фельдшер Касаурова говорит, что Любимова производила впечатление начитанного и рассудительного человека.
На телевидении Любимова рассказывала, что первых двух детей взяла под опеку еще младенцами в 2000 году. Тогда ей было пятьдесят четыре. Женщина объяснила, что деньги на содержание девочек брала из собственных накоплений. Еще приюту активно помогала взрослая родная дочь Любимовой, "обеспеченная значительными суммами".
Любимова девчонку тыркала лицом в землю: "Будешь слушаться? Будешь слушаться?"
Он вспоминает, что детей поднимали в пять утра, заставляли работать наравне со взрослыми, мало кормили. Местный житель говорит, что на службе в местной церкви маленькие девочки должны были стоять "как свечки", не шелохнувшись. Также Петраков рассказывает, что его сыновья однажды заметили, как Любимова наказывает во дворе приюта одну из девочек. Мальчики рассказали, что "Любимова девчонку тыркала лицом в землю: "Будешь слушаться? Будешь слушаться?"
Алексеевы считают, что в 2013 - 2014 году ситуация в приюте начала выходить из-под контроля наставниц, что и спровоцировало эскалацию насилия, приведшую к гибели ребенка. По словам Ирины, в этот период произошло сразу несколько событий, которые тяжело ударили по общине. Во-первых, Мосейцево покинули дети Боковой. Во-вторых, дочери Любимовой, достигшие переходного возраста, перестали беспрекословно ей подчиняться (примерно в это время одна из воспитанниц совершила попытку побега). В-третьих, разгорелся скандал из-за обвинений в сексуальной эксплуатации.
Любимова в эфире "Первого канала" категорически отрицала, что воспитанниц регулярно наказывали, заставляли тяжело трудиться и не учили. В частности, она сослалась на характеристику, которую девочки получили в реабилитационном центре после изъятия из семьи. "Дети были коммуникабельные, дети хорошо друг к другу относились, дети умели рисовать, пели, читали, старшая даже сочиняла стихи, любили читать книги. Вот какие были дети!" - говорила она.
Смерть приемной дочери Тани Любимова назвала несчастным случаем. По ее словам, Таня, будучи подвижной девочкой, часто падала, но никогда не получала серьезных травм. По версии Любимовой, 13 ноября девочка упала с печки, 17-го свалилась в погреб, а 22-го умерла. Она подробно описала, как произошли оба инцидента, но призналась, что не придала им значения (после этого интервью Любимову отправили в СИЗО за нарушение условий подписки о невыезде).
Главные претензии защиты связаны с показаниями детей, говорит один из адвокатов подсудимых Борис Кудрявцев. В беседе с Русской службой Би-би-си он подчеркивает, что основной свидетель обвинения - еще одна дочь Любимовой Лиза, а "другие девочки в принципе дублируют то, что слышали от Лизы".
Есть определенные технологии ювенальной юстиции, [в том числе] в зарубежных странах. Говорят о том, что родители тебя не любят, что родители эти не родные
Кудрявцев предполагает, что с приемными детьми после изъятия из Мосейцево "была произведена определенная работа". "Есть определенные технологии ювенальной юстиции, [в том числе] в зарубежных странах. Говорят о том, что родители тебя не любят, что родители эти не родные. Там идет настройка даже и против родных родителей. И ребенок перенастраивается и как бы уже дает такие показания", - рассуждает адвокат.
Лизу Кудрявцев описывает, как ребенка, страдающего рядом психических заболеваний, склонного к фантазиям и зависимого от мнения взрослых. По его словам, "страшные вещи", рассказанные девочкой об истязаниях в приюте, никак не соотносятся с результатами медицинского освидетельствования детей.
Также Кудрявцев критикует исследования, касающиеся обстоятельств и причин смерти ребенка. Он считает, что патологоанатомическая экспертиза и следственный эксперимент были проведены с нарушениями и не позволяют судить от чего, на самом деле, умерла Таня.
Расследование
Но следствие совершенно иначе видит картину жизни в воспитанниц в бывшей школе.
Все подсудимые систематически избивали детей деревянными прутьями, шнурами от электрических бытовых приборов и палками
"Все подсудимые систематически избивали детей деревянными прутьями, шнурами от электрических бытовых приборов и палками. Они привязывали их за руки веревкой или металлической цепью к кроватям и в таком положении удерживали длительное время. Злоумышленницы заставляли детей вести подсобное хозяйство, ухаживать за крупным рогатым скотом. По инициативе матери девочки в свое время были переведены на домашнее обучение, которое фактически не осуществлялось", - говорилось в одном из пресс-релизов следственного управления Следственного комитета Ярославской области.
В основу уголовного дела легли заключение судебно-медицинской экспертизы и показания сестер погибшей, которых изъяли из семьи. Одна из них, Лиза Любимова, заявила, что за три дня до смерти наставница Раиса Гусманова дважды избила Таню черенком от лопаты (ее показания также приводит радио "Свобода"). Любимова, вероятно, не присутствовала при избиении.
Патологоанатомическая экспертиза (документ оказался в распоряжении радио "Свобода") выявила на голове и теле погибшей более тридцати гематом, ссадин и кровоподтеков, полученных в разное время, а также закрытую черепно-мозговую травму и мозговое кровоизлияние. Вероятной причиной смерти стала одна из гематом на голове.
В эфире "Первого канала" житель Мосейцево, вызванный понятым в дом к Любимовой, Алексей Ерофеев рассказал, что ужаснулся, увидев тело погибшей. "Травмы были множественные: ссадины были на лице, кровоподтек был на лице, ноги были также полностью все в синяках", - перечислял он.
Уже после изъятия из семьи Лиза написала письмо, приобщенное к материалам дела и оглашенное в ходе судебного разбирательства: "Всё это произошло, начиная, что увидели у Тани мокрые трусы, и подумали, что это гной. Таня просила тряпочку постелить, ей говорили, что будешь ходить и вонять. Говорили, что ей нальют между ног кипяток.
Руки нам с Таней связывали, чтобы мы не лазали в трусы. Тане вливали в рот кипяток, за то, что она не ела горчицу. Раны от кипятка мазали горчицей, и мне тоже за спину полили кипяток. Когда Таня слегла, имеется в виду в пятницу вечером, приехала Раиса и связала ей руки, и они у неё опухли и покраснели, и когда она плакала, ей в рот засунули тряпку. Мама развязала ей руки, когда она умерла. Ноги ей стали связывать, когда она сказала, что сбежит".
Беспомощность или безразличие?
В сообщениях ярославского следственного управления подчеркивается: местным жителям, чиновникам, правоохранительным и контролирующим органам было очевидно, что жизнь и здоровье детей находятся под угрозой. Нужно было срочно принимать меры вплоть до изъятия детей из семьи, отмечают следователи . Но никто никаких мер так и не принял.
При этом Мосейцево неоднократно упоминалось в местной прессе в контексте различных преступлений. В 2008 году рабочий при общине Михаил Вахнов убил скотницу Елену Соколову и получил за это 16 лет колонии строго режима. В 2013 году началось расследование дела о сексуальном насилии над девочками. Ни то, ни другое происшествие не привели к изъятию детей из Мосейцево.
И даже после гибели ребенка вокруг приюта продолжали происходить таинственные события. Так, неизвестные пытались похитить труп девочки из морга. Похищение удалось предотвратить, но, по сообщению радио "Эхо Москвы Ярославль", "в отношении похитителей никаких мер предпринято не было". Представитель следствия объяснил журналистам "Эха", что "за хищение трупа уголовной ответственности у нас нет".
Из всего обширного перечня людей, которые, по версии следствия, потенциально знали, что происходило в общине, к ответственности привлекли только одного человека. Это начальница отдела опеки Ростовского района Галина Рассамагина. Обвинение считает, что, в том числе, ее халатность повлекла за собой смерть ребенка. Рассамагина вины не признает. Ее дело сейчас также рассматривается в суде.
Глава управления образования Ростовского района и бывший начальник Рассамагиной Антон Федосеев в беседе с Русской службой Би-би-си охарактеризовал ее как добросовестную работницу. При этом он подчеркнул, что за полгода совместной работы на регулярных планерках Рассамагина ни разу не упоминала Мосейцево. Федосеев также отметил, что у него нет информации о жалобах на семью Любимовой.
На фоне скандала вокруг гибели воспитанницы ушла в отставку тогдашний детский омбудсмен области Татьяна Степанова. Она посещала Мосейцево еще до трагических событий, но не заметила там ничего необычного. В интервью "Новой газете" она подчеркивала, что ей, как и органам опеки, никто на Любимову не жаловался.
В приёмную семью просто так не придёшь и не скажешь: "Здравствуйте, мы пришли к вам с поверкой!"
Нынешний детский омбудсмен Ярославской области Михаил Крупин полагает, что предъявлять претензии, нужно, в первую очередь, к органам опеки и называет Степанову "политической жертвой" трагедии в Мосейцево. "По большому счёту, она сама как бы вмешиваться в деятельность семьи не имела права", - объясняет он. "В приёмную семью просто так не придёшь и не скажешь: "Здравствуйте, мы пришли к вам с поверкой!" Это не социальное учреждение", - подчеркивает Крупин.
Он отмечает, что возможности государства контролировать семейную жизнь по понятным причинам ограничены. По словам Крупина, именно поэтому эксцессы в семьях среди специалистов часто называют "преступлениями четырех стен". "В нормальном обществе есть взаимодействие органов власти и, соответственно, общества, - говорит Крупин. - Здесь не сработали и общественные, и государственные институты".
Жители Мосейцево тоже не готовы взять на себя ответственность за случившееся.
Мосейцевский фельдшер Касаурова считает, что в рамках своих полномочий сделала все от нее зависящее. Медик рассказывает, что Любимова вызывала ее домой к заболевшим детям, но ничего подозрительно там не происходило. "Вот придёшь - они все время крутятся вокруг тебя, улыбаются … я бы не сказала, что забитые. Я бы усекла, если бы там что-то [было не так]", - оправдывается она.
Единственной трудностью было то, что Любимова категорически отказывалась ставить детей на учет. "С Людмилой Павловной мы на эту тему говорили-говорили, но она ни под каким предлогом. Я докладывала главному врачу… А что врач-то скажет? Силом не возьмешь", - разводит руками Касаурова.
Портал "Православие и мир" писал, что в какой-то момент местные жители все-таки забили тревогу и обратились в отдел по делам несовершеннолетних, но МВД в итоге не нашло повода для возбуждения дела.
"Я думаю, что это не могли предотвратить односельчане", - рассуждает житель Мосейцево Александр Петраков. Он уверен, что единственным, кто мог повлиять на ситуацию в Мосейцево, был настоятель Никитского монастыря. Петраков вспоминает, что регулярно обращал внимание архимандрита Димитрия на излишнюю строгость руководителей общины. "Мы когда жаловались отцу Димитрию на то, как тут с детьми обращаются, он ясно и понятно сказал: "Что Людмила Павловна говорит, все выполняйте. Ее слово как мое", - утверждает Петраков. По его словам, результатом этих жалоб стало только то, что Любимова перестала доверять ему и начала отгораживаться от односельчан.
Русская служба Би-би-си попросила архимандрита Димитрия об интервью через Переславскую епархию, к которой теперь относится его монастырь. Пресс-служба епархии ответила, что священнослужитель "отказался от встречи с корреспондентом". Он объяснил свою позицию тем, что "Никитский монастырь окормляет множество семей и отдельных прихожан, как и все приходы, к тому же не имеет отношения к рассматриваемому делу".
Что там можно было сделать ещё при всём при том, что объективно тайна исповеди у нас даже конституционно охраняется?
Пресс-секретарь Ярославской епархии (к ней относится Мосейцево и относился раньше Никитский монастырь) иерей Александр (Сатомский) говорит, что у епархии, как у структурного подразделения РПЦ не было и не могло быть никаких связей с отдельной группой верующих. Он тоже уверен, что церковные институты не могли предотвратить трагедию в Мосейцево. Отец Александр описывает тамошнюю общину, как "абсолютно закрытый социум, который даже со своим местным священником не общался". "Что там можно было сделать ещё при всём при том, что объективно тайна исповеди у нас даже конституционно охраняется?" - задается вопросом отец Александр.
Впрочем, и среди служителей церкви, и среди мирян нашлись те, кто выступил в защиту общины в Мосейцево. Общественным защитником женщин на суде стал известный клирик Ивановской епархии иеромонах Макарий (Маркиш). Он рассказывал порталу "Православие. ФМ" , что вступил в дело в память об игумене Борисе по просьбе адвокатов Людмилы Любимовой и с разрешения своего церковного руководства. Получить комментарий иеромонаха Макария Русской службе Би-би-си не удалось.
А на православном телеканале Царьград-ТВ (по словам акционера Константина Малофеева это СМИ является "голосом русского православного большинства") вышел сюжет в защиту руководителей мосейцевской общины.
Впрочем, показная религиозность наставниц, по словам приютившей семью Боковых Ирины Алексеевой, не обеспечила их воспитанницам элементарных знаний об основах православия: "Все, что они [девочки] нам сказали о религиозном воспитании, это 150 поклонов и ударов лбом об пол. "Богородичное правило" они это называли. Не бьешься - тебя набьют".
Алексеева добавляет: "Они не понимают, что это такое - вера. Я дала им детскую библию - у меня от внука осталась, в картинках. У них такое удивление... Они не знают этого ничего. Какое уж там религиозное воспитание..."
Любимова, Гусманова и Семенова отрицают причастность к избиению, неоказанию помощи и смерти девочки. Но еще на этапе предварительного следствия женщины заявили, что "за свои грехи ответят перед Богом".
Вчера состоялось очередное заседание в Ростовском районном суде по делу об истязании детей в религиозном приюте села Мосейцево. Обвиняемые - три бабушки с иконами, в платочках, читающие книги на старо-славянском. В чем вина этих "божьих одуванчиков"?
Людмила Любимова в суде заявила, что спасла детей
«Мама развязала руки, когда она умерла»
Напомним, эта история потрясла всю страну в ноябре 2014 года. Тогда в приюте скончалась 13-летняя воспитанница. На теле ребенка обнаружили 29 телесных повреждений, причиной смерти стала черепно-мозговая травма. Матушки из приюта заявили сразу – девочка просто упала с печки. Однако следователи не поверили этой версии. В ходе расследования дела всплыла и другая информация об издевательствах над сиротами.
Сейчас трое фигурантов дела находятся на скамье подсудимых.
По мосейцевскому делу проходят три бабушки «божий одуванчик»: одну из них, подсудимую Гусманову, обвинили в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, повлекшем по неосторожности смерть ребенка. По версии обвинения, она избила сироту до смерти. Прокуратура просит для нее 12 лет лишения свободы. Ее товарок Любимову и Семенову обвиняют в истязании. Гособвинение настаивает для них на пяти с половиной годах колонии.
Любимова - единственная фигурантка дела, отпущенная под подписку о невыезде
Ранее в суде зачитывали показания сирот. От них волосы на голове встают дыбом. Неужели на такие изощрения способны религиозные женщины? Щадя чувства читателей, приводим лишь несколько строк.
«Мне и моей сестре... связывали руки за спину и говорили делать поклоны много раз. Когда она слегла, и мы перестали делать поклоны, привязывали нас к кровати, спали сидя».
«... вливали в рот кипяток за то, что она не ела горчицу. Раны от кипятка мазали горчицей, и мне тоже за спину полили кипяток».
«Когда...слегла, имеется в виду в пятницу вечером, приехала Раиса и связала ей руки, и они у нее опухли и покраснели, и когда она плакала, ей в рот засунули тряпку. Мама развязала ей руки, когда она умерла. Ноги ей стали связывать, когда она сказала, что сбежит».
Подсудимые даже за решеткой оформили уголок с иконами
Суду предстоит выяснить, правдивы ли эти показания
Тем временем приговор услышала еще одна приемная мать – Наталия Роговая, проживающая вместе с тремя приемными детьми в религиозном приюте Мосейцево. Она заставляла детей молиться. Если те отказывались, била их ремнем и скакалкой.Суд приговорил Роговую к семи тысячам рублей штрафа. Однако и это наказание женщине простили – в связи с истечением срока давности.
Пять адвокатов «матушек»
Теперь слово предоставили подсудимым. Бабули принесли в суд стенд, оформленный фотографиями приемных детей и заявили, что девочки росли в любви и достатке.
Любимова считает, что она спасла приемных девочек
Сегодня, 14 марта, последнее слова должна была произнести Людмила Любимова. Она единственная находится под подпиской о невыезде – Любимову не стали арестовывать в силу преклонного возраста. Однако слушания перенесли в связи с неявкой двух адвокатов одной из фигуранток. В суд пришли трое из пяти адвокатов.
При этом сторона гособвинения заявила, что неявка защитников – это искусственное затягивание судебного процесса.
Напомним, рассмотрение дела и ранее откладывалось из-за плохого самочувствия подсудимых.
– Умысла на срыв заседания нет, – пояснила адвокат Валентина Шкуро. – Причина неявки уважительная.
Книги читают на старо-славянском
Причина неявки защитников на суд оказалась банальна – юристы работали на другом суде.
Семенова: «Если съемка будет, я завтра в суд не приду!»
Тем временем Людмила Любимова слово все-таки взяла. И направлено оно было против присутствия журналистов 76.ru.
– Я категорически возражаю против съемки, – заявила она. – Я в храм хожу. Я личность. Я человек. Сейчас нагнетается общественное мнение. Я воспитала детей, которых практически выбросили на помойку!
Адвокат подсудимых
Любимову охотно поддержала ее «коллега» Гузель Семенова. Женщина старательно прятала лицо, закутавшись шалью.
– Я нахожусь в СИЗО, – говорила она тихим и тонким голосом. – Уже сюда я приехала еле живая. Мое физическое и психическое состояние ухудшается из-за этих – которые снимают. Я из-за этих страданий завтра могу в суд не прийти! В СИЗО нас чуть не убивали. Сейчас я снова все это вспомнила. Я предупреждаю, если съемка будет, я завтра не приду. Их надо привлекать к уголовной ответственности. Они снимают человека без разрешения.
Стоит отметить, что журналисты 76.ru получили официальное согласие на съемку в зале суда от судьи.
Подсудимых сажают в автозак
Напомним, виновность героев материала может признать только суд.
Рабский труд, скудная пища, телесные наказания, смерть подростка – в Ростове Великом подходит к концу процесс над тремя настоятельницами так называемого "православного приюта" в селе Мосейцево, обвиняемыми в истязаниях детей и убийстве 13-летней Татьяны Любимовой.
На скамье подсудимых три престарелые женщины: приемная мать погибшей Людмила Любимова и две ее подруги – Рифа (Раиса) Гусманова и Гузель Семенова. Судебный процесс длится уже больше года, однако материалы дела вызывают все больше вопросов и к обвинению, и к защите.
Мосейцево – глухое село на границе Ивановской и Ярославской областей. Храм в строительных лесах, покосившиеся избы, утопающие в талом снегу дороги, пустые улицы. По словам сельского фельдшера Нины Касауровой, из 287 зарегистрированных жителей только у 14 есть работа, остальных спасает подсобное хозяйство. С одной стороны от храма за высоким зеленым забором двухэтажное каменное здание бывшей школы, расформированной в начале 2000-х, чуть поодаль – два новых дома, обитых деревянным сайдингом: во всех этих зданиях и проживали члены созданной Любимовой в 2000 году благотворительной организации "Угодичский дом милосердия" – по названию соседнего с Мосейцевым села Угодичи.
Еще живя в Москве, Любимова удочерила шестерых младенцев 2001-2002 г.р., по ее словам, все они были больны, родились в неблагополучных семьях, ни у одной из них не было шансов найти семью. "Я взяла тех, от кого все отказались", – говорит Людмила Любимова . Согласно материалам дела, закончив процесс удочерения, Любимова уволилась с работы и уехала в деревню.
Сегодня ни один из приютских домов не подает признаков жизни, хотя, по словам односельчан, люди там живут, а сама Любимова приезжает иногда из Ростова, куда переселилась на время процесса. Соседи охотно рассказывают, что в начале 2000-х, когда Любимова с дочерьми только поселилась в Мосейцево, она была общительной и дружелюбной – в приюте устраивали праздники на Рождество и Пасху, накрывали стол, дети читали стихи (в основном религиозные), а вместе с Любимовой проживали другие семьи, доходило до 30 человек.
"Тут проходной двор был, одни уезжали, другие приезжали, редко кто надолго задерживался", – рассказывает жительница Мосейцево Галина Петракова . По ее словам, многочисленных детей делили по возрастам: старшие жили в деревянных домах, где была скотина и огород, младшие – в здании бывшей школы. Мужчины жили отдельно от женщин, за провинности, вроде употребления алкоголя, из общины немедленно изгоняли.
Они стояли в длинных рубашках, закрыты были даже кончики пальцев. Открыто было только лицо, а взгляд этих детей был опущен в пол
В "Угодичском доме милосердия" давно происходили разные инциденты. Так, инспектор ПДН Ковалева рассказала на суде, что в 2009 году Любимова обратилась в отдел с заявлением о розыске несовершеннолетней Александры. Сашу нашел и вернул домой "какой-то адвокат", причем "девочка не хотела идти домой, плакала". Ковалевой пришлось брать объяснения у ребенка в присутствии ее приемной матери, а когда сотрудники ПДН "несколько раз выезжали с проверкой по месту жительства Любимовой в связи с сигналами о нарушении прав детей, Любимова дверь не открывала, в дом не пускала".
В 2011 году в Мосейцево наведалась с проверкой начальник отдела по делам несовершеннолетних УМВД по Ярославской области Светлана Морозова , которая также рассказала журналистам , как два часа простояла на пороге: "Я не увидела в доме ни одной игрушки, ни одной книжки, кроме религиозной литературы. И это для девочек 11–12 лет! Я видела тетради, но в этих тетрадях они писали только молитвы. Учебники, которые стояли на полках, – это учебники советских времен. Спальные места были, но они были некомфортные. С девочками мне не дали пообщаться, но я видела их. Они стояли в длинных рубашках, закрыты были даже кончики пальцев. Открыто было только лицо, а взгляд этих детей был опущен в пол", – рассказала Морозова.
Наконец, в 2013 году ярославская "Комсомольская правда" опубликовала расследование , согласно которому девочек из приюта отдавали на откуп педофилам. Впрочем, следствие подтверждения данным фактам не нашло, а Людмила Любимова выиграла суд у "Комсомолки" по защите чести и достоинства.
Трудовой приют
Согласно показаниям дочерей Любимовой и Семеновой, жили они на три дома: собственно в Мосейцево, у Раисы Гусмановой в деревне Голузиново, а также у Гузели Семеновой в селе Закобякино - всё в Ярославской области. И дома, и в гостях девочки якобы работали не покладая рук – к труду их приучали с шести лет, причем отказаться от работы было нельзя не только дома, но и в других местах. По словам Ольги Любимовой , которую цитирует обвинительное заключение, "если они отказывались уезжать в другие населенные пункты, то их силком сажали в машину".
На тележке Лиза возила навоз, песок, чернозем, овощи, уголь, дрова и сено. Навоза нагружала полную тележку
По словам девочек, вставали они в шесть, а то и в пять утра, обливались холодной водой, шли убирать коровник, кормить, поить и доить коров, выгоняли скотину на пастбище. "Навоз Лиза [Любимова] убирала лопатой и тяпкой, – рассказывает обвинительное заключение. – Она убирала навоз каждый день утром, днем и вечером. Лиза возила наполненную тачку. Девочки должны были раздать еду, подать сено, чистить навоз, напоить коров. Коровы пили несколько ведер, воду черпали из высокой бочки, высотой с саму Лизу, то есть около 140 см. Девочки ходили с двумя полными ведрами с колонки и наполняли бочку, ведра были высотой около 64 см, диаметром около 30 см. Лиза носила по два ведра, заполненных водой, ведра были тяжелые (…) На тележке Лиза возила навоз, песок, чернозем, овощи, уголь, дрова и сено. Навоза нагружала полную тележку, потому что так заставляли делать Гусманова и Семенова. Навоз был свежий, нагруженную тележку Лиза возила одна, перевозилась она не по асфальту, а по земле. Тяжелее всего было перевозить песок и навоз".
По словам другой дочери Любимовой, Александры , "после обеда они шли на грядку полоть и сажать, на работе в огороде можно было немножко отдыхать и присесть. Работали всегда и все, отдыха с игрушками, например, у девочек не было". В деревне Голузиново Гусманова скотину не держала, там дети Любимовой работали на картофельном поле, кололи дрова, топили дом.
Ольга также рассказала следователям, что на работу девочки вставали около 5 утра, а чтобы косить траву, еще раньше. "Затем около 11 утра могли поесть, а дальше шли в огород – поливали, пололи и окучивали картошку. Потом около часа обедали, после прибирались в доме и шли на улицу доделывать. Спать ложились около 23–24 часов. В выходные девочки также не отдыхали, например, в воскресенье после службы шли обедать, потом шли работать на улицу. В Закобякино Ольга и другие девочки заготавливали сено, собирали его, а затем носили копнами и закидывали на трактор. Делали это вилами. Отказаться от этого было нельзя, потому что иначе девочек избивали".
Ольга тоже "таскала ведра с водой, если расплескаешь воду, то тебя будут ругать и могут побить. Ведра были тяжелые, примерно по 12 литров. Ольга могла нести зараз по два ведра". Та же Ольга рассказывает, как детей использовали и на строительстве часовни в Голузиново летом 2013 года: "Девочки привозили в тачках землю, песок и кирпичи. В тачку накладывали кирпичи, ее нужно было тянуть за веревку. Девочкам было тяжело, но они не отказывались, потому что иначе на них начинали кричать".
Маша Любимова добавляет, что "взрослые при этом сами ничего не делали, стояли и смотрели или уходили читать какие-нибудь книги". Показания девочек подтверждают и соседи: "В огороде они, со скотиной они. В пять утра выгоняют скотину, по всей деревне взрослые выходят, у них – дети. В 11–12 часов загоняют, снова дети, – рассказывает Радио Свобода Галина Петракова. – Однажды какая-то женщина несет два ведра воды, выходит Людмила Павловна [Любимова], говорит, поставь, пусть девочки несут. И они несут". По словам односельчан, общаться с чужими детям было запрещено, из дома они выходили только в сопровождении взрослых, всегда находились под тотальным контролем.
"Надо ломать характер"
Если одну из сестер в наказание лишали еды, другие девочки тайком приносили наказанному поесть
Если верить материалам, с питанием дело обстояло также неладно. Несовершеннолетняя дочь Семеновой Ксения , единственная, давшая показания на суде, рассказала, что на обед давали суп и кашу, на ужин кашу или картошку. Размеры порций зависели от того, как человек работал: если работали хорошо, то наедались. "У Семеновой все время ходили на голодный желудок", – цитирует обвинение слова Саши Любимовой, добавляя, что если девочки работали плохо или вели себя неподобающе, их лишали обеда. По словам Маши, "если одну из сестер в наказание лишали еды, другие девочки тайком приносили наказанному поесть".
"Я видела, как детей кормили, сколько им давали. Кормили плохо, – говорит Галина Петракова. – Вот батон белого нарежут на кусочки – один кусочек на двоих. И они еще его пополам разрежут. Полкружки молока на ужин. Чугунная сковородка – сделает омлет, раскрошит и вывалит на 9 человек – им тогда года по 4 было. Им хлеб с Никитского монастыря привозили, много хлеба. Ну дайте детям-то! Зато я видела, сколько давали опекунскому совету – мы вместе с ними зашли, я как глянула на стол, мама дорогая, дети такого никогда не видели: и колбаса, и собственный сыр! А так их покормят в 7 вечера, на утро они идут в храм, значит, голодные до обеда. На службе надо стоять по стойке смирно, если повернулся, надают подзатыльников или прямо зимой выводят в одном платьице на улицу и начинают выяснять отношения. Сразу – мы тебе есть не дадим. Я сама слышала".
"Мы поехали к отцу Димитрию (Храмцову, настоятелю Никитского монастыря в Переславле Залесском, духовнику Людмилы Любимовой. – РС) , говорили ему, что вот их так выводят зимой в одном платьице, угрожают наказывать голодовкой. А он мне говорит: "Надо ломать характер", – добавляет муж Галины Александр Петраков .
В вину мосейцевским матушкам ставят и то, что они не заботились о здоровье своих подопечных. Фельдшер Нина Касаурова рассказала Радио Свобода, что поначалу ее часто вызывали к Любимовой, но в последние годы к ней почти не обращались. Из материалов дела значится, что дети не состояли на учете в районных медицинских учреждениях, лечение родители взяли на себя. Ольга Любимова показала, что "врачей к ним никогда не вызывали. Любимова сама давала им таблетки, травки и морс (…) Если кому-то было плохо, например, поднималась температура, этому человеку говорили полежать, помолиться и не есть. Так Ольга полдня лежала у Семеновой в селе Закобякино, а затем поднялась и пошла работать с остальными".
В школу дети не ходили, по словам самой Любимовой, она перевела их на домашнее обучение – им требовались специальные коррекционные программы, а кроме того, ей не нравилась современная система образования, когда дети сызмальства начинают пользоваться косметикой и носить открытую одежду. Впрочем, к домашнему обучению у следствия также появились вопросы: по словам самих девочек, книжек они не читали, за исключением молитвослова. "Учились в этом году немножко, – цитирует обвинительное заключение слова Ольги. – Любимова учила девочек по всем предметам, иногда это была Семенова. Например, математикой Ольга вообще не занималась ни с кем".
Когда приехала Гусманова, начали жить без отопления. Гусманова говорила, что надо беречь электричество, а печка потребляет много энергии, и по ночам девочки от этого замерзали
Не делала уроков и Настя Любимова, рассказавшая, что "после обеда, когда Гусманова ложилась спать, девочки шли мыть посуду, которой было очень много, так как Гусманова делала молочку. После мытья посуды ближе к вечеру шли управляться со скотиной, после (…) читали правила, молитвы и делали поклоны до 3 часов ночи". Более того, Настя сообщает, что мама вообще часто надолго уезжала, оставляя детей с Гусмановой, причем "дом, в котором они жили, сначала был теплым. Потом, когда приехала Гусманова, начали жить без отопления. Гусманова говорила, что надо беречь электричество, а печка потребляет много энергии, и по ночам девочки от этого замерзали. Любимова в это время жила в Никитском монастыре".
Ксения Семенова подтвердила на суде, что девочки почти не учились, заниматься начинали за две недели до экзаменов, остальное время работали. Впрочем, учителя Угодичской средней школы, где дети проходили аттестацию, были ими довольны, а низкую успеваемость связывали с плохой наследственностью. Психолого-педагогические экспертизы, проведенные после гибели Татьяны, показали, что знания девочек по основным предметам соответствуют начальной школе, а никак не 5–6 классу, а найденные у некоторых из них психические расстройства эксперты посчитали не врожденными, а вызванными "особенностями их воспитания".
Ладони прикладывались к затылку, локти разводились в стороны. В таком положении вставали на колени, изгибаясь вперед корпусом, касались лбом пола
Излюбленными воспитательными приемами при этом были молитва и земные поклоны – их заставляли делать в качестве наказания, да и просто по утрам и вечером перед сном: "Ладони прикладывались к затылку, локти разводились в стороны. В таком положении вставали на колени, изгибаясь вперед корпусом, касались лбом пола. Таких поклонов делали много, отказаться от этого было нельзя. Гусманова в таком случае начинала ругать и таскать девочек за волосы", – рассказала следствию Настя Любимова. С ней соглашается ее сестра Маша, по словам которой, "после работ девочки сильно уставали, но сразу же спать не ложились, они много молились и делали поклоны, только после этого шли спать".
Трудотерапия, по мнению осмотревших девочек врачей, привела больше к негативным результатам. По словам заместителя главного врача областной детской клинической больницы Надежды Папылевой, плоскостопие у некоторых детей было вызвано неправильной обувью и нагрузками, не соответствующими их возрасту, нарушение зрительного режима было также обусловлено неадекватными нагрузками, из-за недостатка питания у девочек была нарушена эндокринная функция, с этим же связаны и гормональные изменения, приведшие к задержке полового развития и синдрому неправильного пубертата.
Адвокаты, впрочем, советуют относиться к обвинительному заключению с предубеждением, поскольку кроме Ксении, девочек в суде не допрашивали и их показания с участием сторон не проверяли, Людмила Любимова в разговоре с Радио Свобода предположила, что с девочками поработали психологи, заставив их оговорить воспитательниц. Показания детей менялись от допроса к допросу, по словам адвоката Бориса Кудрявцева, поначалу девочки не жаловались на жизнь в Мосейцево, Саша Любимова даже хвалила Гусманову, все дети говорили только хорошее про маму, но с каждым днем истории становились все страшней.
Адвокат Валентина Шкуро цитирует на суде протоколы ранних допросов, в которых следователь, не слыша ответов потерпевших, которые говорят ему, что "мама их не била", а по хозяйству они помогали добровольно, упорно возвращается к одним и тем же вопросам: "А как вас мама наказывала? Она же заставляла вас делать эту работу?" Давшая больше всех показаний Лиза Любимова на суде говорить отказалась, зато в одном из заседаний выступила Ксения Семенова, подтвердившая, что девочек регулярно наказывали прутьями – бил иногда один человек, иногда два, "когда дети вырывались". Когда адвокаты спросили Ксению, почему она не рассказывала этого на следствии, девочка ответила: "Меня предупреждала Екатерина, она из воспитательниц, что если нас заберут и будут допрашивать, то надо защищать всех и говорить все только хорошее. Что наказывали и били – это говорить нельзя. Она приехала ночью в Галузиново в тот день, когда умерла Таня, и все объяснила".
Людмила Павловна приучала детей к труду, потому что хотела их социализировать и выпустить во взрослую жизнь готовыми. Но были и занятия музыкой, и живопись, и пение
В защиту "матушек" на суде выступили многочисленные знакомые Любимовой и представители органов опеки, приезжавшие в Мосейцево с проверками – никто из них не видел, чтобы дети привлекались к тяжелому труду, не замечал тяжелых тележек с навозом, более того, свидетельница Волкова рассказала, что детям специально купили маленькие ведерки. "В коровник не нужно было таскать воду, там есть водопровод, – добавляет адвокат Кудрявцев. – Да, Людмила Павловна приучала детей к труду, потому что хотела их социализировать и выпустить во взрослую жизнь готовыми. Но были и занятия музыкой, и живопись, и пение".
С печки в погреб
22 ноября 2014 года около 15 часов в дверь фельдшера Нины Касауровой постучала Людмила Любимова. "Вызывает меня на улицу, говорит, у нас девочка умерла, – по-северному окая, вспоминает фельдшер в разговоре с Радио Свобода. – Как умерла? Я работаю 44 года, и не было ни одного случая детской смертности. Она говорит: "Пошла на коровник, прихожу, она на полу лежит мертвая. Что с ней, не знаю". По дороге шагаем торопно, заходим в дом, она там лежит. Одетая уже. Проверяю – не дышит, пульса нет. Действительно – мертвая. Под правым глазом у нее гематома. Я говорю: Людмила Павловна, давайте звонить в полицию".
Прибывшая полиция не обнаружила в доме Любимовой никого, кроме нее самой и тела Татьяны – на вопросы об остальных детях Любимова отвечать отказалась, пообещав, что они будут на месте утром. Но, как рассказала начальник Подразделения по делам несовершеннолетних Ростовского МО МВД Ирина Галингер , наутро детей в доме не оказалось, более того, сотрудникам полиции не хотели открывать – пришлось взламывать дверь. Дома у Любимовой полицейские нашли только Лизу, остальных детей прятали в доме Гусмановой в Голузиново, где, согласно протоколу обыска, температура составляла 16 градусов. Все трое вскоре были арестованы, однако Любимову выпустили из СИЗО через год – по состоянию здоровья. Тогда же органы опеки изъяли и Ксению Семенову в доме ее матери в Закобякино, а также троих детей еще одной подруги Любимовой Наталии Роговой – ее дело было выделено в отдельное производство, 6 марта суд назначил ей штраф в 7 тысяч рублей за ненадлежащий уход за детьми. От наказания ее тут же освободили по истечению срока давности, но детей так и не вернули.
Взрослые были уверены, что Таня "притворяется". Сама Ксения в это время "читала акафист" в соседней комнате, "чтобы Таня не умерла"
Жители "Дома милосердия" решили не сдаваться и даже попытались похитить труп Татьяны из ростовского морга, но, по словам заместителя начальника Следственного комитета по Ярославской области Виктора Денисова , автомобиль с телом был перехвачен по дороге.
Людмила Любимова уверяет, что 13 ноября, за девять дней до смерти, Таня оступилась и упала с печки, а потом 17 ноября снова упала в погреб, сильно ударившись головой. Все эти дни она лежала, на головную боль особо не жаловалась, но очень мало ела. К врачам Любимова обращаться не стала. Другую версию последних дней Тани изложила на суде Ксения Семенова, по ее словам, Таня несколько дней лежала на полу в коридоре, укрытая тряпкой, с привязанными к ручке двери руками. "Когда я приехала, там Лизы и матушки Раисы не было. Они уехали в Никитский монастырь. Там еще была матушка Екатерина, наша воспитательница. И вот она платок снимала и говорила: "Сделай несколько поклонов, тогда я тебе дам еду, покушаешь". Она (Таня) все равно не вставала", – рассказывает Ксения. По ее словам, взрослые были уверены, что Таня "притворяется". Сама Ксения в это время "читала акафист" в соседней комнате, "чтобы Таня не умерла".
Таню била Раиса палкой, когда лежала без сознания, сначала прутьями, а когда посмотрели, что она не шевелится, побили палкой, и она тоже не пошевелилась
Лиза Любимова назвала виновницей гибели Тани Раису Гусманову. По ее словам, за три дня до смерти Таня отказывалась есть горчицу, которой девочек якобы лечили в приюте, тогда Гусманова десять раз ударила ее черенком от лопаты по голове, а потом залила ей в рот кипяток, причем образовавшуюся рану смазала той же горчицей. В тот же день вечером Гусманова подозвала к себе Лизу с Таней и снова тем же черенком по очереди нанесла каждой по 10 ударов по голове. Более того, Лиза, как и Ксения, говорит, что после избиения Таня лежала связанная на полу, но добавляет, что ее при этом избивали ногами и палками: "Таню била Раиса палкой, когда лежала без сознания, сначала прутьями, а когда посмотрели, что она не шевелится, побили палкой, и она тоже не пошевелилась".
Связывали обычно на ночь. Зачем, не знаю. Это делала обычно матушка Раиса, а утром развязывали
Та же Лиза рассказала следователям, что девочек регулярно избивали за малейшие провинности, в том числе прутьями и проводами, привязывали цепями и веревками к кроватям, вырывали волосы. Лиза даже опознала цепи, которыми пользовались воспитательницы – их изъяли в Мосейцево и в Голузиново во время обысков. Ее слова подтвердила на суде и Ксения Семенова: "Связывали обычно на ночь. Зачем, не знаю. Это делала обычно матушка Раиса, а утром развязывали", – "А вы пытались сами руки развязать?" – спрашивает Ксению прокурор. – "Развязывали, но тогда придумали цепь и стали цепь закрывать замочком, и цепь невозможно было снять", – отвечает девочка.
Уже находясь в социально-реабилитационном центре, Лиза написала письмо, приобщенное к делу: "Меня и мою сестру Таню связывали руки за спину и говорили делать поклоны много раз. Когда она слегла и мы перестали делать поклоны, привязывали нас к кровати, спали сидя. Все это произошло, начиная, что увидели у Тани мокрые трусы, и подумали, что это гной. Таня просила тряпочку постелить, ей говорили, что будешь ходить и вонять. Говорили, что ей нальют между ног кипяток. Руки нам с Таней связывали, чтобы мы не лазали в трусы. Тане вливали в рот кипяток, за то, что она не ела горчицу. Раны от кипятка мазали горчицей, и мне тоже за спину полили кипяток. Когда Таня слегла, имеется в виду в пятницу вечером, приехала Раиса [Гусманова] и связала ей руки, и они у нее опухли и покраснели, и когда она плакала, ей в рот засунули тряпку. Мама [Людмила Любимова] развязала ей руки, когда она умерла. Ноги ей стали связывать, когда она сказала, что сбежит", – написала девочка. Экспертиза удостоверила ее почерк, а также то, что она писала письмо не под давлением и в спокойном состоянии.
Склонна к фантазиям
Сложно поверить, что у девочки умерла сестра, мама в тюрьме, а она пишет такое письмо в совершенно спокойном состоянии
Практически вся фабула обвинения против Гусмановой строится на показаниях малолетней Лизы, у которой, как напоминает защитник Борис Кудрявцев , есть отклонения в психическом развитии, как и у остальных девочек, (эксперты, впрочем, посчитали, что потерпевшие не склонны к фантазиям и способны адекватно рассказывать о происходившем). "Сложно поверить, что у девочки умерла сестра, мама в тюрьме, а она пишет такое письмо в совершенно спокойном состоянии", – говорит Кудрявцев. Не подтверждаются слова Лизы и фактами: раны от ожога у рта у Татьяны не было, как не было и ожогов на спине самой Лизы. По словам Кудрявцева, девочка даже заявляла, что Гусманова выколола Тане глаз, но и оба глаза были на месте. Но самое главное – на первых допросах, записанных на камеру, Лиза о жестоких избиениях не рассказывала и лишь на последнем, когда видеофиксация почему-то не велась, вдруг заговорила юридическим языком, сообщив, когда, чем и по каким местам Гусманова наносила им удары.
"Во-первых, странно выглядит, что девочке наносят десять ударов по голове, а она стоит и не пытается убежать. Во-вторых, почему, если по голове били обеих, у Лизы не нашли никаких повреждений, так же как не нашли их и у остальных девочек, которых, по словам Лизы, регулярно избивали", – говорит Борис Кудрявцев. Его слова подтверждает и заместитель главврача из детской больницы Надежда Папылева: на суде она рассказала, что телесных повреждений на детях не было, вели они себя спокойно, "были красивые, нормальные, ухоженные дети". Впрочем, на спине у Веры Любимовой эксперты нашли "гиперемию, то есть покраснение кожи (…) в виде множественных полос 4-5 штук размерами и длиной не менее 20 см и шириной до 0,5 см" – природу и давность этих повреждений эксперты определить не смогли.
Умерла от совокупности
Пролить свет на обстоятельства гибели Татьяны могла бы патологоанатомическая экспертиза и следственный эксперимент, проведенный в Мосейцево, когда следователи использовали куклу, "падавшую" с печки и в погреб. Оба документа оказались в распоряжении Радио Свобода.
Патологоанатом обнаружил на голове Тани шесть гематом, полученных от удара тупым предметом: на лбу, слева и справа между виском и скулой, справа между лбом и виском, около правого уха, на затылке и на темени. При вскрытии выявилась закрытая черепно-мозговая травма, а также субдуральная гематома (кровоизлияние под твердой оболочкой мозга. – РС) . Кровоподтеки были на обоих плечах, предплечьях, кистях рук, бедрах, голенях (всего 20 повреждений), а также семь ссадин: под левой лопаткой, на левом плече и на обоих локтях, на правом предплечье и правой кисти. На левом предплечье эксперты обнаружили рубцующуюся рану, а над левой ключицей – рубец после ожога, сзади на голове в двух местах были вырваны волосы. Все повреждения были нанесены в разное время, в том числе и на голове. Кроме того, девочка была крайне истощена, на теле образовались пролежни. Признаков "травмы ускорения", которые могли бы свидетельствовать о том, что девочка получила смертельные повреждения при падении, эксперты не увидели.
Не подтвердил версию Любимовой и следственный эксперимент с куклой – по мнению экспертов, повреждения, которые погибшая могла бы получить при падении, не соответствуют реальным травмам.
Экспертиза сделана настолько непрофессионально, что по ней просто нельзя судить, от чего умерла Таня
На первый взгляд, исследования отвечают на поставленный вопрос и вполне соотносятся с показаниями Лизы: девочку забили до смерти, и даже если она падала с печки, это не стало причиной гибели. Однако независимая экспертиза обоих документов, проведенная по запросу адвокатов, выявила многочисленные противоречия в заключениях экспертов, которые ставят под сомнение их выводы и предъявленное Гусмановой обвинение. По словам Бориса Кудрявцева, причиной смерти государственный эксперт считает "совокупность осложнений", то есть все обнаруженные на Таниной голове гематомы, и указывает одну давность их появления – 4-6 дней до смерти. Он не исследует каждую гематому по отдельности, как того требует приказ Минсоцразвития, а значит, и причину смерти нельзя считать установленной.
Независимые эксперты сомневаются и в результатах следственного эксперимента: в выводах одной строчкой написано, что Таня не могла получить при падении свои травмы, хотя эксперт должен был бы исследовать каждое повреждение в отдельности. "Экспертиза сделана настолько непрофессионально, что по ней просто нельзя судить, от чего умерла Таня. Эксперты даже не задались вопросом, не могла ли она умереть от гнойной пневмонии, которой, согласно данным той же экспертизы, болела", – говорит Борис Кудрявцев.
Прокуратура запросила 12 лет колонии для Раисы Гусмановой и по 5,5 года для Любимовой и Семеновой, они, впрочем, вины своей не признали, Людмила Любимова уверена, что дело раскрутили из-за происков неких людей, которые "хотят уничтожить православные семьи". Со стороны уничтожение православных семей выглядит так же неправдоподобно, как и концлагерь в православном приюте, жаль, что следствие, похоже, так и не сумело до конца разобраться в этой истории.
